Пес по имени Бу - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Дж Эдвардс cтр.№ 24

Мы с Бу выглядели кончеными неудачниками-хулиганами, наподобие Джеффа Спиколи из «Быстрых перемен в школе Риджмонт Хай». Мы только всем мешали, нарушая учебный процесс, и при этом совершенно ничему не учились. Иногда Бу впадал в состояние прострации, тупо глядя в никуда. Все время между занятиями я учила его дома. Он садился, ложился, ожидал меня там, где я его оставила, кротко ходил рядом, по команде ронял предметы на пол и делал все, о чем бы я его ни попросила. Затем он забирался в ужасный грузовик и приезжал на урок, где принимался скулить и извиваться на конце поводка, на свой странный манер заигрывая с другими собаками, или, хуже того, просто смотрел в пространство перед собой. Остальные клиенты и инструктор считали меня никудышным воспитателем никудышной собаки.

Уверенность в собственных силах и способностях, наработанная в процессе обучения Данте и других собак, которых мне приходилось дрессировать, с каждой неделей улетучивалась, но я не сдавалась. Я возлагала большие надежды на этого маленького пса. С ним была связана мечта. Раз за разом я изобретала все новые рецепты собачьих лакомств, которые Бу с наслаждением поглощал, обучаясь дома, и игнорировал в классе. Как только остальные дрессировщики поняли, что мы с Бу никуда не исчезнем, они начали спокойнее воспринимать наш необычный тандем. Мои эксперименты с угощениями и вовсе превратились в неиссякаемый источник шуток. Каждую неделю они с усмешкой наблюдали за тем, как Бу отказывался от очередного суперлакомства, за которое их собаки отдали бы полжизни. Я танцевала перед ним, пела ему и издавала множество дурацких звуков. Я использовала все без исключения способы поощрения, способные заинтересовать собаку. В ответ на все эти ухищрения Бу по-прежнему игнорировал меня, не уделяя хозяйке ни одной наносекунды своего внимания. Никто не знал, как быть.

Сейчас, оглядываясь назад, я осознаю, что Бу не следовало посещать те занятия. Он делал успехи, но его прогресс терялся на фоне окружающих его суперсобак. К концу пятого или шестого урока его хаотичное поведение начало меняться — он даже изредка поглядывал в мою сторону. Теперь я понимаю, что мне не нужно было его торопить, но никто мне тогда этого не посоветовал. Мне говорили:

— Не давай ему спуску. Не позволяй ему садиться тебе на голову.

Я ощетинивалась, вспоминая «работу», которую проделывал со мной папа после того, как я чуть не утонула. Отказываясь войти в воду, я не пыталась сесть ни на чью голову. Мне просто было страшно. Когда я попыталась объяснить, что Бу перевозбужден, мне посоветовали использовать для коррекции его поведения строгий ошейник. Мне это показалось жестоким, но совет исходил от профессионала, поэтому я его использовала. В этом ошейнике Бу выглядел окончательно одуревшим, вообще ни на что не реагировал и пытался стать невидимым.

* * *

Тем временем мои силы постепенно истощались. Хотя я ездила на работу в Манхэттен лишь два-три раза в неделю, этого оказалось достаточно для обострения хронических болей в моих суставах, особенно в коленях. Воспаленные колени вынуждали меня садиться на пол во время уроков, на которые я привозила Бу. Теперь недовольство инструктора вызывала не только моя собака. Мне спокойно, но строго запретили садиться во время теоретической части занятия.

