Интервью со смертью - читать онлайн книгу. Автор: Надежда и Николай Зорины cтр.№ 18

Притупилась! Да разве может она притупиться? Не притупилась, нисколько не притупилась, но… Во всяком случае, сейчас он так не боится, что Оля проснется. И… Черт! Ну да, сейчас он опять больше всего боится ее потерять. Только этого боится, и ничего больше, без всякой подоплеки, без всяких нюансов. И… Он наконец решился – почти решился ей все рассказать, поведать свою страшную тайну. Может быть, все не так и страшно, как он думал, может, она скажет ему, что все не так страшно? Оленька, милая девочка, самая любимая женщина на свете. Она уверяла, что тоже любит. То есть не тоже, а любит, значит, и тайна может оказаться вовсе не тайной?

Идиот! Размягченный лживым коньяком идиот, ну можно ли на такое надеяться?

Можно. Все началось с любви (если, конечно, она не обманула), любовью продолжилось, любовью поддерживалось, любовью жило. Любовью любой грех должен искупиться.

Конечно, она обманула, и нисколько не любит его, и тогда не любила. Обманула, а он, как дурак, поверил. Нельзя ей ничего рассказывать, тогда он ее точно потеряет. Безвыходное положение.

Безвыходное, безнадежное, невозможное положение. До начала рабочего дня осталось два с половиной часа. Ольга не проснется, зря он так боялся. Он уйдет на работу, а она так и не проснется. Она никогда не просыпается, когда он уходит на работу. Если бы хоть раз проснулась, если бы хоть раз проводила, если бы хоть раз поцеловала на прощание, он бы решился и все рассказал, и, может быть, кончились бы его мучения.

Она не проснется. Она всегда долго спит по утрам. Она и тогда крепко спала: он звонил, звонил, а она не открывала. Надо было уйти, не дожидаться. Зачем он дождался? Потому что не знал, что звонит в дверь, за которой его ожидает кошмар.

Он тогда подрабатывал по вызовам: подключение компьютера, установка программ и так далее. Налаживать компьютер Павел пришел к Ольге, в эту самую квартиру, где сейчас сидит на кухне с коктейлем из элениума, коньяка и безумия в голове. Долго звонил, наконец открыла дверь заспанная девочка-подросток лет пятнадцати, как ему тогда показалось. Он с тоской на нее посмотрел: придется тащиться сюда еще раз, вряд ли этот ребенок сможет толком объяснить, что там у них с компьютером, и уж, безусловно, не уполномочен оплачивать услуги приходящего мастера!

– Приозерская, двадцать, квартира четырнадцать? – на всякий случай уточнил Павел, переминаясь с ноги на ногу на коврике у двери.

– Да. – Девочка обвела его внимательным взглядом и строго спросила: – Вы компьютерщик Назаренко из салона «Вега»?

– Назаренко, из салона, все верно. – Он усмехнулся: надо же, сопля зеленая, а строит из себя невесть что! – Кто-нибудь из взрослых дома есть?

– В смысле, из взрослых? – Девочка высокомерно вскинула бровь.

– Ну, мама или папа, бабушка-дедушка. Вызов кто сделал?

– Я.

– Ты? – Попал так попал! Павел развернулся, чтобы уйти, но она его остановила:

– Постойте, куда же вы? – Она подалась вперед, и такое отчаяние вдруг проступило у нее на лице, что ему стало ее жалко. – Не понимаю, что вас смущает? Может, вы сомневаетесь насчет оплаты, так я вполне платежеспособна.

– Ладно. – Павел вздохнул и перешагнул порог квартиры. – Показывайте, что у вас произошло.

