Оборванные струны - читать онлайн книгу. Автор: Надежда и Николай Зорины cтр.№ 7

Я назвала все фильмы, перечисленные на сайте.

— Не, я такую лабуду не смотрю. А ты правда актриса?

— Правда, — подтвердила я обиженно: получалось, не такая уж я и знаменитость. — А с чего ты взял, что эти фильмы — плохие, раз не смотрел?

— Ну… — парень замялся, — я не сказал, что плохие. Да ты не обижайся, просто это не мой жанр, мне нравится фэнтези.

— Фэнтези! — передразнила я и задумалась: а какого жанра мои фильмы? Надо сегодня же выяснить. Вот приду домой, сразу этим и займусь. Наберу в Интернете. «Эпилог», например, можно отнести скорее к триллеру…

Я вдруг словно очнулась. Откровенный наряд стал меня ужасно смущать, мое поведение показалось верхом безрассудства. Что подумал обо мне этот парень, за кого принял?

— Извините, мне нужно идти. — Я поспешно поднялась со скамейки, схватила пакет, крепко прижала его к себе, будто там была не обыкновенная банка пива, а некая постыдная улика, и ринулась из скверика прочь.

Дома я поскорее переоделась в свою обычную одежду и немедленно приступила к уборке.

Привычная домашняя работа меня успокоила, хоть и изрядно утомила. Голова прояснилась, и, когда загружался компьютер, я не чувствовала ни нетерпения, ни капельки страха, никакой неуверенности в себе, просто хотела получить информацию — собрать ее как можно больше. Вошла на «свой» сайт. Думала разузнать все о фильмах, в которых якобы снималась, но отвлеклась на фотографию, на ту самую, которую сегодня пыталась приладить к себе. Топик, шорты, сигарета, банка пива… Кстати, пьет она не «Баварию» и не «Хольстен», судя по цвету и оформлению банки. А что? Навела курсор на фотографию, щелкнула мышкой, чтобы увеличить, — и тут произошло нечто такое, отчего и страх, и неуверенность в своем рассудке вернулись: экран на секунду померк, потом сделался ярко-красным, и на этом багровом, окровавленном фоне появилась надпись: «Введите пароль». На секунду задумавшись, я впечатала имя мужа. Конечно, ничего не выйдет — пароль неверен… Пароль оказался верным, красное с экрана ушло, вернулась фотография — и вдруг она ожила, зашевелилась, заговорила… Моим голосом заговорила.

— Привет, Ксюха! — Рыжая помахала мне с экрана, рыжая мне улыбнулась. — Странно обращаться к самой себе, странно вообще с самой собой разговаривать, но делать нечего. Будем считать, что это зарубки на память. Потому что бывают моменты, когда действительность ускользает, и трудно вспомнить, кто ты есть на самом деле, какая ты. Сейчас-то все ясно: я — это я, но откуда мне знать, что я буду думать об этом завтра. Мне говорили, что последняя моя роль была просто блистательной, и о предыдущей что-то подобное говорили. Но ведь сыграть блистательно — это значит полностью отречься от себя. Не только на экране, но и в жизни. Я чувствую, что превращаюсь в кого-то другого, в абсолютно не похожее на себя существо — в чужую женщину. Неизвестно ведь, как далеко зайдет процесс. Возможно, я в ней растворюсь без остатка, возможно, забуду, что я — это я.

Я сидела не шевелясь, впившись взглядом в экран. В голове зароились какие-то обрывочные картинки. Мне казалось, что я действительно что-то припоминаю. Рыжая сделала большой глоток из банки, глубоко затянулась и выпустила дым.

— И вот пока я в твердой памяти и незамутненном рассудке, хочу предупредить себя, будущую: верь мне, а не ей, ты — это я, не она. Наверное, она в конце концов так завладеет мною, что начисто сотрет мое прошлое, а взамен предложит свое. Она коварна, она хитра. Представит доводы в свою пользу, меня очернит. Не верь, ничему не верь!

