Великая Мечта - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Рубанов cтр.№ 44

За окном глухой шум. Там, внизу, оживленная улица. По ней день и ночь несутся автомобили. Куда несетесь? Отдавать долги? Делать новые? Давайте, ребята. Вперед. Попутного вам ветра. Сам я иду спать. Счастливый момент, поистине исполненный глубокого смысла для всякого, кто способен придать всякому глубокий смысл.

Ночью мне приснились гробы и сугробы.

Проснулся в десять часов. То ли пьяный, то ли трезвый; то ли оклемался, то ли нет; то ли восстановил силы, то ли израсходовал последние. Однако утро есть утро. Хочешь не хочешь, а надо вставать и функционировать.

Несколько минут валялся, уставившись в потолок. Подождал, пока совместятся и отождествятся меж собой мои многочисленные тела – физическое, астральное, ментальное и какие там еще есть. Далее попытался побороть прогрессирующую алкогольную амнезию и припомнить вчерашний вечер.

Вроде бы – мирно нажрался. Затем почему-то вспомнил старого друга, покойного Юру. И вспомнил как-то ведь по-особенному, очень крепко вспомнил, зримо, четко. Вообразил въяве. Зачем-то именно вчера, черным, зимним городским вечером, когда за бортом минус двадцать пять и затемненные окна ресторана покрываются изнутри тонким слоем белесого инея, он, Юра, Царствие ему Небесное, мне особенно понадобился.

Помню, беседовал. Обменялся репликами. Даже пытался угостить выпивкой.

Помню, появление друга испугало меня, но и помогло, вылечило, как-то зарядило некими новыми энергиями, свежими вибрациями.

Помню, шагал из кабака, в говно убитый, но внешне адекватный, и неожиданно для себя задрал какого-то смуглого мальчика замысловатой окраинной национальности, и хотел было его поломать, свернуть шею, урыть, отмудохать, наказать хама, болвана и сопляка за невоспитанность и дерзость – но тот грамотно ретировался... И было мне странно и неуютно, как будто вовсе не я собирался затеять драку, а кто-то другой, молодой, сильный и ни в чем не сомневающийся, безрассудный и дерзкий... чуть ли не сам Юра...

Помню, опять явился мне покойный друг, и показался он мне, в своих древних, образца девяносто первого года, понятиях, очень недовольным. Якобы не того он, Юра, от меня ожидал, и выглядел я в его глазах мягкотелым слабаком. Якобы протух я и завял, не стал тем, кем хотел, обрюзг и в целом попросту проиграл...

Отважно откинув одеяло, я встал и поежился. Квартирка не сохранила вечернего тепла.

Варю кофе. Из морозильной камеры извлекаю пластиковую лохань, доверху наполненную кубиками льда. Две чашки кофе и ведро со льдом – непременные атрибуты всякого моего утра. Нельзя ликвидировать алкогольную отечность иначе как погрузив морду в лед. Хороший метод, имеющий, однако, побочный эффект в виде никогда не прекращающегося насморка. Но лучше быть сопливым, нежели опухшим.

Телевизор, магнитофон, радио не активирую. Люблю и ценю тишину. В последние годы в моем городе она, тишина, превратилась в чрезвычайно дефицитный товар. Иди найди тихое место в пятнадцатимиллионном Третьем Риме. Только поздним утром, в собственном жилье, когда жена уже убежала на работу, а сын – в школу.

За окном все та же смертельно надоевшая московская хмарь и хрень, в нескольких местах перечеркнутая серыми дымами, вертикально поднимающимися из заводских труб.

А что ты хотел увидеть, придурок? Пальмы, солнце, океанскую волну и белый парус на горизонте? Извини, не завезли.

Налил горячую ванну, погрузился, содрогнулся в ознобе. В положении лежа долго чистил зубы, вспоминая два места, где я провел годы и где не бывает ни ванных комнат, ни ванн: армейскую казарму и следственную тюрьму.

В казарме, помнится, имелся у нас отдельный небольшой отсек – «сушилка». Там, в грубо обделанном кафелем закутке, на мощных ребристых радиаторах, всякий воин мог свободно расположить свои портянки и сапоги, дабы просохло и оттаяло; и в шесть утра, когда начнется новый трудный день, когда просигналят «подъем», зевающий и почесывающий подмышки контингент бойцов первым делом семенил именно туда, в «сушилку». Что может быть сладостнее, нежели ранним зимним утром ощупать грубыми пальцами личные кирзачи, отменно нагретые подле раскаленной батареи центрального отопления, а ведь рядом имеются еще и портянки – голубоватая теплая фланель, прямоугольники ткани, пропитанные юным потом юных ног... оберни ступни, суй их в раструбы сапог, шагай себе на завтрак и размышляй о том, что дембель – неизбежен...

С сожалением вылез из горячего озерца и изучил себя в зеркале.

От предков мне досталось узкое, сухое, легкое тело. Регулярными упражнениями его в каких-нибудь полгода можно довести до идеальных пропорций. Пренебрежение физической культурой, наоборот, стремительно превращает меня в подобие Кощея. Что поделать – быстрый обмен веществ. Время от времени, раз в год примерно, я вспоминаю боевую спортивную юность, ныне далекую – когда кулаки не ощущали боли, а живот был подобен камню, – и возобновляю тренировки. Организм благодарно отзывается, плечи едут вширь, икроножные мышцы начинают щекотно беситься, иной раз норовя подбросить своего хозяина едва не до потолка. Однако потом происходит очередной стресс, и запой, и непременные ежесуточные полторы пачки сигарет – на данном этапе своей жизни я типичный Кощей. Убить умею, а сильно ударить не могу. Для непосвященных – парадокс; для тех, кто в теме, – печальная истина.

Грубо тру полотенцами кожу. Нет, ребята, хрен вам всем. Я еще в силе. Пока не выдохся. Если надо – пробегу на руках стометровку. Только дайте две недели, чтобы вспомнить, как это делается.

Но не дает мне мир эти две недели. Мир говорит – иди и работай.

Утренний туалет увенчивается бритьем, опрыскиванием лица одеколоном и, наконец, процедурой выдергивания волос из ноздрей. Болезненное, но полезное действо. По его окончании вытираю выступившие слезы и ощущаю себя полным живительной злости.

Важно отличать злость от злобы. Злость продуктивна. Она мобилизует. Злость – это состояние, тогда как злоба – качество. Злые люди либо разрушают, либо создают, в любом случае – действуют. Тогда как злобные способны только шипеть и завидовать.

Из ванной в кухню прошел если не свежим и бодрым, то, по крайней мере, полностью проснувшимся. Тут же появляются первые связные мысли, касающиеся настоящего момента, и эти мысли – о необходимости опохмела. Но здесь важно соблюдать основные правила, первое из них – не спешить. По опыту известно, что тремор накрывает меня через час-полтора после пробуждения, так что время еще есть, и я снова затеваю кофе.

Выкуриваю сигарету.

Второе правило: крайне желательно похмеляться именно тем, что пил накануне. В моем случае – коньяком. Третье правило: пить залпом, не вдыхая запах, иначе может стошнить. Четвертое правило: закусывать. В моем случае – позавтракать.

Продвинутому алкоголику еда не требуется; однако сытый человек (в моем случае – плотно закусивший человек) не так сильно распространяет вокруг себя аромат спиртного, столь нелюбимый ханжами, автоинспекторами и женщинами. Завтракать – надо.