Это был его первый визит к Ольге. За ним последовал второй, третий… Девочка-подросток оказалась совсем не подростком, а взрослой, восемнадцатилетней, вполне самостоятельной женщиной. В течение месяца Павел каждый вечер приходил на Приозерскую со всевозможными компьютерными прибамбасами, усовершенствовал ее и так совершенную машину, расширил возможности процессора до запредельных пределов и ощущал себя этаким Афоней из культового фильма его детства, с одной разницей, что тот своему идеалу переставлял сантехнику. Каждую ночь Павел ломал голову, что бы еще переставить и усовершенствовать – то есть какой изобрести предлог для нового посещения, с трудом доживал до вечера, мчался к Оле, краснел, заикался, отказывался от кофе, чая, минералки, от денег, не знал, куда деть свои руки, и как за спасательный круг хватался за свою сумку с инструментами, доставал отвертку и начинал потрошить несчастную машину. Рукам сразу находилось разумное применение, глаза утыкались в безопасный объект, язык развязывался – Павел соловьем заливался о новейших компьютерных технологиях, о том, что появилась такая игра… как только она поступит в их магазин, он сразу ее принесет… необыкновенно интересная игра… и надо бы поменять вентилятор, и фильтр вот этот лучше бы тоже поменять, и еще… Но что-то случалось с дыханием, сердце бухало в голове, фантастические картинки, одна другой непристойнее, проходили перед глазами. Картинки он гнал, он и Олю бы попросил куда-нибудь уйти, если бы мог, потому что дышать становилось совсем невозможно – от ее присутствия, от ее запаха сводило судорогой мозг. Он и тогда боялся расплакаться, или закричать, или ударить. Опасно для жизни было здесь появляться. Для репутации – уж точно. Но он ходил, не мог не ходить, он умер бы, если бы не пошел. Целый месяц ходил, а однажды…

Сначала все шло как обычно: в дверях неловкое «здравствуйте» с опущенной головой, отказ от кофе, от чая, от денег, отвертка, процессор, плата: сейчас мы ее поставим, а завтра посмотрим, как она приживется… Непрошеные гостьи – фантазии еще дожидались в приемной, дыхание еще было в норме, сердце не переместилось в мозг. Оля подошла к нему, когда он только-только вывинтил последний винтик из корпуса. Подошла, положила руки ему на плечи, развернула к себе лицом, оторвала от спасительного агрегата, наклонилась, почти вплотную приблизила свое лицо. Он никогда еще не видел ее лица так близко, до самых сокровенных, самых интимных деталей. Он и представить не мог, что лицо может быть таким совершенным, таким до неправдоподобия, до сумасшествия красивым. И потому просто смотрел, смотрел, как на картину, впился глазами, пил и пил красоту ровными, спокойными глотками, не жадничая, не давясь, но и оторваться не мог. А она вдруг спросила:

– Паша, почему вы не признаетесь мне в любви и не позовете замуж? Вы ведь любите меня, правда?

– Правда, – пробормотал он и сразу опомнился. Эту фразу она сказать не могла, ему показалось. Это его тайное желание вырвалось наружу и породило слуховую галлюцинацию. Она спросила о чем-то другом, о том, например, как материнская плата… Нужно встряхнуться, вернуться в реальный мир, прогнать наваждение. Да, да, это наваждение, просто наваждение.

– Это просто какое-то наваждение, – продолжала она, теребя ворот его рубашки. Их лица теперь почти соприкасались. От этой невозможной близости, от невозможной, фантастической ситуации он был чуть не на грани обморока. – Я люблю вас, Пашенька, давно люблю. Зачем вы меня заставляете говорить это первой? Вы ведь тоже меня любите, да? Ну скажите, пожалуйста.

– Да, – сдавленно, отрывисто произнес он – на большее дыхания не хватило.

– Как хорошо! – Ольга прижалась щекой к его воспаленной щеке. – Тогда я вам расскажу… тебе расскажу. Расскажу, как и почему ты здесь оказался. Первый раз оказался.

– Я пришел налаживать твой компьютер, – произнес Павел потусторонним голосом и уткнулся лицом в ее ключицу – с ума сводящую, детскую, торчащую ключицу.