Лиходолье - читать онлайн книгу. Автор: Елена Самойлова cтр.№ 37

Значит, там чужие. А если чужие – то вряд ли люди.

Я опустила ладонь, на ощупь нашла плечо харлекина, спавшего рядом, и легонечко встряхнула. Искра шевельнулся, поднял отяжелевшую ото сна голову и глянул на меня чуть сощуренными лисьими глазами.

Ш-шись. Ш-шись. Ш-шись.

Свист из неторопливо-размеренного стал частым, с неровным, рваным ритмом, а самое главное – начал стремительно приближаться! Харлекин мгновенно очутился на ногах, в глазах вспыхнули морозные огоньки, в низко опущенной руке блеснул тяжелый меч, выхваченный из ножен. Я поднялась следом, сжимая в мгновенно вспотевшей руке Ровинин посох, оглянулась через плечо.

– А костры-то у нас гаснут! – ахнула я, охлопывая себя по поясу и срывая заранее заготовленный мешочек со смесью шалфея, соли и кое-каких травок, которую я замешала на ночь глядя по ромалийскому рецепту, пользуясь неожиданной щедростью Ховрины, разрешившей мне покопаться в ее лекарских запасах.

Пригоршню остро пахнущей пряностями смеси – в затухающий костер. Вспышка зеленого огня вычерняет губы спящих людей, разгоняет тьму, пока Искра пинками и руганью поднимает задремавших часовых, едва успевает бросить охапку сушняка в костер перед «воротцами» – и тотчас перемахивает через занявшееся пламя, скрываясь в темноте за телегами. И шагу не успел сделать – тьма будто бы подалась вперед сама, скрыв харлекина даже от шассьего взгляда.

– Куда?! – взвыла я как ненормальная, перехватывая посох поудобнее, торопливо сбрасывая обувь и бегом, не обращая внимания на проснувшуюся в толком не зажившем колене боль, понеслась к «воротцам».

Кто-то пытался меня остановить, перехватить поперек талии – я увернулась, ни на миг не сбившись с шага. Рыдали золотые колькольца на браслетах, ставшая сухой трава колола босые ноги, но я уже ступила на круг танца, на тот самый, который когда-то создал связь между мной и железным оборотнем. Только тогда я танцевала на заснеженной поляне, а Искра пытался залечить дыру на месте вырванного сердца в переулке города Загряды…

А сегодня между нами лежала степь, заполненная тьмой, как кубок – дорогим красным вином, которое вот-вот да и польется через край, запятнав и пальцы, держащие кубок за вычурную золотую ножку, и белоснежную скатерть. Искра канул в эту степь, как в чернющий, затянутый бурой тиной омут, и сейчас сквозь крики перепуганных людей, сквозь команды, отдаваемые спокойным, чуть звенящим от напряжения голосом старшего охранителя, до меня доносился лишь неравномерный свист, к которому добавился неприятный скрежет металла по металлу.

Резкий взмах посохом – и пламя послушно пригибается к земле, впитывается в раскаленные докрасна уголья, на которые я и ступаю, не сбиваясь с ритма. В черное небо летят снопы искр, они складываются в единый знак, в обережный символ, отталкивающий мягко наплывающую из степи мглу, но мне этого мало. Посох, непрерывно вращающийся у меня в руках, цепляет на оголовье алый уголек и превращается в ослепительно-яркое огненное колесо, которое вырывается у меня из рук и катится над пригнувшейся травой прямиком в черноту, на лязг металла и тонкий посвист.

Я не чувствую собственного тела, я – это золотая огненная птица, поднявшаяся из пепла и плещущая острыми звенящими крыльями над головой. Мгла стекает с раскаленных перьев, недовольно шипит, как разогретый докрасна железный брус, брошенный в холодную воду, но все-таки отступает, вначале на полшага, потом на шаг, отпуская то, что по праву принадлежит мне.

«Искра, вернись!»