Рыжая Ксения снова сделала глубокую затяжку, грустно мне улыбнулась, качнула ногой.

— Одно доказательство у меня уж точно есть: пароль введен правильно.

Изображение замерло, снова превращаясь в фотографию. Грубо нажав на кнопку, я выключила компьютер и бросилась прочь из этой комнаты, от этого кошмара.

Прошло много времени — во всяком случае, успело совершенно стемнеть, — когда я осознала, что лежу на кровати в спальне. Привычным движением провела ладонью по правому боку и рассмеялась: мне стало легко-легко.

— Да, рыжая стерва, — сказала я громко и отчетливо, будто она находилась в этой самой комнате, — пароль — аргумент в твою пользу весомый, но и у меня есть доказательство: шрам от операции.

Сомнений больше не оставалось: с Балаклавом что-то случилось. Вот уже неделю он не подавал никаких признаков жизни: не звонил, не отвечал на настойчивые звонки, не открывал дверь своей квартиры. Никто его не видел и ничего о нем не знал. Последний раз удалось выйти с Вениамином на связь в прошлый вторник, 4 июня. На работу он не явился, Андрей рвал и метал, но вот часа в три Балаклав наконец соизволил откликнуться.

— Извини, Андрюха, — проговорил он каким-то задушенным голосом, — я сейчас не могу разговаривать, созвонимся позже.

И отключился. Больше о нем не было ни слуху ни духу.

Сначала Андрей подумал, что у него очередная душевная драма — время от времени с Венькой такое случалось. С женщинами ему почему-то катастрофически не везло.

— Меня девушки не любят, — плаксиво, тоном Паниковского, жаловался он Никитину за бутылкой водки, когда проходила первая волна горя.

И Никитин неизменно отвечал незамысловатой грубоватой шуткой:

— Зато баня у тебя через дорогу, да и ванная имеется.

Они распивали бутылку — если драма оказывалась не очень тяжелой, или две — если Венькино сердце было разбито всерьез, и на этом обычно все заканчивалось. Вениамин переживал свои поражения бурно, но и отходил довольно быстро. Чтобы окончательно избавиться от любовного бремени, уходил с головой в работу — результатом всегда являлась какая-нибудь новая, особо заковыристая программа. Донжуаном Венька был никаким, зато программистом классным. В общем, компьютерные технологии от любовной неудачливости Балаклава только выигрывали.

Правда, прошлым летом Вениамина скрутило по-настоящему. Он даже в отпуск отпросился, на целый месяц. И на водку Андрея не пригласил. Переживал беду в одиночестве, не жаловался, не плакался, ничего не рассказывал. И потом еще долго ходил какой-то пришибленный. Но и тогда не пропал же без всякого предупреждения!

Первые два дня Никитин, хоть и настойчиво пытался дозвониться до Веньки, не особенно беспокоился: перебесится и объявится. В пятницу был уверен, что Вениамин позвонит сам и пригласит его в свою берложку — в холостяцкой квартире Балаклава был немыслимый беспорядок — или появится у его двери с бутылкой водки. К субботе заволновался всерьез. А в понедельник к поискам пропавшего компьютерщика подключил своего милицейского друга майора Илью Бородина. Ни в больницах, ни, к счастью, в моргах Балаклав обнаружен не был, не задерживался милицейскими патрулями за разнузданное, пьяное поведение в общественных местах. Словом, пропал бесследно. Во вторник, когда стало ясно, что случилось нечто по-настоящему страшное, Никитин не выдержал и решился проникнуть в Венькину квартиру при помощи… ну да, обычной воровской отмычки. Пользоваться этим бесчестным инструментом Андрею было не привыкать — не в воровских, конечно, целях, — но он еще никогда не вторгался таким способом на личную территорию своих друзей. Ему было очень неудобно перед Венькой, но как иначе он мог хоть что-то узнать?