Рейд - читать онлайн книгу. Автор: Глен Кук cтр.№ 21

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Рейд | Автор книги - Глен Кук

Cтраница 21
читать онлайн книги бесплатно

Им становится тот, кто чуть больше отличается от остальных, чуть более странен. Коллектив таких отчуждает и ненавидит, и, как следствие, всем остальным живется чуть лучше.

Никастро, возможно, – наш трус, так уж сложились обстоятельства. Он до смерти напуган предстоящим заданием. Так, наверное, бывает с каждым, кто отправляется в свой последний патруль. У меня самого что-то вроде этого. Когда впереди нет ничего, кроме очередного патруля, человек ничего другого и не ждет и ни на что другое не надеется. Он знает, что планировать последующую жизнь еще рано. Дергаться начинаешь в последнем полете, до которого чудом дожил. Есть шанс, что у тебя будет завтра. Ты боишься сглазить, стараешься не думать об этом. Но не можешь не думать.

В операционном отсеке работают еще семь человек: Ларами, Берберян, Браун, Скарлателда, Канцонери, Пикро и Циа. Они не бросаются в глаза то ли по складу характера, то ли потому, что это их первый патруль.


– Если надо поссать, то лучше сейчас, – говорит Яневич. – По общей тревоге люки задраивают.

Чтобы одна пробоина не вывела из строя весь корабль разом, с каждой из сторон двойных переборок между отсеками размещены мощные люки. Спасательная шлюпка в каждом отсеке своя. Кэн скреплен отстреливающимися болтами. Если придется, мы можем разделиться на четыре секции.

Об этом я хотел бы расспросить подробнее. Кто-нибудь это делал? Смысл в этом есть? Я его не вижу. Как только мне удается сформулировать вопросы, старпом снова куда-то исчезает.

Как разорвать на куски киль? Ведь это – сплошной стальной брус по всей высоте кэна. Должен быть какой-то способ разделить киль между отсеками. И как мы разлетимся в разные стороны? Нужна какая-то энергия, чтобы оттащить отсеки в сторону от гибнущего корпуса.

Кажется, я догадался. На киле, возле оружейного отсека, есть широкий выступ. Из ящичков, развешанных по всему отсеку, к нему ведет куча трубопроводов. И кабелей. Это, очевидно, небольшой химический запал – такого как раз хватает на разделение отсеков. Время сгорания – пять-десять секунд, еле-еле набрать «дельта v»…

– Я был на «Д-67», – ни с того ни сего заявляет тахионщик.

Судя по интонации, это должно что-то значить. Для старых клаймерщиков – может быть. Для меня – пустой звук. Вот если бы он назвал мне фамилию командира… Несколько успешных патрулей приносят командиру славу. Старик вот – один из последнего урожая героев. А номер корпуса никому ни о чем не говорит. Корабль должен быть большим и иметь имя и лишь тогда может обрести известность. Я слыхом не слыхивал о «Восьмом шаре», пока не попал на Тервин. Но премного был наслышан о «Каролинге», «Марсельце», «Хонане», несмотря на то что деяние за ними числится одно – собственная гибель. Это тоже драматично, конечно. Чертовски драматично. Голосеть била в барабаны, остановиться не могла.

Рыболов хочет поговорить. Он из тех, кто сразу после знакомства неожиданно для самого, себя вручает вам фотографии детей и, смутившись собственной опрометчивостью, прикусывает губу и ждет реакции.

– И что там случилось?

– Да ничего особенного.

Он как будто одновременно извиняется за то, что неловко заговорил, и несколько разочарован моей реакцией. «Д-67». Должно быть, одна из легенд флота.

– Не знаю. Не слыхал.

Джангхауз на вид не так уж стар, а уже ветеран. Ему не более девятнадцати. Обыкновенный прыщавый, смущенный мальчишка в обмундировании на два размера больше. Однако на левой руке, на костяшках пальцев, у него вытатуированы четыре красные звезды. Четыре патруля.

– Целую пригоршню звезд поймал…

Теперь они переползут на следующие фаланги. Варварский, но неукоснительно соблюдаемый обычай. Одно из здешних суеверий.

Половине экипажа еще нет двадцати. Это – рекруты с Ханаана. Старшие – из кадровых космофлотчиков.

Старик называет это «Война детей». Похоже, он забыл свою собственную биографию.

Рыболов обдумывает мои слова и пожимает плечами.

– Нарушилась герметичность корпуса в инженерном отсеке. Даже не в бою это было. На учениях. В том отсеке все погибли. Не смогли добраться и заделать пробоину. А там хранились все скафандры. По инструкции. А остальные болтались двадцать два дня, пока нас подобрали. Первые две недели было так-сяк. Потом подошли к концу запасы энергии…

Почти херувимское лицо перерезает тень. Он не хочет вспоминать, но ничего не может с собой поделать. Усилия остаться здесь со мной порождают в нем заметное напряжение.

– Считается, что у инженерного отсека защита лучше. В том, наверное, смысле, что там смерть быстрее.

Этим словом он меня поразил. Вид у него вполне спокойный, но слово «смерть» выдает душевное смятение. Он рассказывает о самом в своей жизни страшном.

Я попытался представить себе этот кошмар. Жуткое, вынужденное, безнадежное бездействие на борту корабля, потерявшего энергию и ход. Пережившим первый разрушительный удар остается надеяться исключительно на помощь извне. А пути клаймеров пересекаются редко.

Надо отдать должное штабу: когда прекращается связь с кораблем, они немедленно бросаются выяснять, в чем дело.

– Болты вы не взрывали?

Эти болты возбуждают мое любопытство. Абсолютно новый для меня аспект конструкции корабля, и очень тянет выяснить все секреты этого сюрприза.

– Болты взрывать? А зачем? Корабль могут найти. Обычно известно, где искать. А отсек… Их практически никогда не находят. Не взрывай болты, если корабль сам не собирается взорваться.

Последняя фраза звучит Одиннадцатой Заповедью.

– Но если энергия уходит, а танк с АВ без управления…

– Е-система работала. Мы ее заставили. И не надо думать, что мы не обсуждали вариант разделения.

Он начал огрызаться. Надо сменить стиль. Чем устраивать допросы, лучше попытаться спровоцировать их на добровольные рассказы.

– На самом деле нельзя разделяться, если не знаешь, что тебя сейчас подберут. Продержаться после разделения больше пары дней может только эксплуатационный отсек.

– Вот это и называется «выдержать удар».

Как они это выдержали? Когда ничего нельзя сделать, лишь пассивно наблюдать, как падает уровень энергии, да гадать, когда сдадут магниты.

– Не думаю, что я бы смог.

– Ускорение через десять секунд, – объявляет голос в интеркоме. – Девять. Восемь…

Завыла сирена. Все должно быть закреплено. Чтобы никакие предметы не начали неожиданно летать в воздухе и врезаться в людей. Клацает, закрываясь, люк оружейного отсека. Яневич ложится на живот, проверяя его герметичность.

Старик смотрит на часы. Девятнадцать часов сорок семь минут. На Ханаане, в Ямах, полночь. Я гляжу в камеру и вижу мир, огромный и величественный, очень похожий на все остальные людские миры. Много голубого, много облаков, и границу между водой и сушей отсюда сложно различить. Как высоко Тервин? Не так высоко, чтобы планета уже не была внизу. Можно и спросить, но какая, собственно, разница. Совсем другое меня волнует теперь. Гаденький голосок откуда-то изнутри, не переставая, талдычит, что треть всех полетов завершается в зоне патрулирования.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию