Тоже Родина - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Рубанов cтр.№ 8

Я считал себя пареньком ловким и резким, ничего и никого не боялся (или думал, что не боялся), конфликтов не избегал; то, что маленький капитан в каких-то три секунды справился со мной на виду у десятка приятелей, меня сильно уязвило. И вскоре, где-то через неделю или две, я обнаружил себя в спортивном зале, босым и голым по пояс, сосредоточенно осыпающим ударами боксерский мешок. Отыскался и наставник, старший лейтенант Смирнов, некурящий и непьющий, обаятельный, отчетливый атлет, продвинутый каратека. Солдатики ходили за ним табунами, умоляя показать какой-либо замысловатый удар. Старший лейтенант в итоге оказался одним из людей, изменивших мою судьбу. Всякий раз, когда на моем пути оказываются сильные люди со стройной, простой и крепкой системой взглядов на жизнь — они меняют мою судьбу, и мне это по душе.

Старший лейтенант не читал лекций, не учил, не диктовал, не агитировал. Он просто жил и действовал так, как считал нужным.

Обладатель крепких красивых ног с рельефно прорисованной, словно на картинке в анатомическом атласе, мускулатурой, а также некрасивой, но выразительной физиономии и впечатляющих железобетонных кулаков, старший лейтенант в том холодном и пыльном зале считался полубогом. Я прослужил под его началом почти год и упражнялся ежедневно. Научился ходить на руках, делать сальто, презирать боль и понимать свое тело, как снаряд. Старший лейтенант был самурай в самом благородном понимании этого слова. Он поднимал бровь — я краснел от стыда. Он выдавал скупую, в два слова, похвалу — меня распирало от гордости. Однажды ударом ноги он разбил мне губу — я едва не заплакал от благодарности. С опухшей рожей вернулся в казарму, мрачно объяснил товарищам, что пропустил удар, — товарищи вняли, уважительно примолкли, а что, работает человек, стремится к мастерству, вот, пропустил удар — бывает.

На дембель я ушел фанатиком боевых искусств, и первое, что сделал, вернувшись в родной город, — записался в клуб единоборств.

Следующие два года провел в залах практически безвылазно. Утром качал железо, вечером отрабатывал ката и удары. В промежутке — обязательное посещение видеосалона. «Кулак ярости» выучен наизусть, покадрово. Живот превращен в подобие каменной стены. Кулаки и пятки ороговели. Система принятых в спортивном карате поясов — желтый, синий, черный — тихо презиралась. Еще Брюс Ли сказал, что пояс нужен исключительно для поддерживания штанов. У меня был серый пояс, серый. Каратеки пояс не стирают, не принято. Узкий, длинный кусок ткани должен превратиться из белого в черный сам собой, постепенно пропитываясь трудовым потом. Я прошел полпути. Вставать в спарринг с партнерами по клубу мне было лениво — я отбивал запястьем удар, и соперник шепотом ругался от боли. Рано утром, в кимоно на голое тело, я пробегал три километра до ближайшего водоема, лез в воду и потом в мокрых тяжелых штанах практиковал удары и махи, пока штаны не высыхали сами собой.

Попадись мне тогда вдумчивый и дальновидный учитель — под началом такого я бы сделался машиной для убийства. Каратеки были в моде. На экранах гремел фильм «Фанат» — я смотрел его раз тридцать. Я стал тихим, немногословным и улыбчивым. Трезво оценивал свои достоинства и недостатки. Никогда не применял боевые навыки на улице. Меня задирали и провоцировали — я уклонялся. Мне хамили — я помалкивал. Пьяниц презирал. Над курящими табак насмехался.

Еще через полгода я стал членом банды рэкетиров. Вдобавок — женатым. В те времена события происходили очень быстро.

Каждое сломанное мною ребро оплачивалось по твердой таксе. Но мне сравнялось двадцать два, и я постепенно понимал, что с карате пора заканчивать.

