Изольда Великолепная - читать онлайн книгу. Автор: Карина Демина cтр.№ 14

– Не читаю. Иллюзий не создаю. По воздуху не перемещаюсь. Предметы не зачаровываю. С проклятиями у меня тоже не ладится.

Ясно. С Эйнштейном я поторопилась.

– С другой стороны, в стране слепых и одноглазый – король. Магам запрещено здесь находиться.

И почему меня это не удивляет? Но ответа на интересовавший меня вопрос я так и не получила.

– Они тебя боятся?

– И боятся тоже. – Урфин опустился на песок, сидел он по-турецки скрестив ноги и накрыв ладонями колени. – Но скорее презирают. Я думал, что ты догадалась. Я – раб. Вернее, был когда-то. Давно, но это не важно, как давно. Двадцать лет. Тридцать. Сто тридцать. Не они, но их дети и внуки будут помнить, что тан Атли не тан, а раб, которому дали свободу. Это здесь не принято.

Раб? Он – раб? Вот этот уверенный в себе тип – раб? Пусть бывший, но я представить себе не могу Урфина в ошейнике, который ко всему надо носить напоказ. А не потому ли его так раздражал воротник?

– Замечательный здешний обычай – дарить ребенку друга. Года в три разница неощутима. Если трещина и есть, то она не мешает жить. Но чем дальше, тем шире трещина. И годам к десяти приходит четкое понимание.

– Чего?

– Своего места в мире. Быть рядом. Держаться в тени. Помогать всегда и во всем. Служить. Такому рабу доверяют любые тайны. А он не способен предать. Есть особые ритуалы, которые гарантируют верность.

Понятно. О правах человека здесь и слыхом не слыхивали.

– Кайя дал мне свободу. – Урфин подпер подбородок кулаком. – И титул. И власть. И богатство. И все, что у меня есть, принадлежит ему.

– Потому что ты… тебя…

– Нет, Иза, «тенью» меня не сделали. Но Кайя – единственный человек, который держит меня в этом мире. И ради него я готов на все.

Речь Урфина прервал громкий звук, донесшийся со стороны моря. Крик? Раскат грома? Голос оборванной струны и эхо колокола. Мелодия осколков стекла, которые рассыпаются под ударами молний. Огромная тень скользнула с небес.

– Погоди секунду. – Урфин выудил из-под полы тростниковую дудочку. Приложив к губам, он заиграл, но я не услышала ни звука. Зато тот, кто скользил над облаками, похоже, обладал куда более чутким слухом. Он ответил, и на сей раз голос исполина отразился от скал. Он пронизывал меня, но это было… странно. Всего-навсего странно.

Оборванную мелодию подхватил целый хор.

– Смотри, – Урфин поднял руку, – странствующий паладин.

Больше всего это походило на помесь кита и дирижабля. Исполин скользил меж облаков, и тело его заслоняло солнечный свет. Отраженный от кожи, тот становился лиловым, зеленым, красным. На моих ладонях распускалась радуга. А паладин подбирался ближе.

Непостижимо огромный.

И такой изящный.

– И его свита… крылатки.

Быстрые дельфиньи тени скользили в облаках, они ныряли и выныривали, касаясь друг друга лопастями плавников, вертелись в быстром танце, поднимаясь к самому солнцу, чтобы соскользнуть с луча. Вниз и к морю и снова вверх.

– Они не трогают людей, если люди не трогают их.

Паладин подошел еще ближе, позволяя разглядеть себя. Его шкура сверкала на солнце. На спине она была темная, а к животу светлела до молочно-белого, жемчужного. Тяжелая китовья голова с трудом поворачивалась то влево, то вправо, и длинные усы, окаймлявшие пасть, трепетали.

– Они ловят малейшие токи воздуха, – объяснил Урфин, протягивая открытую ладонь. Их с паладином разделяли считаные метры, но я вдруг поняла – зверь не решится подойти ближе.

Жаль, мне хотелось бы прикоснуться.

– Питаются они белой пядью. Это мошки, рои которых носит воздушными течениями.

У паладина человечьи глаза. И я отражалась в черных зрачках и в золотой радужке, как отражался Урфин, берег и далекое море. А потом паладин ушел. Он взмахнул не то еще плавниками, не то уже крыльями, и ветер едва не сбил меня с ног. Каждый взмах уносил его дальше и дальше.

Плач крылаток звал гиганта за собой.

– Прежде их было много, – сказал Урфин, разрушив очарование момента. – А теперь паладины – редкость. Люди почти всех выбили.

– Из-за мяса?

– Нет. Мясо у них жесткое, такое только для рабов и годится. Из-за костяной решетки, которая стоит в горле. Ее пускают на корсеты. А еще в голове паладина есть особое масло. Из него делают духи или ароматное мыло, еще иногда – особые свечи.

Корсеты? Масла? Духи? Убить подобное чудо ради такой ерунды?

– Идем, Иза. – Урфин подал руку. – Нам действительно пора.

Тисса ждала, присев на желтый валун. Она была задумчива, если не сказать – растерянна. Вряд ли ей доводилось видеть живого паладина. Мы переглянулись, и впервые я увидела в глазах девушки сожаление.

К воротам Высокого замка мы подошли даже не в сумерках – впотьмах. Пожалуй, из-за темноты, а еще из-за усталости я и не обратила внимания на рыцаря. Точнее, обратить-то обратила, но приняла за статую, которых здесь имелось во множестве. Но вот статуя, громыхая броней, преградила нам путь, и Тисса со сдавленным каким-то, отчаянным всхлипом распростерлась в поклоне. А Урфин как-то совсем уж обреченно произнес:

– Вечера доброго, Кайя. Не ждал тебя сегодня.

Не так страшен лорд, как его малюют.

Из откровений старшего конюха, посетившего галерею изящных искусств, открытую под патронажем и во славу лорда-протектора

Нет, я люблю сюрпризы, но только приятные, потому как если разобраться, то таракан в банке со шпротами тоже своего рода сюрприз, а вот удовольствия не доставит. Наверное, я подумала о таракане лишь потому, что сама вдруг ощутила себя насекомым. Маленьким, ничтожным и беззащитным жучком.

– Вечер добрый, – только и сумела выдавить я.

Рыцарь. Ну, рыцарь. Ну, огромный. Небось на экологически чистых стероидах вскормленный. Так чего теперь – в обморок падать? Во-первых, камни грязные, во-вторых, не приучена наша светлость к обморокам. И потому держимся с достоинством, насколько это возможно. Разглядываем свежеприбывшего супруга.

Черт, он меня определенно одной рукой раздавить способен. Просто положит на плечо, и прощай, Изольда. В нем метра два роста, а если с этой штукой, которая из шлема торчит – нечто среднее между султаном цирковой лошадки и потрепанной щеткой, которой в доме убирают, – то и все два двадцать будет. Против моих-то полутора метров. Вширь их светлость тоже раздался.

А уж грозен-то…

Броня блестит, словно маслом смазанная. Тут тебе и шипы, и рогульки, и завитушки какие-то. Даже львиные морды имеются. Пасти раззявили и хвосты плаща держат. А ветерок его этак готичненько развевает за плечами лорда-протектора. Для полноты картины не хватает лишь кровавых сполохов за плечами. Ну или дымов черных, зловещих.