Сын Грома, или Тени Голгофы - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Зверинцев cтр.№ 50

– Варавва?.. Да. Я узнаю тебя. Ты Варавва, – узнал наконец слепца Иоанн. – Но что с тобой стало? Тебя трудно признать.

– Я был дерзким нечестивцем, и Бог покарал меня, – сказал слепец. – Душа моя мучается в геенне огненной.

– Чем провинился ты перед Богом? – спросил Иоанн, понимая некоторую бессмысленность своего вопроса; ведь он, как и все ученики, все верующие в Учителя, да и, наверное, вообще все, читавшие о событиях Страстной пятницы, с того самого момента, когда Пилат приказал освободить Варавву, считали того разбойника чуть ли не главным виновником смерти Христа. Сейчас же, когда Варавва пришел к нему с покаянием, Иоанн, любимый ученик Иисуса, с годами превратившийся в искусного проповедника и христианского мыслителя, уже не увидел вины Вараввы во время суда в претории. А ведь все ученики тогда проклинали Варавву. Петр и брат Иоанна Иаков, так же как и Иоанн, прозванный Учителем Сыном Громовым, клялись выследить Варавву и убить. Не думал Иоанн, что это Учитель, призывавший к прощению врагов своих, так покарал этого несчастного человека, подставленного Высшими силами в нужное время и в нужном месте так же, как были подставлены и Иуда Искариотский, и прокуратор Понтий Пилат, для свершения Великого Чуда… Скорее всего Варавва несет кару за содеянное ранее, за свои разбойные дела, за то, что лишал людей жизни…

– Расскажи о себе, добрый человек, – попросил Иоанн. – Я должен знать, сколь велик твой грех.

И, обратившись к Прохору, сказал:

– Отче, поговори с отроком, а я пока исповедую этого ищущего Бога человека.

Прохор и мальчик отошли от костра.

– Грешен я, – сказал Варавва. – Безгранично грешен. Исполнен грехов и беззакония… Я, как мешок с дерьмом, полон грехами… С голоду, таким вот несмышленышем, как Елиуд, ушел к лихим людям в горы. Главарь поучал: убить только первый раз страшно. Потом страх пройдет. Будет легко. «А – грех?» – спрашивал я. Главарь заверил меня, что греха нет, если убивать ночью. Грех, совершенный во тьме, грех, которого не видит солнце, не будет узнан Богом. Ибо Бог видит только те грехи, которые освещает солнце… И я поверил ему.

– С тобой говорил дьявол. И никто не остерег юную душу от сетей вражьих.

– Распятый, с которым мы сидели в ту ночь в темнице, наставлял меня покаяться и помолиться. Но я тогда был другим. Я смеялся над ним. А вот когда я узнал, что Он воскрес, что Он – Сын Божий, мне стало страшно. Страшно за свою вину перед ним. За то, что Он распят на моем столбе. Ночами я стал видеть на луне три распятия. И то, на котором был распят Назарянин, пустовало. Я понял, что это мое распятие, оно так и записано там на небесах за мной и ждет меня не дождется. И я умолил Бога ослепить меня, чтобы больше не видеть луны с пустующим в ожидании грешника Вараввы распятием.

Иоанн печально покачал головой:

– Жизнь твоя – свидетельство, что Бог попускает иногда человека на некоторое падение, дабы человек, восставши, проявил еще больший подвиг и исправление и еще большее усердие к Богу, прощающему грехи.

– Скажи, праведный отче, может ли Бог простить Варавву и вернуть ему зрение, от которого он в страхе отказался, чтобы не видеть приготовленное для него распятие?

– Для Бога нет ничего невозможного. От Его лица тают горы и высыхают бездны. Бог говорит грешникам: «Придите, и рассудим. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю». Но Бог должен поверить, что ты встал на путь исправления и каждо-дневно каешься в совершенных в молодости грехах… Плач перед Богом каждый день. Ибо Он должен видеть твое покаяние. Я дам тебе свой старый, высохший от времени и трудов посох. Воткни его в землю и поливай трижды в день. И вот когда, – возможно, прежде пройдут годы, – когда проклюнутся на его ветхой древесине молодые почки, знай: ты – прощен. Глаза твои снова увидят мир Божий.

Во все время разговора Варавва благодарно кивал.

– И еще, падаю к твоим ногам, отче. Спаси сына моего Елиуда. Мальчик светел и чист душой. Он чест-ный юноша, но люди с гор прокляли меня и хотят забрать его к себе…

– Я позабочусь о Елиуде, – сказал Иоанн. – Сатана не запутает в сети ноги отрока и не ввергнет его в яму, которую роет для оступившихся. Аминь.

