Искушение временем. Книга 1. Не ангел - читать онлайн книгу. Автор: Пенни Винченци cтр.№ 71

Самое главное здесь, на передовой, — это моральная стойкость. А иначе падает боевой дух, исчезает храбрость. Ах, дорогая моя, где те дни, когда я ходил по сухому чистому дому, принимал ванны, носил чистую одежду и все заботы, способные потревожить мой сон, сводились к «Литтонс» и его новому каталогу. Неужели это было?! Только мысли о тебе позволяют мне вспомнить прежнюю жизнь.

Я люблю тебя, дорогая, очень сильно. Скажи детям, чтобы писали мне, я обожаю их письма, они поддерживают во мне веру. И я страшно обрадовался их фотографиям, чудесно было увидеть маленького Джея. Он совсем не похож на Литтона. Именно с частицей тебя, дорогая, я хожу в бой: медальон с твоим локоном и твоей фотографией всегда в моем нагрудном кармане, и я каждый раз касаюсь их, когда выхожу из окопа. Это мой амулет, он хранил меня все это время.

Заканчиваю писать, уже поздно, а день здесь начинается рано. По крайней мере, не нужен будильник!!!

Вся моя любовь с тобой.

Оливер

Селия прочла письмо сначала быстро, а потом медленно, как делала всегда, затем поцеловала его, сунула в кожаную сумку и спустилась вниз в утреннюю комнату, где ее уже ждал поднос с чаем и тостами. Завтраки прежних дней с бесконечным переч нем блюд из яиц, бекона, почек и колбасы, выстроившихся рядком на буфете под серебряными крышками, фрукты, кофе, горячие булочки, горки сливочного масла, горшочки с мармеладами и джема ми — все это казалось сейчас просто фантастикой. Сильно ощущался недостаток продовольствия, цены резко подскочили, шли постоянные разговоры о введении карточек как единственном справедливом решении. Женщины часами стояли в очередях за продуктами.

Кухарка Селии каждое утро отправлялась в магазин, заранее занимая очередь. С тех пор как горничные ушли работать на фабрику, она с истинным рвением исполняла свои обязанности. Весело объявив, что на кухне дел не так уж много, кухарка вызвалась помогать Селии с уборкой. В этом отношении Селии просто повезло, потому что кухарки многих ее друзей негодовали, если им поручали уборку дома. Кухарка и Брансон следили за домом, а втроем с Селией они поддерживали и сад, так что он выглядел аккуратным и ухоженным. Трумэн ушел на фронт, и Селия сама садилась за руль в тех случаях, когда общественный транспорт ее подводил. Селия приобрела новый «пежо», который очень ей полюбился, этой машине требовалось гораздо меньше бензина, чем «роллсу», поставленному пока в гараж в Эшингеме.

Горничная Селии попросила расчет и отправилась на курсы медсестер. Селия спокойно отпустила ее, поручив ей вести дневник, который можно будет опубликовать после войны. Селия теперь сама следила за своей одеждой и сама стирала ее. Она обнаружила, что глаженье — до сих пор неизвестное ей занятие — очень успокаивает, и часами простаивала у гладильной доски, разглаживая платья, юбки и блузки, отделанные кружевом. Она по-прежнему любила одежду и старалась одеваться разнообразно. ММ же оставалась верна своей «униформе». Селии нравилась новая укороченная модель юбки: и за вид, и за практичность, и за то, что она приоткрывала ее бесспорно стройные ноги. Ее также восхищала простота новых фасонов пальто и жакетов. Но в редких случаях, отправляясь куда-нибудь вечером, Селия все же надевала длинные платья, отделанные кружевом, бархатные накидки, туфли на высоком каблуке и часами укладывала волосы.

— Приходится продолжать заниматься тем, что для тебя значимо, — говорила она ММ, — и делать это как можно лучше. Иначе жизнь становится совершенно неузнаваемой.

А тот факт, что жизнь становилась совершенно неузнаваемой, Селия упорно отказывалась признавать — это не отвечало ее упрямому оптимизму.

В школе после возвращения Джайлзу стало не лучше, а еще хуже. Над ним продолжали издеваться, у него по-прежнему не было друзей, и он ощущал себя в равной степени бездарным и в крикете, и в футболе. Еда, и до того плохая, стала просто отвратительной; а хуже всего оказалось то, что сменился штат преподавателей. Почти все молодые учителя ушли на фронт. Их место заняли преподаватели значительно старшего возраста или дамы средних лет с комплексом «старой девы», что не только привнесло скуку в обучение, но и проявилось в их еще большем неведении относительно того, что происходило прямо у них под носом. В результате пошатнулась общая дисциплина и усилилась власть старост-префектов и фагов. Джайлз был в отчаянии, его страдания усугублялись постоянным страхом, что отец может погибнуть, а в случае если нем цы выиграют войну, они заколют всех детей и сожрут их.

Никто на самом деле не верил в победу немцев, но поздно ночью, когда гасили свет, мальчишки начинали рассказывать всякие ужасы, особенно Кларк — один из самых противных префектов. Он якобы слышал от верных людей, что немчура ловила бельгийских детей и вырывала им языки, прежде чем поджарить живьем на вертеле.

Джайлз боялся заснуть от страха, что ему приснятся все эти кошмары, но бодрствовать, лежа в темноте и постоянно прокручивая в голове эти ужасы, было еще хуже. А потом он переключался на мысли об отце, который сражался с этими страшными извергами, и раздумывал, что с ним произойдет, если его не убьют, а возьмут в плен и подвергнут пыткам.

А потом случилось нечто еще более ужасное. Как-то утром всех учеников собрали в зале, и директор сообщил, что у него для них есть одна печальная новость. Мальчики в страхе переглянулись. Раньше некоторых из них уже вызывали поодиночке в кабинет директора, и несколько минут спустя они появлялись оттуда в слезах, потому что им сообщали о гибели их отцов или старших братьев. Но зачем собирать всех? Может, вся наша армия уже разгромлена, немец победил и идет сюда?

— Я знаю, что вам будет прискорбно узнать, — сказал директор, — что мистер Томпсон, который учил большинство из вас и был очень любим многими учениками, погиб. Он служил офицером во Франции и пал смертью храбрых. Должен вас, однако, утешить, что сражение, в котором его убили, стало победным для Англии. Так что мистер Томпсон недаром отдал свою жизнь, и это должно служить нам утешением. А теперь две минуты молчания. Позже в часовне состоится специальная заупокойная служба по мистеру Томпсону и молебен о здравии его семьи.

Джайлз выходил из зала молча, он плакал, как и многие мальчики. Впервые никто ни над кем не насмехался. Уроки мистера Томпсона были веселыми: он превратил историю в увлекательный предмет, никогда не насмехался над учениками и не выказывал нетерпения, а если кто-то испытывал затруднения при ответе, то после урока он объяснял материал еще раз, пока не убеждался, что его поняли. И еще мистер Томпсон был превосходным спортсменом, прекрасным футбольным тренером и создал сильные основную и запасную команды. Он убеждал ребят тренироваться даже в холодные зимние утра и делал это не угрозами, а собственным бодрым примером. А каждое воскресенье у себя в кабинете он устраивал чаепития с фруктовыми булочками и тостами с анчоусным паштетом. Для многих детей, которые были так же несчастны и тосковали по дому, как Джайлз, Томпсон был единственным человеком, ради которого стоило терпеть все издевательства. А теперь он умер, его больше никогда не будет. Джайлз впервые ощутил вкус настоящего горя и — хуже — обрел опыт неизбежности смерти. Это казалось невыносимым.