- Симпатичный парень, - добавила она. – Но не очень дружелюбный.
- Вы заметили машину, на которой он ездил?
- Милая, я заметила все, что с ним связано. Он водил синий фургон. Не из этих чепуховых микроавтобусов, а настоящий рабочий. Из тех, у которых нет окон.
- А вы не засекли номер? – спросила я.
- Черт возьми, нет. Его номер меня не интересовал.
Я поблагодарила ее и уединилась в своей машине, чтобы выпить холодного кофе. Время от времени я выходила, дабы размять ноги. Потом сделала получасовой перерыв на обед, а когда вернулась, здесь ничего не изменилось.
В три часа ко мне сзади подъехал Морелли. Он выбрался наружу и уселся рядом со мной на сиденье.
- Проклятье, - воскликнул он. – Да тут околеешь.
- Это что, случайная встреча?
- Келли проезжал мимо по пути на работу. Он увидел «бьюик» и стал тут же принимать ставки, с кем ты трахаешься в мотеле.
Я сцепила зубы.
– Вот черти.
- Так что ты здесь делаешь?
- Проведя отличную розыскную работу, я обнаружила, что Кенни остановился здесь, зарегистрировавшись под именем Джон Шерман.
Волнение вспыхнуло на лице Морелли.
– Ты провела опознание?
- Оба служащих, как дневная администраторша, так и дежуривший ночью, узнали Кенни на фотографии. Он водит большой синий фургон, и последний раз его видели вчера утром. Я приехала сюда вчера ранним вечером и сидела до часу ночи. А возвратилась сегодня утром в шесть тридцать.
- И никакого признака Кенни.
- Никакого.
- Ты побывала в его комнате?
- Еще нет.
- Горничная уборку делала?
- Нет.
Морелли открыл дверь.
– Давай взглянем.
Морелли назвал себя и попросил у служащей ключ от номера 17. Он постучал дважды в дверь номера. Никто не откликнулся. Потом отпер дверь, и мы вошли.
Постель нетронута. Темно-синяя матерчатая сумка лежала открытой на полу. В сумке были носки, шорты и пара черных футболок. Фланелевая рубашка и джинсы были перекинуты через спинку стула. Бритвенный набор лежал открытым в ванной.
- Сдается мне, что он бежал в панике, - произнес Морелли. – Полагаю, он тебя вычислил.
- Невозможно. Я припарковалась в самом темном углу стоянки. А как бы он узнал, что это я?
- Сладкая моя, тебя каждый узнает.
- Эта ужасная машина! Она испоганила мою жизнь. Моя карьера из-за нее летит к черту.
Морелли ухмыльнулся.
– Слишком много требуешь от машины.
Я попыталась принять высокомерный вид, но трудно проделать подобное, когда зубы твои стучат от холода.
- И что теперь? – спросила я.
- Сейчас я поговорю с администраторшей и попрошу ее позвонить мне в случае, если Кенни вернется. - Он мельком окинул меня взглядом с ног до головы. – Ты выглядишь так, будто спала в этой одежде.
- Как вчера прошло со Спиро и Луи Муном?
- Не думаю, что Луи Мун замешан. У него нет того, что для этого требуется.
- Сообразительности?
- Связей, - пояснил Морелли. - Кто бы не имел оружие, он его продал. Я кое-что проверил. Мун не вращается в подходящих кругах. Мун даже бы не знал, как выйти на такие круги.
- А что насчет Спиро?
- Не готов мне исповедоваться. - Морелли выключил свет. – Тебе надо вернуться домой, принять душ и переодеться к ужину.
- Ужину?
- Кастрюля жаркого в шесть.
- Ты же несерьезно.
Усмешка вернулась на место.
– Я заберу тебя в четверть шестого.
- Еще чего! Сама доеду.
Морелли был одет в коричневую кожаную куртку-пилот и красный шерстяной шарф. Он снял шарф и обернул его вокруг моей шеи.
- Ты, видно, замерзла, - произнес он. – Ступай домой и погрейся.
Затем он, не спеша, вышел из мотеля.
Все еще накрапывало. Небо было свинцово-серым, а настроение мое - ему под стать. У меня была хорошая наводка на Кенни Манкузо, а я ее профукала. Я постучала себя ладонью по лбу. Дура, дура, дура. Сидела тут в этом огромном дурацком «бьюике». Где были мои мозги?
Мотель находился в двенадцати милях от моих апартаментов, и всю дорогу я себя разносила в пух и прах. Я сделала короткую остановку у супермаркета, заправила Большого Голубого горючим. И к тому времени, когда въехала на родную стоянку, я уже совсем расстроилась и пала духом. У меня три раза были шансы поймать Кенни: в доме Джулии, в магазине, а нынче в мотеле, и я все испоганила.
Наверно, на этой стадии своей карьеры мне следует придерживаться преступников более низкого пошиба, типа мелких магазинных воришек или пьянчужек-водителей. К несчастью, плата за этих злоумышленников не могла продержать меня на плаву.
Я занималась самобичеванием, пока ехала в лифте и шла через холл к своей квартире. На двери я заметила приклеенную записку от Диллона. Записка гласила: «Забрал твою посылку».
Я вернулась к лифту и нажала кнопку цокольного этажа. Лифт открылся в небольшой вестибюль с четырьмя свежевыкрашенными под серый линкор дверями. Одна дверь вела к складским ячейкам, которые использовали жители, вторая открывалась в бойлерную, где что-то зловеще громыхало и булькало. От третьей двери шел длинный коридор с комнатами, предназначенными для обслуживания здания, а за четвертой на бесплатном довольствии жил Диллон.
Меня всегда охватывала клаустрофобия, когда я спускалась сюда. Но Диллон уверял, что такой стиль жизни ему прекрасно подходит, а шум бойлерной служит прекрасным успокаивающим средством. Он приклеил записку к своей двери, в которой говорилось, что он будет дома в пять.
Я возвратилась домой, дала Рексу несколько изюмин и кукурузные чипсы, а потом надолго залезла под горячий душ. Я выползла оттуда красная, как ошпаренный омар, и с затуманенными от хлорки мозгами. Потом плюхнулась на кровать и стала размышлять о своем будущем. Продолжалось это очень недолго. Когда я проснулась, было уже без четверти шесть, и кто-то долбил в мою дверь.
Закутавшись в халат, я поплелась в прихожую. Потом посмотрела в глазок. Это был Джо Морелли. Я вскрыла дверь и взглянула на него, не снимая цепочку.
– Я только что из душа.
- Буду признателен, если ты пустишь меня, прежде чем выйдет мистер Уолески и устроит мне допрос третьей степени.
Я сняла цепочку и открыла дверь.
Морелли сделал шаг в фойе. Рот его неимоверно скривился.
– Жуткая прическа.
- Я в некотором роде спала.