– Какой только полезной информации не почерпнешь на пробках. На этой, например, написано, что самой последней в английском алфавите появилась буква «z».
Ник судорожно подыскивал ответ, но Кэсси продолжала сама:
– Спасибо, что навестили меня, оторвав время от управления одной из крупнейших американских компаний.
– Благодаря вашему приглашению я сумел отменить невероятно скучный бизнес-ланч!
– Я помешала вашей работе?
– Ни в коем случае. Я был рад улизнуть.
– А вы меня вчера очень удивили.
– Чем?
– Никакой вы не Ник-Мясник. Чего только не выдумают люди! Впрочем, как понять чужую душу, когда и в тихом омуте…
– Можно искупаться жарким днем?
– Что-то в этом роде… А иногда случается встретить человека на грани отчаяния, и как тут не протянуть ему руку?
– А мне не кажется, что вы на грани отчаяния.
– Я не о себе. Я – о вас.
– Что? – покраснев, спросил Ник.
Кэсси пошла ставить чайник.
– Мы оба пережили утраты, – сказала она от плиты. – Рильке
[38]
писал, что потеря близкого человека похожа на непреодолимый замкнутый круг.
– Ну да, – пробормотал Ник. – Помню, в детстве у меня был большой блестящий циркуль…
– До знакомства с вами я считала вас типичным директором. А знаете, кто вы на самом деле? – спросила Кэсси, глядя Нику прямо в глаза. – Вы семьянин до мозга костей.
– Скажите это моему сыну, – поперхнувшись, проговорил Ник.
– В его возрасте тяжело потерять мать, – негромко сказала Кэсси и достала из шкафа чайник и кружки.
– Терять мать тяжело в любом возрасте.
– Представляю, как вы теперь нужны вашему сыну.
– У меня складывается совсем обратное впечатление, – с горечью в голосе пробормотал Ник.
– Он чувствует себя одиноким и злится за это на весь мир. Вот и вам достается от него за компанию, – опустив глаза, проговорила Кэсси. – Но у вас все будет в порядке, потому что вы любите друг друга, и вы – одна семья.
– Мы были семьей.
– Вы даже не представляете, как повезло вашим детям!
– Неужели?
– Между прочим, – сказала Кэсси, повернувшись к Нику, – директор большой компании тоже своего рода глава большой семьи.
– Ну да, – с горечью сказал Ник. – Неплохая семейка. Как у эскимосов. Если дед ослеп и не ходит больше на охоту, внуки сажают его на льдину и отталкивают от берега палкой, чтоб он не посягал на запасы тюленьего жира в чуме.
– Сомневаюсь, что вы получили большое удовольствие от увольнений.
– Уволенные мною получили еще меньше удовольствия.
– У папы было много проблем, но, когда он ходил на работу, ему приходилось держать себя в руках. Став на работе ненужным, он совсем раскис.
Ник молча кивнул. У него защемило в груди.
– По правде говоря, я очень сердилась на «Стрэттон». И на вас очень сердилась, – сказала Кэсси. – Может, это оттого, что я женщина и все принимаю близко к сердцу. Но после увольнения папе действительно стало хуже. Такие события не могли пройти бесследно для его больной головы.
– Кэсси… – начал было Ник, но не смог продолжать.
– Но, познакомившись с вами, я все поняла. Вы тут ни при чем. Это ваши хозяева из Бостона заставили вас увольнять людей. Ведь хозяев волнует только прибыль.
– Действительно так.
– Но ведь вас-то волнует не только прибыль. Правда? Видите, я кое-что начала понимать. Возможно, последние пару лет директору «Стрэттона» приходилось не лучше, чем дочери шизофреника. Сегодня вас любят, а завтра ненавидят, – сказала Кэсси, опершись руками о стол.
– Мне очень жаль, что все так случилось с вашим отцом, – сказал Ник. – Вы даже не поверите, до какой степени мне самому больно…
Как же ей поверить, если, на самом деле, она ничего не знает!..
– А папа, – прошептала Кэсси дрожащим голосом, – папа не хотел… Он не хотел болеть, но ничего не мог поделать с болезнью. Она возвращалась внезапно… А он тоже хотел быть мне хорошим отцом, таким, как вы…
Кэсси начала всхлипывать и заплакала. Слезы текли по ее покрасневшим щекам, и она закрыла лицо руками.
Ник быстро встал, отодвинул стул и обнял Кэсси за плечи.
– Извините, – пробормотал он. – Извините, я не хотел…
Девушка была маленькая, как птичка, ее худенькие плечи дрожали. От нее повеяло каким-то пряным, экзотическим ароматом. Ник почувствовал, как в нем пробуждается желание, и ему стало неудобно.
– Извините, – повторил он.
– Хватит извиняться! – Кэсси подняла на него заплаканные глаза и попробовала улыбнуться. – Вы здесь ни при чем.
Ник вспомнил, как однажды чинил дома розетку, не вывинтив пробку, и его дернуло электрическим током. Сейчас его точно так же оглушило чувство вины. Он онемел.
– Я думаю, вы хороший человек, Николас Коновер, – сказала Кэсси.
– Вы же меня совсем не знаете.
– Я знаю вас лучше, чем вы думаете.
Ник почувствовал у себя на спине руку девушки. Кэсси прижалась к нему всем телом, поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. На этот раз Ник и не подумал отворачиваться. Он ответил на поцелуй Кэсси и обнял ее за талию.
Девушка закрыла глаза.
На плите засвистел закипающий чайник.
Кэсси еще долго лежала на Нике, прижимаясь щекой к его мокрой от пота груди. Ник слышал, как ее бешено стучавшее сердце потихоньку успокаивается. Он погладил Кэсси по волосам, провел рукой по безупречно гладкой коже у нее на спине. Девушка что-то пробормотала и еще крепче прижалась к Нику маленькой упругой грудью.
– Я не знаю… – начал было Ник.
– Не знаешь, так молчи! – улыбнувшись, Кэсси приподнялась на локте, а потом – села, не слезая с Ника, и погладила волосы у него на груди.
Ник поерзал по жесткому дивану, приподнялся и обнял Кэсси. Теперь они оба сидели.
– Какой ты сильный!
Круглые маленькие груди Кэсси все еще дразнили Ника набухшими сосками. У нее была очень тонкая талия. Девушка потянулась к столу. При этом Ник успел поцеловать оказавшуюся у самого его носа грудь. Кэсси взяла со стола пачку «Мальборо» и пластмассовую зажигалку. Вытащив сигарету, она протянула ее Нику.
– Нет, спасибо, – сказал Ник.
Кэсси пожала плечами, закурила, затянулась и выпустила тоненькую струйку табачного дыма.
– «Я живу у дороги. Заходи, путник, и будь как дома», – сказал Ник. – Это твоя бабушка вышила?