Путешественник - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 7

— Это не важно, Гийом. Будем сыты одной кашей.

— Опять! — воскликнул ребенок, бросив обиженный взгляд на котелок, тихо кипевший на трубе. В нем булькало подобие кукурузной каши на воде, в которую добавляли несколько ломтиков копченой оленины или сушеной трески, в зависимости от того, что имелось в запасе. Сегодня — чувствительный и неизбалованный нос Гийома его не обманывал — наверняка будет треска… Это индейское блюдо, которое обожали чероки, слишком часто появлялось на столе. А ведь до прихода проклятых англичан на нем можно было увидеть такие вкусные вещи!

— Будем рады тому, что нам есть что поесть, — сказала Матильда со строгой ноткой в голосе. — Не у всех так сейчас, а каша…

— Каши сегодня не будет, госпожа Матильда! — прогремел с порога веселый сильный голос. — Прочь котелок! Смотрите, что я принес!

Похожий на какое-то лесное божество, в зеленой рубашке из грубой шерстяной ткани, в штанах до колен и серых шерстяных чулках, с бородкой пророка и в енотовом картузе, с которым он не расставался ни зимой, ни летом, Адам Тавернье вырос в дверном проеме, оказавшемся вдруг странно узким. Одной рукой он потрясал своим мушкетом, а в другой держал пару метко подстреленных диких гусей, поднося их к самому лицу молодой женщины.

— Сейчас я их ощипаю и выпотрошу, — объявил он. — Вам останется лишь их зажарить. Нам повезло, что перелет в этом году начался раньше!..

— Мы наверняка не съедим двух за один вечер! Этого мы оставим на рагу… и, может, нам следует немного поделиться?.. Отнести одного…

— Никому не надо! На самом деле я убил четырех, но двух отдал сестре Мари-Жозеф, в Главный госпиталь. Запасы у бедняжек быстро истощаются, с тех пор как они приютили у себя сестер ордена Св.Урсулы из обстрелянного госпиталя в Верхнем городе. (В отличие от госпиталя, находившегося в Верхнем городе, Главный госпиталь был построен позднее за городской чертой, над излучиной реки Сен-Шарль. — Прим. aвт.) Так что пусть ваша душа будет покойна! Но от глоточка сидра я бы не отказался! В горле у меня пересохло, дальше некуда…

Его желание было тотчас исполнено. Чего-чего, а домашнего сидра пока что, слава Богу, было вдоволь! Ведь губернатор и интендант куда больше любили тонкие вина, доставляемые из Франции или Испании.

Пока Гийом помогал Тавернье ощипывать гусей, тщательно отделяя перо от пуха, он поведал ему о приходившем на скалу господине де Бугенвиле и о том, как неожиданное появление дерзкого корабля вынудило его спешно вернуться на свой пост.

Адам слушал его молча, но по тому, как он все энергичнее ощипывал дичь, было видно, что спокойствие это было лишь внешним.

— Не нравится мне это! — наконец проворчал он. — Совсем даже не нравится! Никак от нас не отцепятся, свиньи красные! Вот увидите! Готовят нам очередную гадость!

— А может, это просто вызов, что-то вроде бахвальства, с досады? — робко предположила Матильда. — Ведь точно известно, что генерал Вольф отвел войска из Бопора и даже с острова Орлеан, чтобы собрать их на косе Леви… да и зима наступает!

— М-да! Может, вы и правы, но мне все-таки это не нравится… И скажи-ка, мальчик, Вергор-то хоть сделал что-нибудь?

— Мне показалось, что он этого совсем не ожидал, — сказал Гийом, складывая пух в полотняный мешок. — Он приказал вновь закрыть вход и подняться на укрепления…

— Он сделал выстрел из пушки? Хоть один?

— Н-нет. Все равно было слишком поздно…

— .. А корабль даже и не заметил?.. Никогда ничего не видит, мерзавец! Кроме того что ему выгодно! Уж не готовит ли он нам сюрприз, сидя вот так, у нас под носом?

— Что вы хотите этим сказать? — тихо промолвила Матильда. — Мне часто казалось, что он глуп и неуклюж…

Тавернье ударил кулаком по каменному очагу, не почувствовав ни малейшей боли.

— Преступник! Убийца!.. Вот кто он на самом деле, и никто меня не переубедит…

Никто и не собирался этого делать. Матильда накалывала гуся на вертел, и в комнате установилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием охапки тонких еловых веток, подброшенных в огонь, да тиканьем больших настенных часов с маятником, висевших у окна. Гийом тоже умолк. Было явно не время заводить разговор об отъезде женщин Вергора! От одного их имени Адам Тавернье впадал в крайнее беспокойство, и никто не мог его в этом упрекнуть: ненависть его была такой, которая не угасает никогда.

Фермер этот был из Акадии — страны, при одном упоминании о которой у канадцев даже по прошествии четырех лет все еще от ужаса пробегали мурашки по коже. В 1755 году, устав от военных неудач на западе и на юге Новой Франции, англичане и американцы решили компенсировать их, прогнав из этих краев мирных земледельцев Акадии, которые и не помышляли ни о чем ином, как сделать плодородными простиравшиеся с востока земли, и это им прекрасно удавалось. В июне две тысячи вооруженных ополченцев и солдат регулярной армии Англии, Новой Шотландии и Массачуссетса под командованием полковника Монктона без малейшего труда завладели фортом Босежур, прикрывавшим в некотором роде вход в страну. Человека, сдавшего его без боя, звали Луи Вергор дю Шамбон.

Последствия были ужасны; через несколько недель около шести с половиной жителей городов Босежур, Гран-Прэ, Аннаполис и Пизикуид силой заставили покинуть свои дома и принадлежавшие им земли, согнали, как скотину, на прибрежную полосу, в основном в Гран-Прэ, не разрешив взять с собой ничего, кроме узелка с пожитками. Сотнями их загоняли в вонючие суда, в которых до этого перевозили рабов, и переправляли в принадлежавшие Англии американские колонии, жители которых забрасывали их камнями и прогоняли прочь.

Тех, кто пытался оказать сопротивление, расстреливали. Именно это произошло с Адамом Тавернье. Его приняли за мертвого (что, впрочем, было недалеко от истины), но он видел, как его жену и дочь погрузили на одно из этих отвратительных суденышек. Перегруженный корабль порывом ветра снесло на первую же скалу, он разбился и затонул на глазах у собравшихся на берегу захватчиков, которые и пальцем не пошевелили, чтобы спасти терпящих бедствие людей.

С приходом ночи обезумевшему от отчаяния Адаму удалось собрать оставшиеся силы, украсть лодку и выйти в море. Он плохо представлял себе, куда плыл, неотступно думая лишь об одном: как можно дальше уйти от земли, которую жестокость англичан превратила в проклятое место… К концу второго дня он потерял сознание, лежа на дне лодки, предоставленной рифам и китам. По крайней мере, он больше не ощущал страданий…

Очнулся он в индейской хижине, наполненной дымом. Какой-то человек ухаживал за ним. Это был Конока: ангел хранитель Адама доставил его в племя абенаков.

Там он был принят чрезвычайно радушно. Наступала зима, сжимая в холодных объятиях людей и животных. Переносить ее в индейском селении было тяжелее, чем в доме, и все же спасенный обрел в вигваме Коноки тепло и пищу, это позволило ему не только восстановить заметную долю былой силы, но и получше узнать краснокожих: их образ мыслей помог ему пережить первые мучительные месяцы. От них он научился тому, что любой «воин», даже если ему кажется, что он остался один на всей земле, должен оставаться на ногах и твердо идти навстречу своей судьбе, какой бы она ни была».