Окаянный талант - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Гладкий cтр.№ 12

Но разве можно что-то утаить от детского любопытства? Конечно же, Олег подобрал ключ – он был совсем уж примитивным – и однажды ревизовал заветный шкаф.

Портрет ему не понравился (а в живописи, несмотря на малые годы, он уже мог разбираться достаточно профессионально). Дед нарисовал себя в костюме средневекового шута, но его лицо получилось каким-то злым и недобрым. В особенности не понравились Олегу глаза.

Они доставали до самого дна его юной души, поэтому мальчик в каком-то непонятном испуге поторопился захлопнуть дверку шкафа и больше не делал попыток открыть его.

Но самое загадочное событие случилось после похорон деда. Когда закончились мрачные хлопоты, улеглись страсти, и в квартире началась уборка, оказалось, что автопортрет деда исчез. Он буквально испарился. Все были в недоумении – как такое могло случиться? Ведь квартира была заперта, когда деда провожали в последний путь.

Воры тоже не могли этого сделать, потому что после деда осталась целая галерея его работ, а также несколько полотен фламандских живописцев XVII-XVIII веков, имеющих большую ценность. Но все было на месте. Даже деньги, которые лежали в шкатулке на секретере.

И тем не менее, автопортрет деда так и не нашли…

Уже в детские годы Олег обнаружил большие художественные способности и марал бумагу с утра до вечера, иногда забывая даже про еду. Этим он почему-то вызывал недовольство деда, который считал, что мальчику вполне достаточно школьных уроков рисования.

Но никакие запреты не помогали, и тогда дед резко поменял свое отношение к таланту внука и начал учить его всему тому, что знал сам и что нужно знать настоящему художнику.

Для любого мальчика его лет нудные лекции деда-художника по перспективе, светотени и так далее были бы сущим наказанием, но Олег оказался слеплен из другого теста. Он впитывал знания, как губка.

Спустя три года после начала обучения Олег знал десятки видов грунта для холста, вплоть до составов, которые использовали художники эпохи Возрождения, прекрасно разбирался в красках, маслах и лаках для живописи, притом не в теории, а на практике, мог работать углем, пастелью, сангиной, пробовал свои силы в энкаустике и фреске.

Когда пришла пора поступать в Академию художеств, Олег уже имел достаточно фундаментальные теоретические знания по всем разделам программы, которую проходили на факультете живописи. Что касается практики, то его конкурсные работы были признаны лучшими.

– Хе-хе… Городские… – Беляй наблюдал за Олегом с ехидной усмешкой. – Ничего, день по нашим болотам промаешься, энта дурь сразу из головы выскочит.

– Почему дурь? Это гимнастика. Чтобы тело и душа были молоды… – ввернул художник слова бодрой песни, надеясь на память Беляя – как рассказывал дед, в свое время этот советский шлягер крутили по радио почти каждый день.

– Оно конечно… – Беляй неопределенно пошевелил пальцами. – Вам, молодым, видней. А как по мне, так лучше сегодня сходить на рыбалку. Думаю, что погода не подкачает… – Он с глубокомысленным видом уставился на небо. – Ушицу смашную [11] сварганим… Ты как на это смотришь?

– Положительно! – обрадовано воскликнул Олег.

Предложение Беляя и впрямь пришлось кстати. После ночных бдений, инспирированных загадочным видением, творческий порыв угас, и требовалось некоторое время, чтобы к художнику возвратилось вдохновение для написания этюдов.

– Вот и ладушки. Будем собираться…

В избе Олег отсчитал восемьдесят долларов (двадцать он оставил на обратную дорогу) и вручил их Беляю со словами:

– Вот… на продукты.

Рассмотрев, что дал ему постоялец, Беляй с отвращением бросил доллары на лавку.

– Прости, паря, но я не возьму. Оставь эти гумажки себе. А еще лучше, утопи их в болоте.

– Почему?!

– Это дьявольское искушение. К ним нельзя даже прикасаться. Не оскверняй себя.

– И все равно я ничего не понимаю…

– Мои объяснения покажутся тебе смешными и глупыми… – Олег впервые увидел Беляя таким серьезным и сосредоточенным. – Поэтому я лучше промолчу. Уж извини… Когда-нибудь сам поймешь.

С этими словами он решительно вышел в подклеть и стал там шебаршиться, разыскивая рыболовные снасти. Художник поднял доллары со скамьи, и некоторое время рассматривал их с тупым недоумением.

Деньги как деньги… Не лучше и не хуже других. Наверное, Беляй наслушался разных глупостей по поводу Америки, которую как только не клеймят ура-патриоты разных мастей и оттенков, решил Олег.

Что ж, придется съездить на станцию и там поменять баксы на рубли, подумал художник. На том и успокоился.

А спустя полчаса художник и Беляй уже подходили к небольшому озерку, обрамленному удивительно красивыми соснами. Они выстроились над зеркальной озерной гладью как часовые, и их четкие отражения в удивительно чистой, прозрачной и спокойной воде казались окном в другой, параллельный, мир.

– Тута мы и расположимси, – с удовлетворением сказал Беляй и начал распаковывать видавший виды рюкзак.

На удивление – ведь рыба лучше всего ловится на зорьке, а время близилось к обеду, – клев был просто отменным. Они едва успевали вытаскивать пойманную рыбу. Но промежуток фантастической удачливости закончился быстро – часа через два рыба клевать перестала.

К тому времени оба садка были почти полными, но Олег, охваченный неистовым азартом, готов был удить хоть до вечера. Еще бы – ему никогда не приходилось быть таким добычливым. Самой большой его рыболовной удачей были пять подлещиков. А тут рыбы… ого сколько!

– Живем, – с удовлетворением констатировал Беляй, разглядывая улов. – На неделю хватит. Ушицу сварим?

– Прямо здесь?

– Ну…

– Так ведь мы не взяли ни кастрюлю, ни котелок.

– Обижаешь… хе-хе… – Беляй полез в кусты и возвратился с чугунным котелком размером с добрый казан. – Во, в самый раз.

– Да уж… – с почтением сказал Олег, чувствуя, как от голода засосало под ложечкой.

Утром, по обоюдному согласию, они попили только чаю с медом – есть совсем не хотелось.

Дрова были собраны в один миг, – этим занимался Олег; Беляй чистил и потрошил рыбу – и вскоре в котелке забулькало. У Олега даже слюнки потекли от аппетитных запахов.

– Котелок ваш? – спросил он у блаженствующего Беляя, который лежал на травке, с какой-то детской, ясной улыбкой глядя в небо.

– Нет, общий. Все им пользуются.

– Я думал, это ваше заветное озеро…

– Хе-хе… Это ты, паря, в точку. Озеро действительно заветное. Его сам Дедко охраняет. Тока оно не может принадлежать одному человеку.