Черный трибунал - читать онлайн книгу. Автор: Федор Бутырский, Виктор Доценко cтр.№ 53

— Рыбалку ты любишь, знаю… А охоту?

— Смотря на какого зверя.

— Ну, на крупного… А на птицу охотился когда-нибудь?

— Только на уток. Было дело в Пинских болотах, белорусские «афганцы» как-то пригласили, — механически ответил Бешеный.

В этот момент он пытался сопоставить рассказ о ялтинских событиях с вопросами на охотничью тему, которые, как могло показаться, Богомолов задает невпопад. Явной связи между тем и другим пока не прослеживалось, однако Савелий знал наверняка: Константин Иванович никогда не задает вопросы просто так.

— Знаешь, что такое подсадная утка? — прищурился Богомолов.

— Конечно, знаю! В заводь или в болотное окно запускается резиновая или живая уточка, и глупые селезни, желая познакомиться с ней поближе, слетаются к воде. А в камышах их караулит охотник с дробовиком.

— Вот теперь слушай внимательно. — Голос генерала ФСБ вдруг стал серьезным. — Несомненно, «Черный трибунал» рано или поздно предпримет покушение на Миллера. Если эти люди действительно взялись за борьбу с криминалитетом серьезно, если они обладают всей полнотой информации, то поймут: Немец — кандидатура идеальная. Этот человек рано или поздно станет объектом покушения; такова неумолимая логика предшествующих событий и будущих действий.

Быстрота мышления Бешеного всегда поражала Константина Ивановича. Так и сейчас, сопоставив то, что еще минуту назад казалось несопоставимым, Савелий моментально среагировал:

— То есть Миллеру отводится роль «подсадной утки»?

— Вот именно.

— Но кто же будет охотником? Ответ генерала был для Говоркова неожиданным:

— Ты. Точнее, ты и Андрюша Воронов.

— То есть?

— Я уже все рассчитал. Следи за моей мыслью: потенциальная жертва «Черного трибунала» — Немец. То, что на него в ближайшее время будет совершено покушение, лично у меня сомнений не вызывает. И если поставить за спиной Миллера своего человека, а еще лучше двоих, наши шансы выйти на след «Черного трибунала» резко возрастают.

— А в качестве кого мы с Андрюшкой должны встать за спиной Немца? — поинтересовался Бешеный.

— В качестве людей, которым он всецело доверит свою безопасность.

Подчеркиваю: всецело!..

— Предлагаете просто завалиться к нему в офис и, заполнив анкету, написать заявление:

«Я, Савелий Кузьмич Говорков, прошу принять меня на должность телохранителя на полставки. Обязуюсь быть грамотным и исполнительным наймитом оргпреступности». Так, что ли? Ведь я и Андрей для него совершенно посторонние люди.

— Можно сделать так, что не будете посторонними. — Судя по интонациям Богомолова, он уже не один раз мысленно проиграл внедрение Савелия Говоркова и Андрея Воронова в мафиозную среду.

— Но как? Наверное, проще заставить этого самого Миллера добровольно передать все свое движимое и недвижимое имущество в какой-нибудь детский дом! — хмыкнул Савелий, вспомнив свое детдомовское детство.

— По всей вероятности, движимое и недвижимое имущество Миллера станет в свое время предметом конфискации, — предположил Константин Иванович, — и, естественно, перейдет в доход государства. Может быть, что-то в детские дома и перепадет. Но чуть попозже. А теперь слушай дальше: в окружении Миллера уже есть один наш человек. Вадим Алексеевич Шацкий, бывший подполковник МВД.

Агентурная кличка Адик. У меня на него две вот такие папки компромата. — Генерал ФСБ поднял руку над столешницей, демонстрируя толщину папок. — В «Центре социальной помощи офицерам „Защитник“ отвечает за службу безопасности.

Немец ему доверяет.

— Стало быть, у вас уже есть человек в окружении Миллера!

— Ты не дослушал. Если Адику доверяет Немец, это не значит, что я доверяю Адику. Доверять проворовавшемуся менту нельзя ни в коем разе. А довериться человеку, которого держишь на коротком поводке компромата, и вовсе последнее дело, — напомнил генерал ФСБ очевидное. — Но в любом случае Шацкий пока бесценен для нас.

— Тем, что поможет нам внедриться к Миллеру? — Казалось, Бешеный наконец поверил в такую возможность.

— Да.

— А если…

— Если по каким-то причинам решится сдать вас хозяину и работодателю? — угадал Богомолов вопрос собеседника. — Будем надеяться, что этого не произойдет. Впрочем, и тебе, и Андрюше все это время придется ходить по лезвию ножа, как Штирлицу в гестапо. Так что успех или неуспех операции зависит только от вас самих. Савелий, я не неволю тебя: ты имеешь полное право отказаться от моего предложения. Но пойми, на эту роль у меня нет другого, человека.

Хозяин конспиративной квартиры неторопливо подошел к окну, отдернул занавеску, с треском распахнул форточку и взглянул вниз.

За окнами повис зыбкий туман. Очертания далеких домов, гаражи-ракушки, детская площадка, трансформаторная будка — все это угадывалось лишь в контурах, неверно и размыто, словно нарисованное акварелью на плотном ватмане. И лишь грязно-серые стены Бутырского следственного изолятора напротив выглядели грозно и выпукло, как бы напоминая, что вид за окном не мираж и не картина художника.

— Как говорил незабвенный Глеб Жеглов: вор должен сидеть в тюрьме, — проговорил Богомолов.

— «И будет сидеть! Я сказал!» — с усмешкой подхватил Савелий слова известного актера.

— Все правильно. Но посадить человека в тюрьму или приговорить его к высшей мере наказания в правовом государстве может только суд. Никто, ни при каких обстоятельствах не имеет права брать на себя роль судьи, никто не имеет права лишать человека адвоката, каким бы отъявленным мерзавцем такой человек ни был. Савелий, пойми: на карту поставлено слишком многое. Безопасность всех и каждого. Законность и порядок. Репутация России как демократического государства, в конце концов…

Александр Фридрихович Миллер никогда не читал гороскопов в бульварных газетах, никогда не обращал внимания на черных котов, перебегавших дорогу, не сторонился треснувших зеркал, горбунов и катафалков — всего, что, по мнению многих, обязательно предвещает неприятности. Приземленный прагматик, далекий от дешевого мистицизма, он верил лишь в собственный разум.

Но в злополучное утро двадцать второго октября, собираясь в офис. Немец случайно разбил чашку севрского фарфора и, естественно, расстроился по этому поводу. Дело даже не в том, что чашка эта стоила дорого, и не в том, что без нее сервиз стал неполным. Драгоценный фарфор был первым крупным приобретением Александра Фридриховича еще во времена службы в Группе советских войск в Германии. Он был куплен с первого заработанного миллиона, когда подполковник Миллер загнал налево два десятка «УРАЛов» и четырнадцать тонн спирта.

Набор дорогой посуды был своего рода талисманом: Миллер почему-то считал, что именно после его приобретения карьера пошла круто вверх.