— Но Никита… — Теща опять округлила глаза.
— Старая сводня! — заорал он не сдерживаясь, так
что она в непритворном испуге отступила к стене и закрылась рукой. — Где
Ольга?
— Они поехали в театр, должны были там переодеться, но
к концу спектакля Ольга обещала вернуться. Так что теперь я вас спрошу: что вы
сделали с моей дочерью? Уже три часа ночи, где моя дочь?
— Которая? — ехидно поинтересовался Никита. —
Какую дочь вы имеете в виду?
— Что случилось, Никита? Скажите мне правду! —
патетически воскликнула теща.
— Правду? — протянул он, успокаиваясь. —
Случились очень скверные вещи. Ольга доигралась со своими выкрутасами: ее
похитили. То есть не ее, а ее сестру. Прямо из театра. И судя по тому, что ее
похитители обратились ко мне, у вашей младшей дочери хватило ума ничего им не
рассказывать про подмену. Она-то небось сообразила, что она сама похитителям на
фиг не нужна, и если поймут они, что похитили не жену Никиты Шувалова, а
постороннюю бабу, то сразу ее убьют. Неглупая женщина, — усмехнулся
Никита, — не в мать с сестрой пошла. И вот я теперь перехожу прямо к
делу, — поспешно сказал Никита, заметив, что теща оскорбление сверкает на
него глазами. — У вас какая пенсия?
— Четыреста двадцать, — ошеломленно ответила теща.
— Значит, запомните твердо: у вас одна дочь, ее нет
дома, и вы понятия не имеете, где она может быть. Пока ваша младшая молчит, но
может заговорить от страха и призвать вас в свидетели тому, что она не Ольга.
Так я вам клянусь своей головой: если вы хоть вякнете про двух похожих дочерей,
то как бы ни закончилась эта история, вам до конца жизни придется жить на
пенсию, лечиться в районной поликлинике и покупать одежду на барахолке. Сами уж
прикиньте, сколько вы при таком раскладе протянете.
Теща посмотрела Никите в глаза и поняла, что он не шутит.
— Но как же?..
— Без моего разрешения ни слова, — твердо сказал
он и направился к двери.
Она машинально заперла за ним все замки, и только потом
спохватилась, что Лену-то похитили, но где же тогда Ольга?
* * *
После разговора с тещей все встало на свои места Как ни
трудно было поверить в такое чудовищное совпадение, но Никита выстроил события
минувшего вечера в единственно логичную цепочку. Зная свою жену, он понял, что
Ольга решила воспользоваться своим поразительным сходством с сестрой для
очередного любовного похождения. Обманув Аскольда, она отправила Лену вместо
себя в театр. А сама встретилась с любовником. Наверняка этот любовник, как
бывало у нее не раз, оказался темной личностью или был связан с темными
личностями, как опять-таки уже бывало у легкомысленной и неразборчивой жены
господина Шувалова. При этой мысли Никита скрипнул зубами — своими бы руками
придушил этакую стерву!
Поход «налево» закончился для Ольги похищением и требованием
смехотворного выкупа Но в тот же вечер по иронии судьбы произошло и давно
запланированное какой-то радикальной группировкой, связанной с военными
кругами, похищение с целью шантажировать его, Никиту, и добиться от него
определенных шагов на новом высоком посту.
И тут, выражаясь словами Шекспира (Никита Сергеевич Шувалов
был человек образованный, в свое время закончил университет и политический
имидж выбрал себе соответствующий — в разговор вставлял к месту цитаты из
классиков, а несколько фраз из Шекспира вообще мог произнести по-английски),
так вот, выражаясь словами Шекспира, подвох наткнулся на подвох: профессионалы
похитили не ту женщину. Аскольд погиб, расплатившись страшной ценой за свою
опрометчивость: он дал Ольге с сестрой возможность поменяться местами — ошибка,
непростительная для профессионала. Ведь он видел не бледную любительскую
видеозапись, на которой легко принять одного человека за другого, а живую
женщину, с ее неповторимой пластикой, характерными движениями… Впрочем, что его
теперь осуждать — он свое получил.
Но теперь… Никита неожиданно понял, что сложилась
благоприятная ситуация для большой политической игры: противник думает, что у
него на руках козырь — Ольга. А всякое заблуждение противника — это огромное
преимущество в смертельной игре, которую называют «большая политика».
Никита знал, что он сейчас должен сделать.
Он набрал номер телефона, который дал ему Аркадий Ильич
Михайлов для таких вот случаев — для экстренной связи в случае крайней
необходимости. До сих пор он этим номером ни разу не пользовался — Бог миловал,
но теперь был как раз такой случай.
Как Никита и ожидал, ему ответил Станиславыч — многолетний
незаменимый помощник Михайлова, не то секретарь, не то духовник, не то денщик —
старый, горбатый, с памятью компьютера и нюхом ищейки. Станиславыч, кажется,
никогда не спал и почти ничего не ел. Он постоянно был на страже интересов
хозяина. Он не спросил, кто звонит — всех, кого стоило знать, он узнавал по
голосу. Он не спросил Никиту и о цели звонка: если уж человек воспользовался
посреди ночи специальной линией, следовательно, причина серьезная. Он знал, что
никто, а уж Никита Шувалов и подавно, не станет беспокоить хозяина попусту.
Станиславыч просто сказал:
— Сейчас разбужу.
Если голос Станиславыча был таким же сухим и деловитым, как
в разгар рабочего дня, то Аркадий Ильич толком не проснулся, голос его был
заспанным и недовольным.
— Ну, что у тебя?
— Аркадий Ильич, срочно надо поговорить. Дело не
терпит.
— Ладно. Спускайся, машина за тобой будет через пять
минут.
Действительно, не успел Никита выйти из подъезда, как к нему
уже подрулила неприметная темная иномарка. Как она успела так быстро доехать,
Никита себе не представлял. Возможно, у Михайлова была целая сеть подвижных
групп, и он просто прислал ближайшую?
Как бы там ни было, дверца машины распахнулась, и молчаливый
молодой водитель за полчаса по пустому ночному шоссе домчал его до дачи в
Юкках.
Эту дачу, скорее всего, можно было бы назвать крепостью:
высоченный бетонный забор с колючей проволокой по верху, телекамеры на каждом
углу и даже вышка с часовым…
Никита с сомнением разглядел на вышке что-то вроде пулемета.
Ворота распахнулись, машину тщательно проверили — хоть и
своя, но могли по пути что-нибудь подложить, — и Никиту высадили у входа в
главное здание (кроме этого здания за забором был еще и домик для охраны,
который в любом другом месте сошел бы за роскошный коттедж, и отдельное низкое
строение со спортзалом и баней, и еще какие-то хозяйственные постройки).
При входе Никиту снова обыскали, и тогда уж он попал в лапы к
Васеньке.
Васенька — такой же человек-легенда, как Станиславыч, —
был постоянным незаменимым и непревзойденным телохранителем Михайлова. Он
обитал в холле, который по-простецки именовал предбанником. Там, в укрытом от
посторонних глаз уголочке, он и спал, если, конечно, он когда-нибудь вообще
спал, потому что никто из Михайловского окружения спящим его никогда не видел.
Там он и ел, и смотрел телевизор — исключительно передачи про животных, для
него даже подключили специальную спутниковую программу.