Степь безмолвствовала, но свист начал удаляться. Потихоньку, по спирали, так же, как и приближался, пока совсем не пропал. Утром мы еще наверняка будем гадать, что за жнец проходил совсем рядом, а пока…

Руки-крылья тянутся в темноту, золотая нить трепещет на ветру. От огненного колеса зажглись длинные кисточки ковыля, и где-то на этой дорожке, совсем рядом, всего в двух шагах от «воротец» между телегами, проступил силуэт до боли знакомой фигуры, сверкающей всеми цветами алого с мазками золота на груди.

– Вот дурочка! – Сильные руки выхватили меня из столба обжигающего жара, прижали к остро пахнущей потом и мокрым железом груди. Искра не устоял на ногах, покачнулся, падая на колени и едва не роняя меня обратно в костер, который заполыхал с удвоенной силой, стоило мне только сойти с угольев. – Другого места для своих плясок найти не догадалась?

– Не догадалась. – Я по-глупому улыбнулась, привычно проведя ладонью по колючей щеке харлекина, и тихонько ахнула, когда пальцы задели корочку уже подсыхающей крови.

– Ерунда. – Оборотень устало улыбнулся, неловко сел на землю, по-прежнему не выпуская меня из рук. – Царапина. Задел меня малость наш свистун. Мимоходом. Не беспокойся, шкура у меня крепкая, но вот кусочек уха, кажется, он мне все-таки смахнул. Ты-то как, дурная голова? Ноги не сожгла?

Чуткие пальцы скользнули по моим пяткам, легонько пощекотали гладкую кожу, вымазанную в черной саже. Удивительно – во время танца я ощущала жар только как теплый ветер, поднимающийся от земли и щекочущий прядки на висках, а под ступнями чувствовала только колкие сминающиеся комочки, будто плясала не на угольях, а по иссушенной жаром сухой придорожной глине.

– Утром промоем как следует и посмотрим, – вздохнула я, на ощупь отыскивая в слипшейся от крови мешанине рыжих волос поврежденное ухо. И в самом деле – верхний кончик надрезан так глубоко, что едва держится, но к утру наверняка успеет прирасти обратно.

– Думаешь, нам дадут тут остаться до утра? – нехорошо усмехнулся Искра, аккуратно спуская меня на землю и нашаривая брошенный в траву меч. Я подняла голову – люди сгрудились на почтительном расстоянии от нас, а охранители, еще днем перебрасывавшиеся грубоватыми шутками с харлекином, подняли оружие, глядя на Искру с подозрением, от которого и до скорого суда рукой было подать. – А я ведь предупреждал, что у местных весьма своеобразное понятие о благодарности.

– Помолчал бы, – коротко отозвался старший охранитель. – Чем докажешь, что человеком вернулся?

Рыжий лишь едко ухмыльнулся, медленно поднимаясь во весь свой немалый рост. Да уж, непросто доказать свою человечность тем, кто перепуган до тщательно скрываемой дрожи в коленках, к тому же железному оборотню, который и человеком-то никогда не был.

– А ты, уважаемый, чем докажешь, что человеком остался? Когда моя бесценная «зрячая» проснулась, почуяв беду, все часовые спали. Это она подняла тревогу, разбудила и меня, и вас. А ты ведь утверждал, что не ляжешь спать до самого рассвета, да и другим часовым уснуть не дашь. И получается, что ты оставил лагерь без защиты. Может, это ты в сумерках вернулся не совсем человеком, а? И дружков своих привел, чтобы с наступлением темноты нас всех перерезали, как куриц на насесте?

– Да как ты… – Возмущение, чуть-чуть окрашенное непонятным, непрошеным стыдом, проступило из-под тщательно удерживаемой маски спокойствия.

– Потому, что не единожды видел собственными глазами, – Искра потянул за прочный кожаный шнурок, вытаскивая из-за пазухи бронзовый знак Ордена Змееловов, – как люди уходили в дозор, а возвращались уже измененными, совсем не такими, какими должны были бы вернуться. Потому со мной и ходит «зрячая» ромалийская гадалка, которая обладает даром отличать людей от нелюди.