Бомба для председателя - читать онлайн книгу. Автор: Юлиан Семенов cтр.№ 69

— Всякий художник — хочет он того или нет — политик. Трепетный художник, живущий вне политики, как правило, обречен на гибель, если только не случайное стечение обстоятельств, когда сильные мира сего — от литературы, политики или экономики — почему-либо обратят внимание на это явление и окажут ему свое покровительство.

— Вы исповедуете какой-нибудь определенный метод в кинематографе? Вы следуете кому-либо? Вы стремитесь быть последователем какой-то определенной школы?

— Следуют школе честолюбцы от искусства. Старые мастера кичливо ссылаются на школу учеников, выдвигая кандидатуры своих питомцев на те или иные премии. В искусстве нельзя следовать образцам. Последователем быть можно, а подражателем — недопустимо.

— Вы убеждены, что ваше искусство необходимо людям?

— Не убежден. Я прагматик, и порой меня одолевает мысль, что, быть может, мир в силах спасти гений физика и математика, который подарит человечеству средство защиты от уничтожения. Искусство обращено к личности, научно-технический прогресс — к обществу.

— Зачем же в таком случае вы живете в искусстве?

— Потому что я выполняю свой долг перед собственной совестью. Я воспитывался во время нацизма, а нацизм многолик и всеяден, а у меня есть дети. Я боюсь за них, и я в ответе за них перед богом.

— Вы считаете, что нацизм можно проанализировать, используя форму интеллектуального вестерна? — снова спросила китаянка. — Почему бы вам не избрать иную форму, конкретную, построенную на фактах сегодняшнего дня?

Люс ответил:

— Спасибо за предложение, я буду думать над ним. До свидания, господа, мне было чрезвычайно интересно с вами…

7

…Он зашел в свой номер, разделся, влез в ванну и долго лежал в голубой холодной воде. Потом он докрасна растерся мохнатым полотенцем и убавил кондиционер. В номере уже было прохладно, и он подумал, что когда выйдет на улицу к Хоа, то в липкой ночной жаре снова схватит насморк. Он все время мучился насморками: и в Сингапуре, и в Тайбэе, и в Гонконге. После прохлады закупоренного номера, где мерно урчит кондиционер, липкая жара улицы, потом холод кондиционированного такси — и жара, страшная, разрывающая затылок жара, пока дойдешь от такси до холодного аэропорта или до кабака, где кроме кондиционеров под потолком вертятся лопасти громадных пропеллеров, разгоняющих табачный дым.

«Я похудел килограмма на три, — подумал Люс, упав на низкую мягкую кровать, — прихожу в норму. Кто это говорил мне, что если ты жирен сверх нормы, то это вроде как целый день носить в руке штангу. Выходит, я каждый день таскаю штангу в десять килограммов».

Он посмотрел на часы, лежавшие на тумбочке: Хоа будет ждать в десять тридцать.

«У меня еще тридцать минут, — подумал Люс. — Можно успеть поработать…»

Люс поднялся с кровати, достал из портфеля диктофон в включил звук.

«Джейн. Нет, что вы, Фердинанд… Он был влюблен в нее.

Люс. По-моему, это естественное состояние для мужчины — желать ту женщину, в которую влюблен.

Джейн. Но он хотел жениться на ней… Вы ведь очень щепетильны в вопросах брака. Знакомство, дружба, потом помолвка, свадьба, а уже потом…

Люс. Кто это вам наплел? Мы не мастодонты.

Джейн. А я думала, вы э т о смогли сохранить в Германии.

Люс. Я же не думаю, что вы э т о сохранили у себя в Британии…

Джейн. У вас больше от традиций, чем у нас. Уж если англичане новаторы, так они во всем новаторы.

Люс. Почему вы говорите об англичанах «они». Можно подумать, что вы полинезийка.

Джейн. Я плохая англичанка, Фердинанд. Я просто никакая не англичанка. А может быть, я настоящая англичанка, потому что меня все время тянет на Восток.

Люс. А она очень красива?

Джейн. Кто? Исии? Очень.

Люс. Ноги у нее кривые?

Джейн. Что вы!.. У нее замечательная фигурка. Иначе кто бы ее пригласил в ночную программу? Такие «мюзикл» здесь очень дороги.

Люс. Я три дня проторчал в баре министерства информации, пока не докопался до фамилии продюсера, который привозил их сюда. Вы неверно сказали его имя.

Джейн. Почему? Синагава-сан.

Люс. Нет. Не Синагава, а Шинагава. Это, оказывается, большая разница. Мне еще надо узнать, где Дорнброк арендовал для нее дом…

Джейн. Вам не скажут. Там, где всеобщий бедлам, особенно тщательно следят за индивидуальной нравственностью.

Люс. Я звонил к этому самому Шинагаве… В Токио…

Джейн. Ну и что?

Люс. Он улетел на гастроли со своими девицами в Тайбэй. Я заказал себе билет на послезавтра.

Джейн. Летите «МСА». У них самое комфортабельное обслуживание и не было ни одного несчастного случая… Мне будет скучно без вас, Фердинанд… У вас сценарий как детективное расследование… Я никогда не думала, что банальную историю о миллиардере и бедной японочке из варьете можно повернуть таким образом, как это хотите сделать вы… К сожалению, я не видела ни одной вашей картины…

Люс. Слушайте, Джейн, я не могу понять: вы говорили, что он привозил к ней кого-то из ваших врачей. Но ведь они были знакомы только двадцать дней… Не могла же она за это время…

Джейн. Он любил ее, Фердинанд… Знаете, даже если у нее была беременность от другого, он бы все равно привез ей врачей…

Люс. А сам жил в другом отеле? И к ней приезжал только днем? И ограничивался тем, что танцевал с ней по вечерам в «Паласе», а днем валялся в вашем «свиммингклабе»? Так, что ли?

Джейн. Надо придумывать для себя какой-то идеал… мечту… Без этого нельзя.

Люс. Про это я слыхал. Только не думал, что женщины тоже придумывают себе… всяческие химеры…

Джейн. Придумывают, когда плохо. Вы знаете, кому хорошо сейчас, Фердинанд? Я не знаю. Всем плохо. В той или иной степени, но плохо…

Люс. Как фамилия доктора, которого он привозил?

Джейн. Я этим не интересуюсь. Мы интересуемся только своими. Если бы она была англичанкой, я бы сказала вам, кто ее смотрел, что у нее обнаружили и как прошла операция, если она была здесь сделана.

Люс. Вы бы мне очень помогли, Джейн, если бы смогли найти того врача.

Джейн. Постараюсь.

Люс. Хорошо бы это сделать сегодня или завтра в первой половине дня.

Джейн. Сегодня вряд ли. У нас сегодня какой-то банкет в клубе. Значит, никого не будет дома. Знаете, что делает англичанин, попав на необитаемый остров? Он сначала строит тот клуб, куда он не будет ходить… Скорее всего, я позвоню вам завтра до одиннадцати. Хорошо?