Кот, который любил Брамса - читать онлайн книгу. Автор: Лилиан Джексон Браун cтр.№ 3

– Ищете какую-то конкретную модель?

– Нет. – Кардан был явно не на месте. «Тринадцать на пятнадцать».

– Вам нужно автоматическое или ручное переключение?

– Не имеет значения, – ответил Квиллер, продолжая ползать с сантиметровой лентой. «Тринадцать на пятнадцать». Он много лет водил служебные машины из гаражей разных газет и мог управлять любой моделью.

Продавец внимательно посмотрел на густые обвисшие усы и печальные глаза.

– Я вас знаю, – сказал он наконец. – Ваша фотография всё время печатается в «Прибое», Вы пишете о ресторанах. У моего кузена пиццерия в Хэппи-Вью-Вудс.

Квиллер что-то буркнул, не вылезая из машины.

– Я 6ы хотел показать вам одну машину, мы её только что получили. Даже не успели почистить. Прошлогодняя модель – прошла всего две тысячи миль.

Квиллер пошёл за продавцом. Вот он, темно-зелёный двухместный автомобильчик, даже ещё не опрысканный специальным аэрозолем с запахом новых машин. Репортёр снова нырнул под сиденье со своим сантиметром. Потом отодвинул водительское сиденье, чтобы было удобно вытянуть длинные ноги, и принялся мерить снова.

– Четырнадцать на шестнадцать. Прекрасно. – Он выпрямился. – Хотя, возможно, придётся отпилить ручки. Сколько?

– Идёмте в офис и там всё обсудим, – предложил продавец.

Репортёр объехал на машине вокруг квартала и обнаружил, что она раскачивается, подпрыгивает, пыхтит и грохочет меньше, чем любая из тех, что ему приходилось водить. Да и цена была подходящей. Он сделал первый взнос, подписал бумаги и поехал домой.

В почтовом ящике он, как и ожидал, обнаружил официальное письмо Роберта Мауса. В нём с выражением крайнего сожаления сообщалось, что здание, известное как «Мышеловка», передается синдикату инвесторов, имеющих обширные планы, которые, как это ни прискорбно, требуют выселения нынешних жильцов не позднее первого сентября.

Квиллер прочитал письмо, пожал плечами и стал подниматься по лестнице. Открыл дверь в свои апартаменты. Тонкий аромат индейки, который витал вокруг него, должен был бы заставить двух голодных сиамцев выскочить ему навстречу, выписывая круги и восьмёрки и дружно мяукая. Вместо этого неблагодарные твари неподвижно сидели на шкуре белого медведя и молчали. И Квиллер знал почему. Они чувствовали грядущие перемены. Хотя и сам Коко, и его сообщница Юм-Юм оба были мастерами устраивать сюрпризы, они терпеть не могли, когда это делал кто-то другой. В «Мышеловке» их вполне устраивал широкий, залитый солнцем подоконник, соседские голуби, за которыми они могли постоянно наблюдать, и роскошная шкура белого медведя.

– Ну ладно вам, ребятки, – обратился к ним Квиллер, – я понимаю, переезжать не хочется, но подождите, пока не увидите, куда мы собрались! Хорошо бы, конечно, забрать с собой шкуру, но она не наша.

Коко, полное имя которого было Као Ко Кун, обладал достоинством восточного владыки. Он сидел царственно прямо, и каждый его ус выражал недовольство. И он, и Юм-Юм прекрасно отдавали себе отчёт, как великолепно выглядят на пушистом белом ковре. Оба имели классическую окраску и пропорции сиамских кошек: голубые глаза на тёмно-коричневой маске, светло-бежевый мех, рядом с которым даже норка смотрелась убого, длинные и стройные лапы коричневого цвета, изящный гибкий хвост.

Человек мелко покрошил индейку.

– Ну идите ешьте! Сегодня мясо срезали прямо с индейки.

Оба сиамца продолжали пребывать в полной неподвижности. Мгновение спустя Квиллер повёл носом. Он почувствовал запах знакомых духов, и скоро в дверь постучала Розмари. Поцелуй, которым он её встретил, не походил на чисто дружеское приветствие. Сиамцы продолжали сидеть, словно каменные изваяния.

В память о приговорённом доме и обо всём, что здесь произошло, был поднят тост – гранатовый сок и содовая со льдом.

– Мы никогда не забудем, как жили здесь, – сказал Квиллер.

– Это была не жизнь, а мечта, – добавила Розмари.

– Да, которая временами превращалась в кошмар.

– Наверное, ты теперь примешь предложение тетушки? Из «Прибоя» тебя отпустят?

– Конечно. Они могут не взять меня обратно, но уж отпустить-то отпустят, А у тебя есть уже какие-то планы?

– Может быть, вернусь в Канаду. Макс хочет открыть в Торонто ресторан натуральной пищи, и если я смогу продать свой пай в «Будьте здоровы», то, возможно, соглашусь стать его компаньоном.

Квиллер сердито фыркнул в усы. Макс Сорэл ни одной юбки не пропустит.

– Я надеялся, что ты приедешь на север и проведёшь какое-то время со мной.

– С удовольствием, если только не застряну в Торонто. Как ты туда доберешься?

– Я купил машину. Мы с кошками доедем до Пикакса, поздороваемся с тетей Фанни и отправимся на озеро. Я не видел её уже лет сорок. Судя по письмам, она всё та же, дама с характером. Она пишет их крест-накрест.

Розмари недоумевающе посмотрела на него.

– Моя мама тоже писала письма крест-накрест. Исписывала страницу по горизонтали, потом поворачивала боком и писала по вертикали, поперёк строк, – пояснил Квиллер.

– Зачем? Экономила бумагу?

– Кто знает? Может, желала сохранить тайну переписки. Подобную писанину не так-то просто прочитать. Вообще-то, Фанни мне не родная тети, – продолжал он. – В Первую мировую войну Фанни с моей матерью вместе помогали на кухне в каком-то госпитале. Потом Фанни сделала карьеру в бизнесе, она так и осталась незамужней, А когда отошла от дел, вернулась в Пикакс.

– Никогда об этой дыре не слышала.

– Там раньше были шахты. Её семья сколотила на них состояние.

– Квилл, дорогой, ты мне будешь писать?

– Буду, и часто. Мне тебя будет не хватать, Розмари.

– Расскажешь мне всё о тете Фанни, когда повидаешь её.

– Теперь она именует себя Франческа. Не любит, когда её называют тётя Фанни. Говорит, что это заставляет её чувствовать себя старухой.

– А сколько ей?

– В следующем месяце будет девяносто.

Квиллер уложил в машину всё необходимое для путешествия: два чемодана, пишущую машинку, тринадцатифунтовый словарь, пятьсот листов машинописной бумаги и две коробки книг. Поскольку Коко наотрез отказывался есть специальную пищу для кошек, пришлось брать с собой двадцать две банки консервированной курятины, лосося, консервированную говядину, целую упаковку тунца, креветок и крабов. На заднем сиденье лежала любимая сиамцами подушка, а на полу стояла овальная латка с отпиленными ручками, в которую был насыпан дюймовый слой песка. Это был кошачий туалет. Когда их предыдущий туалет проржавел, Роберт Маус пожертвовал латку с собственной кухни.

Мебель в квартире Квиллера принадлежала его предшественнику, и немногочисленное Квиллерово имущество – вроде старинных весов и железных лат – было сложено на лето в подвале дома Арчи Райкера. Вот так, не обременённый лишним имуществом, наш журналист с легким сердцем взял курс на север.