Взятка по-черному - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 10

Итак, по порядку. Как понимал Багров, боссу был категорически не нужен базар, возникший в связи с этим наездом. Ну, как иногда бывает, игра пошла уже по-крупному, у тебя все козыри на руках, и тут твой партнер лепит такое, что тебя самого «ставят на счетчик». Озвереешь! Так то в картах, а по жизни? И еще если ты садишься за стол не с лохами какими-нибудь, а с ментами в генеральских погонах… Тут одно из двух: либо играй по их правилам, либо, если хочешь диктовать свои, не базлай, когда тебя выставят. А так оно, похоже, и может случиться, отчего и вскинулся босс. Значит, какой выход из тупика? Спустить на тормозах. И желательно по обоюдному согласию и уж тем более без мокрухи.

Вот и прикинул Багров свои, как говорится, возможности. Ну первое, что сразу пришло в голову, касалось самой бабы. Заметно, что дамочка не первой свежести, хорошо за сорок. Да и хлипкая, даже толкового базара учинить не смогла, а лицо у нее вчера просто перекосило от испуга. Муж — крупный чин в Генеральной прокуратуре, но молодых и сильных мужиков у них на такие посты не назначают, а он молодым и не показался. И если еще изредка трахает свою жену, то, скорее, по обязанности. И машинка у нее — так себе, газонокосилка и та комфортней выглядит. Небось средства не позволяют. Общий вывод? С таким мужем не разгуляешься. А уж о хорошем пистоне она может только мечтать. Если, конечно, не имеет на стороне паренька, молодого да раннего, которому и дает втихаря — исключительно в целях укрепления жизненного тонуса. Вот, блин, чего женщины только не выдумывают для своего оправдания! От одной из своих телок услышал Багров это умное выражение, понравилось — вроде и без грубостей, и по делу.

Так что если и ей требуется срочно укрепить этот самый тонус, Багров со своей стороны возражений не имеет. А что он сказал Мамону, будто она не в его вкусе, так и на то есть подходящее оправдание. Ты ж в кабаке, к примеру, говоришь халдею: подай мне то-то и то-то. Он и несет, а про возраст той свиньи, из которой приготовлена заказанная тобой отбивная, халдей знать не может, ее шеф для тебя съедобной делает. С помощью того, сего, соусов там всяких, листиков-салатиков. Вот и по жизни так — бабы-то все одинаковые, а если лично тебе чего не нравится, возьми да газеткой прикрой либо раком поверни — и будет без разницы. Некоторые прошлые армейские приятели Багрова называли это своей житейской философией, а вот лично для него — нормалек, обычное дело.

И когда ночью он увидел эту Ирину — не как днем, в брюках, в которых фигуру не разглядишь, а в каком-то легком халатике, с высоко открытыми, длинными ногами, — она совсем не показалась ему страшненькой или старой для него. Правда, света у подъезда было немного, но и того хватило, чтобы успеть разглядеть и сделать вывод: можно, и даже вполне.

Весь вопрос состоял в том, чтобы грамотно вернуть ей права, заручившись дальнейшим молчанием, ну отстегнуть определенную сумму на ремонт той «косилки» — там и «куска капусты» много, в конце концов, всегда можно договориться, накинуть за моральный ущерб и окончательно закрыть проблему, как выразился босс. А если начнет базлать и кочевряжиться, понты всякие разводить, ну тогда можно ее и прижать маленько, показать на деле, как профи умеет поднимать и укреплять жизненный тонус. И тут уж учить Багра не надо, у самого «училка» — дай бог каждому! Вот, собственно, и решение проблемы. Куда она потом пойдет жаловаться? Наоборот, пусть считает, что ей крупно повезло, еще и телефончик попросит оставить. Первая, что ли, такая? Вон их сколько в книжечке-то: Оли, Лели, Юли — одно сплошное ули-люли…

А если все-таки оскорбится и пойдет? Вообще-то не должна, по идее. Да кто их, этих шибко образованных, знает? Ну тогда можно и припугнуть. Что вот, мол, девка, пока ты тут стонала, охала да ножками дрыгала, я успел не только поднять тебе тонус, но еще и пару кадров на память запечатлеть. И показать ей для верности маленькую фотокамеру: будешь дышать в тряпочку, и фотики не понадобятся, а забазлаешь, вся Генеральная прокуратура обхохочется. Тоже старый способ — проверенный…

Владимир Харитонович даже и думать не хотел, что такой вполне проходной вариант может у него вдруг по какой-нибудь причине сорваться. А потому сидел себе в кустах и терпеливо ждал развязки.

В девятом часу утра из подъезда вышел Турецкий с молоденькой, но рослой девчонкой, дочкой наверное. Они прошли к огороженной стоянке машин — Багров проследил — и там уселись в синий «пежо». Но перед тем немного походили вокруг стоявшего рядом зеленого «жука» с ободранным боком. О чем-то говорили, девчонка показывала пальцем, а Турецкий только качал головой. Потом они уехали, и тогда Владимир Харитонович откашлялся, прочистил горло и набрал домашний номер Ирины Генриховны.

Он постарался быть максимально вежливым с ней и терпеливым, насколько мог, разумеется приготовившись выслушать ее нервные крики и всяческие упреки. Но, на удивление, встретил спокойствие и даже отчасти понимание. Нет, она, конечно, пару раз приложила его мордой, что называется, об асфальт, но не со зла, а походя, решив, небось, что ему в другой раз неповадно будет. Пришлось даже маленько поюлить, изображая смирение и раскаяние, и, кажется, она ему почти поверила. Но, интересное дело, чем дольше длился у них никчемный, в сущности, разговор, чем больше он унижал себя перед этой бабой, тем сильнее ему хотелось, чтобы она сейчас не почти, а полностью поверила ему и пригласила войти. Вот тут бы уже она точно не пожалела! Продолжая разговаривать, он чувствовал, как сильно возбуждается его собственный тонус, а перед глазами, будто нарочно, маячили ее длинные голые ноги под коротким халатиком, которые он, оказывается, запомнил вчера. Ну надо же!

А про цветы он соврал, не было у него никакого букета, не привык он к таким глупостям. Да и где их купишь в шесть-то утра, когда ехал сюда? Про цветы — это он так загнул, для блезиру, как говорят. А вообще-то он рассчитывал, что она сама захочет спуститься к консьержке и забрать свои документы. Но тут-то ее и надо будет опередить. А сделать это совсем просто.

Продолжая разговаривать с Ириной, он вошел в подъезд и, зажав трубку широкой ладонью, строго спросил у старухи-консьержки, на каком этаже нужная ему квартира. При этом сунул ей под нос, не раскрывая, свое красное удостоверение с золотым орлом и заявил, что он из прокуратуры и привез документы для гражданки Турецкой. Показал и карточку водительских прав с цветной фотографией Ирины.

Привставшая было, чтобы строже блюсти охрану в подъезде, старуха взглянула и только махнула рукой:

— На шестой езжай. Она, кажись, дома. Может, позвонишь сперва? У нас так положено.

— Да вот же! — сурово нахмурившись, он показал свой мобильник, и та, ничего так и не поняв, снова махнула — иди, мол.

И он пошел. Поднялся на нужный этаж, после чего и «закончил» свою печальную исповедь. И попрощался таким тоном, чтобы она поняла, что определенно оставила в его якобы непутевой жизни заметный след. Им это льстит, и они тогда теряют осторожность.

Потом он немного «поколдовал» в ящике у распределительного щитка, воткнул себе в ухо «улитку» наушника и устроился у двери. Если она станет кому-нибудь звонить, он все услышит.