Сезон мошкары - читать онлайн книгу. Автор: Джайлс Блант cтр.№ 39

— Довольно-таки допоздна. Вчера вечером звонила Келли. Сказала, что просто так, поболтать, но, по-моему, ей нужны деньги. От меня она их, естественно, принять не желает. Очень торопилась поскорее закончить разговор.

— Ой, Джон, не обращай внимания. У нее это пройдет. Ты же знаешь, что пройдет. Только сейчас я не могу об этом, у меня голова другим занята.

На Кэтрин это было непохоже. Обычно, когда разговор заходил о Келли, она была само внимание и сама участливость.

— Как бы я хотел, чтобы ты вернулась, — сказал Кардинал, — или чтобы я был там, рядом с тобой. А то здесь так тихо в доме. — По крайней мере, это он может ей сказать, не рискуя подорвать ее веру в собственные силы.

— Но сейчас я не могу приехать, Джон. Работа еще в самом разгаре, и работа важная.

— Я знаю, милая. И я рад, что работа твоя идет хорошо.

— Самое интересное в этих наших съемках на берегу — это небо, все усыпанное звездами. Звезды и лунный свет. Они заставили меня на многое взглянуть совершенно по-другому. Я что хочу сказать — ведь если ты не какой-нибудь там астроном, ты воспринимаешь звезды ну просто как данность, что ли… А я сейчас все думаю и думаю о них, и, по-моему, во мне забрезжило какое-то их понимание… Впервые… забрезжило.

В ее тоне он уловил бредовые нотки, мысль, грозящую вот-вот соскользнуть с рельсов рассудка. Он пробормотал нечто успокаивающее, вроде:

— Хорошо, хорошо, милая, — мысленно молясь: «Пожалуйста, пожалуйста, дай ей продержаться еще немного. Пожалуйста, пусть это будет дома».

— …и когда снимаешь звезды в их пространственном соотношении со зданиями на берегу, создается ощущение движения. И не только… Начинаешь усматривать замысел. Помнишь, как было, когда мы увидели северное сияние?

— На Ньюфаундленде. Конечно, помню.

В Алгонкин-Бей они не раз видели северное сияние, но тогда, в Бонависта-Бей, все было по-другому: полнеба полыхало цветными вспышками, становясь то изумрудным, то зеленовато-желтым, то багряным. Кардинал тогда, кажется, впервые понял, что означает слово «благоговеть».

— Так вот, сейчас это то же самое! Полночное небо — это не просто небо. Это внеземное послание. Смысл его ты пока еще не в состоянии уловить, но знаешь, что уловить его можно, он внятен тебе!

Давным-давно они с Кэтрин выработали шифр. Это было в один из стабильнейших ее периодов — года два она оставалась в совершенно здравом уме, а это значило очень многое: и остроумие, и жизнерадостность, и щедрость, и главное, — непоколебимое добродушие и легкость характера. С ней бывало легко, как ни с кем другим.

Кардинал воспользовался тогда удобным моментом, чтобы заключить с ней договор.

— Кэт, — сказал он, — надеюсь, тебя не огорчит одна моя просьба, просьба очень важная.

— Тогда не огорчит, — отвечала она. Она разглядывала в лупу листы фотобумаги и, подняв на него глаза, близоруко щурилась, пытаясь сфокусировать взгляд.

— Я хочу придумать фразу. Шифрованную. Какую-нибудь фразу, произнося которую давал бы тебе понять, что мне ясно — ты на грани. Не просто возбуждена или в шатком равновесии, а совершенно точно готова вновь потерять контроль, хотя сама и не осознаешь этого.

Взгляд Кэтрин затуманился, лицо слегка вытянулось. Кардинал умел читать по ее лицу любую степень боли, которую она испытывала, как и любую степень радости. Ничто так не мучило его, как боль, которую он ей причинял. Он-то боялся, что она рассердится. А вот, пожалуйста — испортил хороший вечер!

— Думаю, это разумное предложение, — сказала Кэтрин, опять склонившись к своей фотобумаге.

— Ты не сердишься?

— Нет. Неприятно немножко. Не страшно. — Ее волосы свешивались, закрывая лицо. Голос звучал чуть глухо. — А какую фразу ты имел в виду?

— Не знаю. Что-нибудь совершенно нейтральное, но так, чтобы мы оба понимали смысл.

И они придумали этот шифр, которым он сейчас и воспользовался, нервно сжимая трубку:

— Милая, по-моему, погода что-то портится.

«Погода портится». Это и был условленный шифр. Пару раз это срабатывало. Примерно столько же — не срабатывало.

— Нет, Джон, погода не портится. На небе ни облачка, и все прекрасно.

— Я говорю тебе, что я вижу, а не что ты чувствуешь.

— Погода не портится. Господи. Как ты можешь говорить мне такое! И это каждый раз, когда я уезжаю или проявляю хоть малейшую независимость!

— Успокойся, лапочка. Ляг, отдохни и постарайся трезво…

Она швырнула трубку.

Кардинал принял душ и лег. Документальный детектив на его тумбочке так и остался нераскрытым. Он не знал, как быть с Кэтрин. Если он сейчас явится в Торонто, это совершенно убьет ее, подорвав ее авторитет в глазах студентов. Если же он не предпримет никаких шагов, ей может стать хуже. Пусть она не теряет рассудка. Пожалуйста, пожалуйста… Пусть вернется домой в хорошем состоянии.

Он щелкнул выключателем. Потом заставил себя сосредоточиться на мыслях о Терри Тейт.

— Я здесь чужой, Дейв. Ей-богу. Мне здесь обрыдло. Я поэт, а не убийца! Да, я употребляю, и мне это нравится. А еще больше нравится, что это бесплатно. Но убивать людей — нет уж. Мне этот претит. Я это не приемлю. Совершенно и безоговорочно.

Знакомое всем лицо Леттермана ощерилось его знаменитой щелистой улыбкой. Я такой же, как ты, обычный парень, говорила эта улыбка, и не стану ловить тебя на слове.

— Бросьте, Кевин. Что вам мешает уйти отсюда? Чего вы медлите, якшаясь с этими двумя психопатами?

— Мне нужно время, Дейв. Да и не отпустят меня просто так эти парни. Слишком много я знаю. Мне надо придумать, как уйти, не рассердив их. Вам легко сидеть тут и забрасывать меня вопросами! Вы не пережили того, что пережил я. Не видели, как ваш друг… ну, да, положим, другом мне Клык не был, но все равно — ваш приятель получает пулю в башку и как потом его забивают до смерти бейсбольной битой. Если бы вы это видели, так уж, поверьте мне, вам бы тоже потребовалась доза. Так что спасибо, что пригласили на интервью, Дейв, но мне пора: дела, знаете ли… Adios, amigo. [3]

Кевин вдруг засомневался, мысленно он проговаривал беседу с Леттерманом или же говорил вслух. Он прятался в зарослях за хижиной Леона, и мошкара буквально сжирала его заживо. Он приказал себе успокоиться, собраться. Нельзя разговаривать с самим собой, если готовишься совершить набег на личные запасы Леона, предназначенные к сбыту. Не время. Леон больше не партнер по бизнесу. Леон — злодей. И Рыжий Медведь — тоже.

Тогда зачем же этот риск? Ответ был ему ясен: потому что я злостный наркоман и сейчас мне надо получить дозу. По-настоящему надо. Если сейчас, немедленно, я не сниму стресс, я умру.