Дьявол не любит ждать - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Фолкс cтр.№ 23

— Кто его знает, может быть, этот странный поворот в мозгах случился у него еще раньше, — предположил Бонд.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, хотя бы то, что он воевал по обе стороны фронта. Возможно, когда ему стало ясно, что нацистам Британию не одолеть, он решил поставить на русских, и действительно не прогадал: после войны они стали нашим самым вероятным противником.

— Как тонко подмечено, Джеймс. Я даже не предполагала, что вы такой замечательный психолог.

— Официант, по-моему, уже заждался, когда вы наконец попробуете вино.

Скарлетт понюхала и пригубила из бокала «Батар Монтраше»:

— Прекрасно. Так на чем я остановилась?

— На льстивом комплименте в мой адрес.

— А, ну да. Так вот, мой отец почувствовал, что Горнер живет в диком нервном напряжении, что он несчастен; отец был человек добрый и не мог не сочувствовать младшему коллеге. В итоге отношения у них худо-бедно сложились: отец был единственным из преподавателей, к кому Горнер иногда заходил, чтобы поговорить в кулуарной обстановке; никаких официальных обязанностей по отношению к нему у отца не было, он просто был доброжелательным и мягким человеком. Порой отец приглашал его к нам обедать или ужинать. Мы с Поппи иногда тоже присутствовали, но ведь мы были еще совсем маленькими, поэтому никаких подробностей я не помню. Отец сочувствовал ему как чужаку, иммигранту, и рассказывал, что его собственному отцу тяжело пришлось, когда они бежали из России, но неизменно повторял, что Англия всегда считалась гостеприимной страной. Господи, да что там говорить, ведь чуть ли не половина преподавателей Кембриджа были еврейские эмигранты. Но потом отец сделал большую ошибку. Он спросил Горнера о его руке.

Бонд отложил нож и вилку:

— И что же ответил Горнер?

— Отец рассказал, что еще до войны знал одного человека в Кембридже — по-моему, в колледже Сидни Сассекс; не знаю, почему это название отложилось у меня в памяти, — у которого была такая же особенность. Отцом, конечно, двигали лишь добрые чувства: он просто хотел дать понять Горнеру, что тот не одинок и что можно нормально жить даже с таким дефектом. Но, по-моему, до того дня Горнер никогда в жизни не позволял никому затрагивать эту тему. Я думаю, он страшно стыдился своего уродства и считал, что оно будет истолковано самым вульгарным образом: мол, он сам или кто-то из его семьи не полностью эволюционировал из обезьяны в человека.

Бонд кивнул и наполнил бокалы.

— В общем, как бы то ни было, — продолжала Скарлетт, — но этим разговором отец добился совершенно неожиданного результата: вместо того чтобы считать отца своим другом и собратом по трудной иммигрантской судьбе, Горнер записал его в свои злейшие враги, решив, что отец даже хуже англичан — своего рода преуспевший предатель, оборотень, переметнувшийся в стан противника. С того дня он больше не снимал с руки перчатку. И добавил в список объектов своей пылкой ненависти еще одно имя: под первым номером там оказался, помимо Англии, еще и Александр Папав со всей семьей.

— Похоже, с сегодняшнего дня я тоже включен в этот список, причем в первых строках, — сказал Бонд.

Скарлетт подняла бокал и, чокнувшись с Бондом, произнесла тост:

— За врагов Джулиуса Горнера. Ну так вот, прошло много лет, и он встретился с Поппи. И в этом увидел свой шанс отомстить.

Официант принес им блюдо с сыром и свежий хлеб. Пока он менял приборы, Бонд смотрел на Сену, по которой взад-вперед сновали прогулочные катера, высаживая у спусков с набережной своих пассажиров. Он успел отметить, что самой большой популярностью пользуется старинный колесный пароход, словно приплывший прямиком с Миссисипи. И имя он носил соответствующее — «Гекльберри Финн». По обоим бортам парохода были вывешены баннеры, извещавшие, что он сдан в аренду городу Парижу всего на один месяц.