Не разочаровался, не надоело. Очевидно, просто повзрослел. Мир вокруг менялся. Бизнес — тоже. Не столько менялся мир, сколько бизнес. Челноки-мешочники прогорали. Наиболее дальновидные парни открывали обменные пункты и штудировали учебники биржевой игры. Обладатели свинцовых кулаков переходили в разряд шоферов и телохранителей. Я не хотел быть низкооплачиваемым шофером. Считал, что способен на большее. Мучительно прикидывал, как бы половчее сменить кожаный реглан на пиджак и галстук. Кое-кто из моих знакомых уже проделал такой финт, освоил факс и компьютер и на меня, заправляющего свитер в штаны, смотрел с усмешкой. А я не люблю, когда на меня смотрят с усмешкой.

Так что на промороженный вещевой рынок я прибыл хоть и уверенным в себе человеком — эта уверенность подтачивалась изнутри мучительными сомнениями. Проводя каждодневно по три часа в зале, я терял время. Бизнесмены не занимаются мордобоем. Это нерационально. Если сегодня тебе расквасят нос — как завтра ты явишься на важные переговоры с важными людьми? Бизнесмены практикуют теннис и плавание. Пора, пора взрослеть. Пора. Решиться мало — следует досконально просчитать и продумать метаморфозу. Что-то объяснить коллегам по банде. О чем-то умолчать. Укрепить нужные знакомства. Причем сделать это правильно и умно, ведь меня считают костоломом, а я не согласен. Наконец, главное. Нужны деньги. Основные и оборотные средства. Где и как раздобыть их?

Перечитайте «Джанки» — там точно подмечено. Обыватель думает, что как только ты займешься чем-то незаконным — деньги потекут рекой. Это ошибка. Заблуждение. Не потекут. Во всяком случае, ко мне не потекли. Я еле-еле сводил концы с концами.

Припомнив в долю секунды все свои годами натренированные приемы, я ухватил вылезшего из машины увальня за отвороты куртки и от всей души врезал лбом. И еще раз, и еще. Юноша оказался явно не готов, и скис. Потекла яркая кровь. Я добавил. Противник потух. Пространство боя огласили матерные междометия.

Оно, конечно, гораздо гуманнее бить не в нос, а в лоб. Своим лбом — в чужой. Кстати, и эффективнее. Ты крепко сжал челюсти, а противник не успел. Его мандибула просто выскочит из мышечной сумки — и все: иппон. Чистая победа. Не говоря уже о сотрясении мозга. Особенно забавен громкий бильярдный стук сшибающихся черепов.

Но белобрысому Акеле не свезло — выше меня на много сантиметров, он принял удар в носовой хрящ.

Щелкнули дверные замки, и выскочили корефаны моего оппонента, числом двое или трое. Точное количество осталось мне навсегда неизвестным. В общем, оно и не волновало меня, точное количество. Какая разница? Идите сюда все, сколько вас есть. Я вас всех похороню. Вы не более чем торгаши, целой толпой страдающие над несчастными пятью коробками женских сапог — вам со мной не совладать.

Сам я не торгаш. Купить и продать — это не для меня.

Нет, конечно, в будущем, года через три, я видел себя именно бизнесменом. Скажем, издателем солидного журнала. Или банкиром, манипулирующим кредитами и депозитами. Но никак не чуваком, сбывающим на морозе партию женских сапог. Если бы я хотел стать таким чуваком, я бы им уже стал. Еще год назад, в бытность студентом университета, я имел все возможности. Половина моей группы регулярно каталась в Польшу и Югославию. Туда везли бинокли, обратно — китайские пуховики. Учебой не занимались, на лекциях и семинарах садились в задние ряды, доставали калькуляторы и углублялись в подсчеты. На экзаменах списывали у меня. Я ведь, в отличие от них, всерьез грыз гранит. Думал, что хитрее.