Рыцарь в потускневших доспехах - читать онлайн книгу. Автор: Энн Мэйджер cтр.№ 27

— У тебя смешной акцент.

— Что, черт побери, в нем не так?

— Просто он отличается от техасского.

— Я родился не в Техасе.

— Есть и другие вещи. Ты приплыл сюда, но Гордон утверждает, что ты не умеешь управлять парусником.

— Откуда, дьявол, он это знает? Он же никогда не видел меня раньше!

— Вот именно. Ты никогда не выходишь в море.

— Может, мне нравится здешний причал.

— У тебя большая яхта, но Гордон считает, что ты не знаешь о ней ничего.

— Только потому, что я не обсуждаю ее техническое оснащение, как этот хвастливый придира?..

— Послушай, забудь про Гордона.

— С удовольствием!

— Ты красивый парень. Мог бы иметь любую женщину. Однако почему-то заинтересовался мной и моими детьми.

Кристофер пожал плечами:

— Мне нравишься ты и твои дети.

— Странно. Ты не тот тип, что бездумно плывет куда глаза глядят, оставляя все за спиной. Я постоянно спрашиваю себя: “Почему именно сюда? И почему мои дети?” Гордон говорит, что ни один мужчина…

Внезапно Кристофер разозлился. Разозлился оттого, что они используют его ложь, стремясь загнать его в угол. А главное, что бы он ни делал, Даллас ему не уступает.

— Я думал, мы забудем давешнюю стычку! — Он помедлил. — У тебя много проблем из-за того, что ты с головой ушла в книги — и так надолго, что не узнала в жизни главного.

— Знаю, что ты пугаешь меня. Однако не понимаю, почему. Он вспылил:

— Вероятно, если бы ты спустилась в мою лодку и узнала меня получше, ты смогла бы понять все. Разве такое уж преступление с нашей стороны — воспользоваться появившимся шансом?

И, не дожидаясь ответа, он гордо удалился. Кристофер знал, что дети наблюдают за ним. Кто-то из них уронил стакан, и он услышал звон разбитого стекла. Близнецы побежали к Даллас.

— Чане! — отчаянно позвала его Даллас. Он остановился, заколебавшись, увидев ее убитое лицо. Но больше она не сказала ничего. Если бы она сделала полшага ему навстречу…

Но Даллас не сделала его, и лицо Кристофера стало жестким:

— Вам известно, где меня найти, милая. И за ним захлопнулась дверь.

Кристофер стоял на пирсе. Его тело было напряжено — он ловил рыбу. Даллас исподтишка смотрела на белую рубашку, накинутую на его плечи, на джинсы, обтягивающие бедра. Единственное, что было небрежным в его облике, — это темные волнистые волосы, ниспадавшие на лоб. Он закидывал удочку, словно хлыст, и она рассекала зеркальную поверхность воды.

К удивлению Даллас, у нее сдавило в горле, и она не знала, где взять силы, чтобы заговорить с ним. Она облизывала губы.

— Вы распугаете всю рыбу, закидывая удочку подобным образом.

Он обернулся:

— Так же, как я испугал вас? — Но теперь в его низком голосе не слышалось злобы.

Она подошла к нему и взяла у него удочку. На мгновение их руки соприкоснулись — так же, как и их глаза. С тем же острым желанием, которое они всегда испытывали друг к другу.

— Вы на самом деле считаете, что меня интересует рыбная ловля?

Она сглотнула и взглянула на него. Он непроизвольно встряхнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы.

— Ловить рыбу нужно осторожно. — Она несильно взмахнула удочкой.

Кристофер засунул руки в карманы джинсов:

— Мне трудно быть осторожным, я нетерпелив как черт.

— Если вы действительно хотите чего-нибудь добиться, следует быть терпеливым.

— Поверьте, я стараюсь…

Когда он смотрел, как она ловит рыбу, его глаза прожигали ее насквозь. Несколько секунд спустя Даллас выудила серебристую рыбину, которая прыгала и сверкала на причале. Самодовольно, с торжеством Даллас начала снимать ее с крючка, но Кристофер опустился на колени и сделал это за нее.

— Надо же, какая сноровистая, — весело заметил он.

— Я живу у моря. И должна знать, как ловить рыбу. Я знаю многое помимо книг.

Когда его прямой взгляд задержался на ее волосах и губах, прежде чем встретиться с ее глазами, внезапный комок встал в ее горле. Чане молчал. Она неловко повернулась.

— Благодарю вас за помощь сегодня ночью, — мягко добавила она.

— Это было забавно.

— Да, забавно… — робко согласилась она. — Я.., я так мало знаю о вас.

Он насадил наживку на ее крючок. Она наблюдала за ним, отмечая, какие у него ловкие руки.

— Вы тоже не много рассказывали мне о себе, — напомнил он.

— Потому что не могу никому раскрывать душу.

— Может, если ты попытаешься, тебе полегчает.

— Может, я не хочу этого.

— Зря. Ты предпочитаешь бесконечно терзаться в чистилище — как креветка на крючке. Ты хочешь жалеть себя всегда.

— Нет, не то! — Защищаясь, она взглянула на него.

— Эй, я тоже побывал в чистилище, — тихо признался он.

Она позволила ему взять у нее из рук удочку и отложить ее. А затем сама оказалась в его руках, спрятав лицо на его груди.

— Я не могу касаться тебя так, как хотел бы, — сказал он. — У меня все руки в наживке.

Он был крепок и силен, но обращался с ней бесконечно бережно.

— У тебя такие ласковые руки, что наживка меня не тревожит.

— Дорогая, я знаю, каково это: так сильно ощущать вину, чтобы хотеть покарать себя навсегда.

Она прильнула к нему так надолго, что смутилась и отпрянула. Но, когда он пригласил ее на борт своей яхты и предложил ей пива, приняла его приглашение. Они вместе вымыли руки у него в умывальнике.

Даллас не часто приходилось пить пиво, и потому скоро она почувствовала себя как во сне. Даллас слышала голос Кристофера будто издалека:

— Расскажи о поэзии, которую ты читаешь.

— Ты ведь не хочешь говорить о Донне и Марвелле.

— Правильно. — Пауза. — Но я ведь попросил, не так ли?

Порция пива наполнила Даллас хмельным теплом, и она забыла об опасности присутствия Кристофера, начав декламировать стихи. Ему понравились стихи. И, хоть он и не читал много поэзии, продекламировал кое-что для нее — с характерной для многих мужчин неточностью.

— Вы не смогли бы специализироваться на английской литературе, — покритиковала его она.

— Но не все же плохо в моей декламации. И оба рассмеялись в безмолвной серебристой темноте. Вскоре они заговорили о своем одиночестве и о своих личных проблемах. Часы летели со скоростью минут, не надоедая им. Она рассказывала ему о своей семье, о любви к ней и обиде за нее. А он поведал о том, как всегда жаждал семьи — и никогда ее не имел. Родителям он был не нужен. После своего развода они редко изъявляли желание повидаться с ним.