Третий удар. «Зверобои» из будущего - читать онлайн книгу. Автор: Федор Вихрев cтр.№ 29

Утром к нам постучал один из моих бойцов.

— Товарищ Иванова? Ника Алексеевна? Вас вызывают!

— Ага, щас! Жди!

Собралась, оделась. Благо форма высохла еще вчера. Уже вышла за дверь, когда услышала удивленное:

— Девчата, а Иванова Ника Алексеевна — это не та, что в Выборге осназом командовала?

— Да нет! Эта сержант, а та — майор!

— Но она же с Бондаренко знакома!

Секундная пауза. Я постаралась быстрее сбежать по ступенькам вниз. Мало ли что еще придет в голову нашим связисткам…

Комната радисток

Радистки, устало переговариваясь между собой, брели стайкой с дежурства на узле связи к себе в казарму, отсыпаться. Для них рабочий день — это сидеть на приеме и ждать, когда радисты разведгрупп и партизанских отрядов выйдут на связь. Или не выйдут. И тогда часами: «Зарница, я Туман, ответьте… Зарница, я Туман…» И думаешь — кто это, что с ними? А выйдут на связь — радость, но и тут тоже: вслушивайся внимательно, не поменялся ли голос, манера разговора или почерк на ключе, если передача морзянкой. Тот ли это «Ястреб», с которым говорила позавчера — или немцы игру затеяли? Нервная работа, выматывающая.

Девушки поднялись на крылечко своего барака, отряхивая с сапог пыль и хвою, первые вошли в комнату, и сразу послышался крик:

— А ну, оставь газету! Не твое — не трогай!

— Похоже, новенькая на Светкину «икону» покусилась.

— Да-а, а если еще и помяла — будет сейчас «конец света».

Похихикивая и комментируя происходящее, связистки входили в комнату. Кто подтягивался поближе к эпицентру возможного скандала (все-таки разнообразие), кто направлялся к койкам. Но следующая фраза «новенькой» остановила на полушаге и тех, и других:

— А Букварь хорошо получился!

— Какой Букварь? — озвучила общий вопрос Света Рудницкая. — Это майор Бондаренко! Или читать разучилась?! — продолжала бушевать девушка.

— Это для вас и для журналистов он майор Бондаренко, — спокойно ответила виновница переполоха, — а так у Саши позывной Букварь.

Неизвестно, что больше выбило дух из раскрасневшейся радистки, — не то фамильярное «Саша» в адрес Ее Героя, не то факт того, что у нее с ним теперь есть общие знакомые, а значит… Что «значит» додумать помешали подруги, обступившие их вокруг и начавшие забрасывать вопросами, гул стоял, как на вокзале за три минуты до отправления дачного поезда. Всем хотелось знать подробности, причем каждой — свои. На этом фоне вопросы «а кто она такая» и «откуда она это знает» ушли на второй план. А как только разговор все же стал выезжать на эту тему, выяснилось главное: ОНА ЗНАЕТ АДРЕС! Письмо, можно написать письмо, и не «на деревню дедушке», а именно туда, куда надо! Эта новость затмила собой все остальное, поскольку требовала действий. И действие закружилось. Одни спорили, другие пытались что-то диктовать пишущим, третьи сами схватили листок и карандаш и убежали к тумбочке — писать. Потом эти сочинения согласовывались, увязывались, некоторые девчонки отказывались что-то менять и норовили запихнуть свой листок в конверт в исходном виде (и некоторым это удалось). Короче говоря, дым стоял коромыслом. А когда девушки наконец угомонились и стали собираться спать — оказалось, что виновница переполоха уже спит, уткнувшись в подушку и иногда вздрагивая, — наверное, что-то снилось не очень приятное. Разговор «по душам» опять не получился.

Утром всех разбудил стук в дверь. Прибежавший солдат доложил с улицы (внутрь его не пустили, понятное дело, да он и сам войти не пытался):

— Товарищ Иванова? Ника Алексеевна? Вас в Штаб вызывают!

Новенькая, она же, как выяснилось, — «товарищ Иванова», быстро собралась и выскочила из домика под заново набирающий силу гул — на этот раз касаемо ее личности. И конверт со стола прихватила.

— А имя-то редкое! Ника — сколько еще таких знаешь?

— Ага, а фамилия — еще реже! Сколько сотен тысяч Ивановых в стране? Неужели двух Ник не найдется?

— Но ведь адрес Бондаренко она знает!

— Мало ли, узнала, когда из Выборга уезжала.

— Не-е, не «когда уезжала». Адрес, где он сейчас, знает! А это ж, наверное, секретно!

— Было бы секретно, стала бы она болтать.

— Не кричите, девки, у замполита есть вся подшивка «Красной Звезды». Там про корабль было раньше, чем майское фото. И тоже, кажется, с фотографиями.

— Люська, бегом к Палычу. Как хочешь, но газета должна быть здесь!

— А почему я?

— Потому что он на тебя больше, чем на других, смотрит.

Люська быстро собралась и убежала, самой было интересно. А разговор продолжал виться и клубиться:

— А в бане вчера видели ее?

— А что на нее любоваться было? Не мужик же, чтоб в бане рассматривать! — раздалось хихиканье, некоторые даже покраснели, видимо, представив в баньке между собою мужика.

— Мужик-то, конечно, не мужик, но тело почти мужское — мускулы какие, видели?

— Мускулы — мускулами, а шрамов вы что, не заметили, что ли?

— Гхм! Это что тут за птичий двор? Где дневальный? Когда подъем был, почему казарма в порядок не приведена? — раздалось вдруг от двери.

Люся, убегая, прикрыла дверь, а крючок накинуть было некому — все увлеклись разговором. Связистки начали разворачиваться на голос, многие пытались принять строевую стойку — и только потом, с задержкой в парочку секунд до них начало доходить, что форма у них, мягко говоря, не строевая. Некоторые и вовсе были в одной исподней рубахе. Капитан Мякишев (а это был он), который в ходе разноса успел пройти уже шага три, раскрыл было рот, собираясь продолжить разнос, но тут… первый тонкий визг, струной воткнувшийся ему в правое ухо, был тут же поддержан дружным хором. Без малого два десятка частью смущенных, частью испуганных, а частью просто возмущенных молодых женщин дружным визгом пусть и не способны свалить дуб (как говорится в легендах), но тем не менее Семену показалось, что ему в уши воткнули два штопора и шарахнули по ним двумя кувалдами. Бывшего пограничника буквально вынесло за дверь, в которую почти одновременно пролетели подушка, сапог и котелок с остатками чая.

Стоя в трех шагах от крыльца, капитан тряс головой и ковырял пальцем в ухе, пытаясь прийти в себя, когда мимо него, пискнув: «Извините, товарищ капитан», прошмыгнула еще одна радистка с каким-то увесистым томом под мышкой. Она вбежала в дом с криком: «Вот! Добыла!» Лязгнул крюк, и капитан остался один стоять на тропинке, все еще глотая воздух. Он пытался собраться с мыслями и определить — была ли в комнате «сержант Иванова». Ночная гибель командира разведвзвода опять подняла вопрос о немецких диверсантах и обострила подозрительность капитана. Успокоившись, Семен вспомнил диспозицию в комнате и убедился — «Ивановой» там не было! Под ложечкой ощутимо засосало: «Эх, надо было идти к особисту, надо! А может, она на дежурстве просто или еще где? Нет, надо опять войти в этот птичник и поспрашивать его обитательниц». Капитан поднялся на крыльцо и поднял руку, чтоб постучать.