Бонд заставил себя вернуться к застольной беседе и к реальности:

— Вы бы рассказали мне о Поппи.

— Поппи… — Скарлетт отрезала ломтик камамбера и положила на тарелку Бонда. — Вот, попробуйте. Поппи… В общем, мы с Поппи совсем не похожи… Она немного моложе и… как бы это сказать… она никогда не относилась к учебе слишком серьезно.

— В отличие от вас, — заметил Бонд.

— Да, это правда.

— А кстати, в какой школе вы учились?

— В Роудине. Не смейтесь. В этом нет ничего смешного. Потом я поступила в Оксфорд, в колледж Сомервилл.

— И там вы, без сомнения, хорошо учились и получили диплом с отличием, прямо как Горнер.

Скарлетт чуть покраснела:

— Отец всегда говорил, что хвастаться хорошими оценками — верх вульгарности. А Поппи в университет не пошла. Она перебралась в Лондон и скоро завела знакомство с огромным количеством самых разных людей. Постоянно ходила на вечеринки, тусовалась — в общем, вела богемный образ жизни. По какой-то причине, которой я так и не поняла, она вдруг решила, что хочет стать стюардессой. Наверное, ей эта профессия показалась «ужасно гламурной». Сами понимаете: полеты на реактивных лайнерах тогда еще были в новинку. И потом, как мне кажется, ей хотелось таким образом противопоставить себя своей добропорядочной академической семье. Наша мама была врачом-консультантом в больнице Рэдклиффа и тоже возлагала на нас обеих большие надежды. В общем, Поппи поступила в авиакомпанию «Бритиш оверсиз» и отработала там три года. Ее угораздило влюбиться в одного пилота. Он был женат и, чтобы удержать Поппи, все время врал ей, будто собирается развестись с женой, но на самом деле и не думал о разводе. Поппи была очень несчастна. Ее нервы были истрепаны, и как-то раз во время стоянки самолета в Марокко она с горя решила попробовать наркотики. Так, чуть-чуть. Но как это всегда бывает, одним разом дело не обошлось, и она стала принимать их все чаще и в больших дозах. Думаю, она делала это отчасти для того, чтобы отвлечься от своих проблем, а отчасти — просто чтобы поразвлечься. И как раз в это время ее любовник прочел объявление, что Горнер ищет пилота для своих частных самолетов; поскольку он был уже сыт по горло работой в авиакомпании, то в Париже встретился с Горнером. Каким-то образом в их разговоре всплыло имя Поппи, и когда Горнер услышал его, то, разумеется, сразу вспомнил нашу семью. И сразу перешел к решительным действиям: сказал летчику, что тот его не интересует, а вот Поппи получила приглашение работать стюардессой на его частных самолетах. Естественно, он пообещал ей огромную зарплату, много интересных полетов, чаевые. Отгулы. Дорогую одежду. Обувь.

— И наверное, что-то еще? — уточнил Бонд.

— Да. Еще кое-что. — Скарлетт закусила губу. — Он пообещал ей наркотики.

— И она не устояла перед соблазном?

— Само собой. — На глазах у Скарлетт выступили слезы. — Он мог предложить ей любые наркотики, что она захочет, на выбор, причем всё высшего качества, не смешанное с какой-нибудь дрянью или отравой, как то, что продается на улицах. И думаю, дело было обставлено так, что выглядело вполне безобидно: она могла посчитать, что таким образом сможет держать под контролем свою привычку, тогда еще не казавшуюся столь пагубной, и в то же время будет всегда иметь на эту привычку достаточно денег. Хотя на самом деле наркотики ей предлагались бесплатно. — Скарлетт вытерла глаза платком. — Она всегда была такой милой, такой ласковой девочкой. Всегда.