Утром при свете Божьего дня праведный Иоанн привел раскаявшегося разбойника Варавву и его сына Елиуда в небольшой монастырь и поручил знакомому игумену. Не оглашая имени Вараввы, чтобы не смущать братию чуждым христианским послушникам именем, по соглашению с игуменом определил слепца ночным сторожем: ходить ночью по двору, стучать колотушкой и кричать для острастки лихим людям и бесам: «Бойтесь! Бойтесь!» И поливать, поливать воткнутый в землю посох, чтобы получить от Бога прощение и прозреть. Варавва был согласен на все: он изнемог жить в тоске и печали и был рад послужить Распятому, неся свое покаяние.

Елиуд же был крещен праведным и принят в монастырь послушником.

Прощаясь, Иоанн напутствовал повернувшегося лицом к Богу доброго юношу:

– Возлюби Господа нашего Иисуса Христа более всякой земной твари, – прилепись к Нему сердцем своим. Молись Ему устами, и сердцем, и языком твоим, и умом. С новой братией своей ходи в церковь. Все молитвы твои да будут соединены с сокрушением сердечным, со слезами и вздыханием. Плачь перед Богом каждый день, да сподобишься вечного утешения. Слушайся игумена и братию, храни незлобие отныне и до конца жизни своей; загради молчанием уста свои; старайся, чтобы не осудить кого-нибудь и не посмеяться чужому греху; видя же согрешающего, помолись о нем Единому безгрешному Богу, да исправит грешника. Ничего не говори ни праздного, ни скверного, ни хульного; будь кроток и смиренен сердцем, всех почитай за отцов и благодетелей своих, а себя считай ниже всех. Соблюдай себя тщательно от бесовских козней, трезвись и бодрствуй, ибо дьявол не дремлет, ища поглотить всякого служащего Богу. Умертви уды свои, не давай покоя и послабления телу своему: как осла непокорного смиряй его голодом, жаждою, работою, ранами, пока не представишь Христу душу свою, как чистую невесту. Нищету и нестяжание люби так, как бы многоценное сокровище… Помни, нет для человека ничего важнее Бога и Божественной любви Его. Он есть сокровище наше и богатство. Он пища и питие. Он одежда и покров. Он здравие наше и крепость. Он надежда и упование наше. Его потщись стяжать, сын мой.

На этом они расстались. Однако судьба скоро вновь сведет Елиуда с праведным Иоанном. И случится это при печалящих старца обстоятельствах: ибо читатель, конечно, не забыл, Кем было поручено Сыну Громову спасение этого юноши.

Случилось Иоанну во время странствий по земле Малоазий-ской остановиться на ночлег в захудалой го-стинице на окраине сирийского города Дамаска. Солнце уже опустилось за горизонт, багрово подкрашивая темнеющие облака, умолкли птицы. Изредка кричали ослы. Во дворе, огороженном невысоким, сложенным из камней забором, ходили несколько замызганных, шелудивых коз. Козы терлись облезлыми боками друг о друга и жалостно блеяли. Пахло едой. Вокруг костра сидели уставшие за день люди разного возраста и достоинства: погонщик мулов, купец, продавец дынь, обувных дел мастер, слепой странник с поводырем – в общем, народец из тех, кто заночевал в гостинице или от безденежья собирался прилечь во дворе на соломе. И сейчас, в ожидании ячменных лепешек, которые пек на горячих камнях старый сгорбленный вольноотпущенник, армянин, они вели разговор на злободневную, но опасную по тем временам тему: окоротит ли новый христианский Бог, призывающий людей к всепрощению, своеволие и жестокость римлян. Все сидящие у костра, за исключением одного иерусалимского иудея, были язычниками, далекими от Бога истинного, и смысла в их разговоре Иоанн, как ни старался, никак не мог обнаружить. Корысть, вечное недовольство жизнью, обиды, наветы на ближнего, страх перед ордами римлян, распространившихся на все видимое земное пространство, беспокоили собравшихся у огня… Простых этих людей, судя по тому, как они горячились, спорили, очень волновало и огорчало, что до сей поры ни один бог – ни христианский, ни иудейский, ни сонмы языческих богов – не заступался за человека, ибо не было справедливости на земле и не было на их земле дороги, ведущей из Рима, на которой не стояли бы столбы с распятиями.