Любовь к камням - читать онлайн книгу. Автор: Тобиас Хилл cтр.№ 116

Он думает, что это его личное дело.

Ночью я смотрю, как Хикари дышит. Могучее телосложение мешает ему спать. Движение от дыхания распространяется по всему телу, по плечам, скулам, изгибу талии. Наблюдаю за ним, не смыкая глаз. Лишь утром вспоминаю, что видела во сне Стамбул: витрину конторы каллиграфа за шесть тысяч миль отсюда с пластиковыми цветами.

Дважды в неделю я хожу в город за продуктами. Машин на прибрежной дороге мало, только, автотягачи и изредка автобус с любителями рыбной ловли. Ловлю себя на том, что при их приближении опускаю голову, как Хикари. Его отшельничество становится для меня привычным. До сочельника никто не появляется.

Как-то я возвращаюсь домой из Тосы с рисом и рисовым вином, груз разложен поровну в обе сумки. Утро холодное, ясное. В небе пролетает самолет. Провожаю его взглядом на северо-запад, к Хиросиме, и в это время навстречу мне по дороге несется что-то темное, глянцевое. Успеваю удивиться еще до того, как в десяти ярдах позади меня раздается визг тормозов. Медленное завывание включенной задней скорости.

Я не оглядываюсь. Машина нагоняет меня. Легковая, с тонированными стеклами. Едет задним ходом наравне со мной. Я жду, что опустится стекло, распахнется дверца, однако ничего не происходит. Я никого не вижу. Проехав так ярдов пятьдесят, машина резко срывается вперед и несется на север. На заднем ее стекле сверкает солнце. Номерной знак токийский. Я стою на месте еще долго после того, как она скрывается из виду.

Дома никого. Хикари повез на лодке улов в Коти, дети в школе. Под лестницей гора рыболовного навигационного оборудования, темное стекло из разбитого секстанта, деревянная острога на угрей. На поиски бинокля уходит целый час. Я иду с ним к бухте. Продавец жареных осьминогов кивком здоровается со мной, улыбается возможной покупательнице. Я беру у него кофе. Только что миновал полдень: я сажусь на бетонную ограду набережной, попиваю горячий напиток и гляжу в глубь острова, окуляры настроены на прибрежную дорогу.

Начинается отлив. Продавец запирает трейлер и садится рядом со мной. Говорит о бейсболе, о птицах. Жестикулируя руками со следами ожогов, объясняет секреты ловли спрутов. Я не вижу никакой машины, но когда снова поднимаю бинокль, в окулярах появляемся человек. Силуэт на фоне зимнего неба.

Я увеличиваю приближение. На выступе мыса стоит мужчина, одетый в костюм. Он поворачивается лицом ко мне, достает сигарету. Темные очки скрывают отражение всяких эмоций на его лице, губы бесстрастно сжаты. Я не могу понять, японец он или нет. Он ничем не выказывает, что, возможно, видел меня. Просто чего-то ждет.

Хикари возвращается через два часа. Я ожидаю, сидя на крыльце, промерзшая насквозь, раскачиваясь, чтобы согреться. Приближаясь по тропинке, он видит меня и замедляет шаг, поняв, что произошло что-то неладное. Подходит и садится рядом, не говоря ни слова. Дыхание его клубится паром, более теплым, чем мой.

— Ты ни разу не спросил, как я нашла тебя, — говорю.

Хикари недоуменно моргает. За грубостью его голоса скрывается удивление.

— Мы ни разу об этом не говорили.

— Спроси.

— Как ты меня нашла?

— Я познакомилась в Токио с одним человеком. Он знает, как находить доступ к документам с помощью компьютера. И нашел свидетельство о смерти твоей матери. В нем был твой адрес. — Я умолкаю. Не смотрю на него. Не хочу его видеть, когда говорю. — Я спросила этого человека, может ли кто-нибудь проследить за тем, что он сделал.

— И что он ответил?

— Сказал, что в компьютерном мире за деньги можно увидеть все. Спросил, с деньгами ли те люди. Я ответила, что не знаю.

Поднимаю взгляд на Хикари. Он кивает, чтобы я продолжала. Я выпаливаю:

— Сегодня на прибрежной дороге был человек. Стоял на выступе мыса. И утром за мной от Тосы ехала какая-то машина. Не до самого дома. Я не показала им, куда шла.

Он встает и, отвернувшись, бранится по-японски. Лицо его гневно искажено.

— Мне очень жаль…

— Ха!

Он заставляет меня умолкнуть, звуком, без слов. Я отшатываюсь от него. Хикари закрывает лицо ладонями. Когда снова обращает взгляд на меня, хмурится, словно пришел домой и обнаружил там чужую женщину. Сердце у меня сжимается.

— Хикари, прошу тебя…

Он лишь что-то бормочет под нос. Повторяет по-японски одну и ту же фразу, покачивая головой. На третий раз разбираю ее. «Я предал себя».

— Это не твоя вина.

— Вот как? — Он поворачивается. На его лице с глубокими морщинами выступает пот. — Ты здесь потому, что я хотел тебя. Я позволил себе поверить, что ты не такая, как они.

— Это так.

Он отходит без ответа и усаживается под гинкго. Я иду за ним, понимая, что он не хочет видеть меня, но ничего не могу с собой поделать.

— Кто они? — спрашиваю. Голос у него глухой.

— Думаешь, ты единственная? И таких умных, как ты, больше нет?

— Не думаю.

— Я не знаю, кто они. — Хикари отворачивается, жалко улыбаясь. — Таких, как ты, много. Вас посылают компании, имевшие дело с моим дедом. Я всю жизнь прятался от них. Дед всеми силами искал эту драгоценность из-за того, что случилось с его отцом. Он привез «Трех братьев» сюда, потому что эта вещь была наша, моя, моих детей и внуков. Мать обещала ему, что будет беречь ее, а я обещал ей. Но эти компании не забывают. Вы — мое проклятие. Вы помните людей, с которыми имели дела. Вы как мухи.

— Я не из их числа, Хикари. Посмотри на меня.

Он поднимает взгляд.

— Не нужно было оставлять тебя здесь.

— Прошу тебя!..

Он качает головой. Тянется к моему лицу, берет его в обе ладони. Потом мы занимаемся любовью несколько часов. В его темную комнату проникает дневной свет. Его ритм во мне такой медленный, что почти не важен, важна только близость. Я не чувствую, как она прекращается.

Когда просыпаюсь, Хикари нет. Лежу неподвижно, прислушиваясь. Помню теплоту и тяжесть его тела. Мое тело помнит их. Уже поздно. В доме полная тишина.

Снаружи жалобно кричит морская птица. Когда встает солнце, мне кажется, что Хикари все еще со мной. Мысли мои текут медленно, словно буруны, на грани сна.

Поворачиваю голову. Домашнего алтаря нет. Потрясения это не вызывает. Возможно, какой-то частью сознания я ожидала, что его не будет. Так оборачиваешься в сновидении, зная, что тебя ждет нечто страшное.

Я оглядываю остальную часть комнаты. Все прочее на месте. Отсюда мало что можно было забрать. Представляю себе, как Хикари берет лакированный ларец и молча выносит его. Встаю и выхожу за его воображаемым образом.

Он меньше, чем сновидение, больше, чем мысль. На верхнюю ступеньку крыльца упала рисовая лепешка, на третью баклажан. Хикари не нагнулся за ними. Не нагибаюсь и я. До меня смутно доходит, что сегодня Рождество.