Я не знала, как объяснить инструктору, что, выслушивая ее лекцию стоя, я испытываю умопомрачительную боль. В конце концов мне удалось значительно снизить болевые ощущения. В этом мне помогли один удивительный гомеопат и два специалиста по иглоукалыванию. Эти люди возвратили меня к жизни. Боль осталась, но стала гораздо терпимее. С этим уже можно было жить. Все же, когда в конце долгого рабочего дня я была вынуждена подолгу стоять, мне казалось, что еще немного — и я потеряю сознание. Хотя использование трости приносило мне облегчение и обеспечивало поддержку без побочных эффектов привычного коктейля из преднизона и плаквенила, дрессировать собаку, опираясь на трость, было очень неудобно. С тростью или без оной удерживать поводок, на конце которого извивается и взлетает в воздух собака, — задача очень сложная. Особенно когда каждый прыжок и рывок поводка отзывается в коленных суставах. Испытываемая мной боль тоже кое-чему меня научила. Я поняла, что дискомфорт дрессировщика и у собаки вызывает чувство беспокойства. Теперь, с какой бы группой я ни занималась, я слежу, чтобы в классе были стулья для тех, кто в них нуждается.

Ирония заключалась в том, что, пока я двигалась и занималась с Бу, боль была терпимой. Но когда мне приходилось стоять неподвижно, слушая лекцию инструктора, она наваливалась на меня с новой силой. Я осознала, что этот момент является неотъемлемой частью психотерапевтической деятельности с привлечением животных: люди готовы делать то, что им по-настоящему нравится, несмотря на испытываемую при этом боль. Когда мы заняты любимым делом, мозг функционирует иначе, выделяя разнообразные нейрохимические вещества, способствующие ощущению счастья и снижению боли.

Проще говоря, мой первый опыт реабилитации с помощью животного неожиданно коснулся меня самой.

* * *

Несмотря на все преимущества занятий в группе собак-поводырей, в какой-то момент мне стало ясно, что мы с Бу злоупотребляем гостеприимством инструктора. Скрепя сердце, я попрощалась с теми, кто нас так долго терпел, но от идеи подготовить Бу к тому, чтобы он помог моему брату, не отказалась. Я просто решила найти для своего песика другую группу, возможно, более базового направления.

Но первым делом мне предстояло научить Бу без паники садиться в грузовик, чтобы привозить его на занятия в более восприимчивом состоянии. В качестве официальной служебной собаки Чака ему предстояло спокойно располагаться в машине на полу, у его ног. Таким образом, это в любом случае было неотъемлемым элементом обучения Бу.

Каждый раз, когда я возвращалась домой с работы, все три собаки взволнованно и радостно выскакивали меня встречать. Мне пришло в голову, что это можно использовать для учебы Бу.

Очень полезным элементом дрессировки является установление ассоциаций между страшными и очень увлекательными ситуациями. Это, сам того не подозревая, и делал Чак, когда предпринимал попытки побороть мой страх воды. Он снова и снова приводил меня в бассейн, но никогда не заставлял входить в воду глубже, чем я сама того хотела. Он также регулярно покидал глубокую часть бассейна, подплывая ко мне, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Тем самым он создал определенную ассоциацию — посещая страшный бассейн, я получала возможность проводить время с братом.

Мой план в отношении Бу был прост: если он сможет приблизиться к пугающему его грузовику, он получит возможность беспрепятственно приветствовать меня столько, сколько захочет, и в его мозгу начнет закрепляться приятная ассоциация. Я изложила свой план Лоренсу, который рассмеялся и заметил:

— Возможно, это именно то, что необходимо этой маленькой обезьянке.

В такие моменты, когда Лоренс придумывал для Бу прозвища, я видела, что он начинает привязываться к малышу, даже если сам он этого и не признавал.

Я припарковала грузовик на подъездной дорожке, заглушила двигатель, но не вышла из машины. Все три собаки лаяли. Бу вносил в этот шум свой посильный вклад при помощи привычных, напоминающих подвывание «вуф… вуф… вуф…» Лоренс выпустил из дома одного Бу, который бросился бежать ко мне, но замер, осознав, что я все еще нахожусь внутри жуткой коробки. Я поняла стоящую перед ним дилемму: чтобы поздороваться со мной, ему было необходимо поставить лапы внутрь страшной штуковины. Спустя несколько мгновений, на протяжении которых внутренняя борьба явственно отражалась на его физиономии, он осторожно подошел к грузовику и так же осторожно поставил в него лапы. Я угостила его всем, чем могла, сопровождая это ласковым почесыванием.