Китайский алхимик - читать онлайн книгу. Автор: Лин Гамильтон cтр.№ 15

— Лара, я давно уже хотел тебе кое-что сказать. Прошу, выслушай меня. Я знаю, ты очень любила Дори. Я тоже. Не моя вина, что ее вытеснили из Коттингема. Музей обратился ко мне. Я не знал о сложившейся ситуации. Мне сказали, что она выходит на пенсию. Зачем бы мне было сомневаться? Позднее я узнал, что ее сместили против ее желания, но в то время я, честное слово, ничего не знал, но даже если бы и знал, ничего бы не смог изменить. Мне сделали предложение, и кто бы мог от него отказаться, учитывая бюджет музея? Я обрадовался, отправил им свое резюме, прошел два собеседования и получил должность. Когда я вышел на работу, Дори там уже не было.

— Ты прав, Бертон. Не твоя вина, что Коттингем решил избавиться от Дори. Но Кортни Коттингем сказала мне, что ты первым обратился к ним и что от такой возможности они не могли отказаться, ведь ты отличный специалист в своем деле.

Кортни сделала мне это неприятное признание в тот день, когда отмечался уход Дори на пенсию. Многие знали, что смещение Дори кое-кому не понравится, в том числе и мне. Вообще-то, Кортни не волновало мое мнение, что можно сказать и о Бертоне, но, кажется, оба чувствовали, что должны хоть как-то оправдаться. Просто Бертон лгал или по крайней мере не говорил всей правды, и я не собиралась прощать ему это.

Бертон встал в оборонительную позицию.

— Я не предлагал свою кандидатуру, Лара. Просто мы с Кортни Коттингем и ее мужем встретились на званом вечере в Вашингтоне, и я сказал, что если когда-нибудь у них появится вакантная должность, я надеюсь, что она будет рассматривать меня в качестве кандидата. Знаю, ты по-настоящему любила Дори и теперь очень плохо обо мне думаешь, но я говорю правду. Несколько месяцев спустя после того разговора Кортни связалась со мной. Она сказала, что Дори выходит на пенсию. Если мое невинное замечание стало причиной ухода Дори, мне очень жаль, но не думаю, что это могло что-то изменить. Кортни считала, что Дори свое отработала; возможно, так оно и было. Ей мешал артрит, и она не была готова воспринять новые идеи насчет отделов музея.

— Бертон… — начала было я, но осеклась. С ним было бесполезно спорить. — Слушай, я знаю, ты много делаешь для Коттингема, так же как и для того частного музея в Бостоне. Уверена, что несмотря на обстоятельства, тебя рады там видеть. Для Дори все равно уже ничего не изменится, так что давай поговорим о чем-нибудь другом, — больше я ничего не могла сделать.

— Спасибо. Дори была очень мила, когда я навестил ее за пару недель до смерти. Это было незадолго до того, как мы с тобой отправились в Нью-Йорк в нашей первой тщетной попытке заполучить шкатулку. Она угостила меня чаем с пирожными, и мы чудесно поболтали. Она даже дала мне с собой коробку домашних пирожных и какой-то особенный сорт чая. Им она лечила артрит, но сказала, что чай хорош и при других недугах. Я лично пошел пригласить ее на прием, который мы устраивали для дарителей. Если она и винила меня, то никак этого не показывала, но полагаю, она могла что-то говорить тебе.

— Она ни разу не обмолвилась плохим словом о тебе, Бертон, — и это была чистая правда. — Сомневаюсь, что она вообще кому-то говорила о тебе нелестные вещи. Она была не тем человеком. Она была настоящей леди.

— Верно, — согласился Бертон. — А теперь по твоей просьбе давай поговорим о другом. У меня билет на самолет на завтра, так что это мой последний вечер здесь. Я знаю, тут отлично кормят. Давай поедим.

С меня уже было достаточно Бертона, но как отказаться вежливо, я не знала. Нельзя же было просто сказать, что мне некогда, когда у меня не было никаких дел. Я нехотя последовала за ним. Он сделал заказ, не соизволив даже спросить моего согласия. Однако Бертон знал китайскую кухню так же хорошо, как я китайское искусство. Перед нами ставили блюда с восхитительной едой. Я обратила внимание, что Бертон может быть довольно интересным собеседником, если постарается. Я даже чуточку потеплела к нему. У него хватило духа посмеяться над своей чрезмерной заботой о здоровье, когда я спросила, что это он делает, заметив, как он стал вытирать палочки для еды. В некоторых случаях их, конечно, не мешает помыть, но эти палочки подали к столу запечатанными. Я пыталась не засмеяться. Конечно, во время поездок я стараюсь соблюдать аккуратность. Если какое-нибудь место отвечает санитарным нормам, я не стану там есть, даже несмотря на аппетитный аромат. Это мое правило номер один. Я быстро оценила ресторан, в котором мы сидели, и нашла его вполне приемлемым. Однако Бертон решил не рисковать. Когда он капнул дезинфицирующего средства на безупречные ложки, я не смогла сдержать хихиканья. Даже Бертон рассмеялся.

Когда я наконец поборола смех, то решила перейти к вопросу, который собиралась сегодня ему задать.

— Ты ведь говоришь по-китайски. Мандаринское наречие? — спросила я, досыта наевшись.

— Да, и немного по-кантонски.

— И что же сказал швейцару тот парень в черном, достаточно влиятельный, чтобы избегать видеокамер и допросов вместе с остальными?

— Парень в дорогих ботинках? Он сказал что-то вроде: «Хватайте этого молодого человека». А что?

— А что бы ты сказал в подобных обстоятельствах?

— «Держите вора», наверное. Согласен, это прозвучало довольно двусмысленно, но думаешь, швейцар не стал бы хватать парня с серебряной шкатулкой под мышкой?

— Не знаю. Они оба были примерно одного возраста, Дэвид и грабитель.

— Куда ты клонишь, Лара?

— Обещаешь не смеяться? Я думаю, что человек в черном тоже замешан в краже.

— Стоп! Китайская армия. Будь осторожна.

— Ты ведь не собираешься обсуждать это с ними?

— Конечно, нет, но почему тебе это пришло в голову? Не потому ведь, что он исчез так быстро после происшествия и не пришел на следующий день, как все остальные? Возможно, ему надо было на службу. Не знаю, может, у него взяли показания дома или на работе в качестве уступки. Нельзя считать его преступником лишь потому, что он избежал самых скучных часов, что довелось мне здесь провести.

— Это еще не все. Он якобы смотрел на картину. Но дело в том, что стоял он не в том месте. Это была картина с мелкими деталями. Все остальные подходили намного ближе, чтобы ее рассмотреть. Я внимательно разглядывала запись на видеопленке: где стояла я, где ты, а где все остальные, а потом сама подошла к картине. Этот человек стоял слишком далеко.

— Может, он просто не знает, как надо правильно смотреть на картины? И какое значение имеет его неопытность в данном деле?

— Я думаю, он встал так, чтобы сотрудник не мог видеть серебряную шкатулку.

— Ему не надо было этого делать, — возразил Бертон. — Этот идиот не оторвал бы глаз от экрана, даже если бы началось землетрясение в девять баллов. Здание вокруг начало бы рушиться, а он бы по-прежнему пялился в монитор.

— Да, но ты не можешь быть в этом уверен, если собираешься похитить шкатулку. Нельзя рассчитывать на то, что за компьютером в этот день окажется любитель игр.