Блондинка. том I - читать онлайн книгу. Автор: Джойс Кэрол Оутс cтр.№ 89

Норма Джин пыталась объяснить, почему ее так беспокоят именно ноги, босые ступни ног, но язык словно онемел и распух во рту, и не было сил им пошевелить. Говорить было трудно, просто невозможно — все равно что дышать под водой. И потом она была просто уверена: за ней кто-то подглядывает из-за занавески на туалете. И еще тут так много окон. Давно не мытых и выходящих на Голливуд-бульвар; и кто-то вполне может подсматривать за ней вот через это окно. Глэдис не хотела, чтобы они смотрели на Норму Джин, но они все равно поднимали одеяло и смотрели.

И помешать этому было невозможно.

Отто заметил успокаивающим тоном:

— Ты ведь позировала для меня в этой студии много раз. И на пляже тоже. Так неужели так важно, надет на тебе топ размером с носовой платочек или нет? Не вижу разницы. А эти купальники! А когда на тебе эти шорты или джинсы, так задница вырисовывается уже до полной непристойности, хуже, чем когда ты голая. Сама прекрасно знаешь. Так что не валяй дурака и не притворяйся, что ты глупее, чем есть.

Наконец Норме Джин удалось выдавить:

— Не надо этих хохм, Отто. Умоляю!..

Отто презрительно фыркнул:

— Да ты сама одна сплошная хохма! И женское тело тоже всего лишь глупая хохма! Вся эта их… плодовитость!.. Их так называемая красота. А цель всего этого — сводить мужчину с ума, привлекать к спариванию. И воспроизведение вида. И женщина поступает, как какая-нибудь самка богомола, тут же откусывает партнеру по сексу голову! И еще, что это за вид, который они воспроизводят? После того как нацисты с молчаливого согласия американцев уничтожили миллионы евреев, девяносто девять процентов людей вообще не заслуживают того, чтобы жить!

Норма Джин вся так и сжалась под яростным напором Отто. Раньше он порой в шутку, а иногда и всерьез отпускал ремарки на тему бесполезности и бессмысленности человеческого существования в целом, но только сейчас впервые заговорил о нацистах и их жертвах. Норма Джин возразила робко:

— С с-согласия американцев? Что ты хочешь этим сказать, Отто? Я, мне к-казалось, мы с-спасали…

— Мы «спасали» только тех, кто выжил в лагерях смерти. И только потому, что это было неплохой пропагандой. Все это так, но шести миллионам евреев мы спастись от смерти не помогли. И политикой США, вернее, самого Ф.Д.Р., было: отказывать всем евреям-беженцам, посылать их обратно в газовые камеры. И нечего на меня так смотреть, это происходило в действительности, а не в каком-нибудь из твоих дебильных фильмов! Соединенные Штаты являются в настоящее время процветающим поствоенным профашистским государством (хотя и кричат на каждом шагу, что фашизм окончательно побежден), а этот их Комитет по расследованию антиамериканской деятельности — то же самое, что гестапо! А девицы, подобные тебе, всего лишь лакомые куски мяса, которые покупает любой, у кого водятся денежки. Так что заткнись и перестань рассуждать о вещах, в которых ни черта не смыслишь!

Отто оскалился в улыбке, и лицо его стало похоже на череп. Норма Джин поспешно улыбнулась в ответ, чтобы доставить ему удовольствие. Несколько раз он сам давал ей «Дейли уоркер», где Прогрессивная партия и Американский комитет по защите прав иммигрантов, а также другие организации публиковали бесконечные памфлеты, проиллюстрированные довольно грубыми карикатурами. Она читала эти памфлеты, вернее, пыталась читать. Ей очень хотелось знать. Однако когда она начинала расспрашивать Отто о марксизме, социализме, коммунизме, «диалектическом материализме», о «стирании» роли государства в жизни общества, он тут же обрывал ее. Поскольку выяснилось (во всяком случае, так показалось Норме Джин), что Отто Эсе не очень-то верил в «наивную религиозность» марксизма. Коммунизм, по его мнению, являлся не чем иным, как «трагическим недопониманием» человеческой души. Или же «недопониманием» трагичности человеческой души.

— Детка, ради Бога, заклинаю, ты должна выглядеть сексуально, вот и все, что от тебя требуется. Это твой талант, редкий дар Божий. И он стоит каждого пенни из тех пятидесяти баксов, что тебе платят.

Норма Джин рассмеялась. Может, она действительно всего лишь лакомый кусочек для мужчин?.. Очаровательная попка, как однажды кто-то сказал про нее (кажется, Джордж Ральф?). И не более того.

В презрении фотографа было нечто утешительное. Оно говорило о том, что на свете существуют более высокие стандарты и оценки, нежели ее собственные. Уж куда более высокие, чем у Баки Глейзера и даже у мистера Хэринга. И она впала в транс, в мечтания наяву и думала обо всех этих людях. Об Уоррене Пирите, который почти не говорил с ней, разве что глазами; о мистере Уиддосе, который измолотил парнишку рукояткой револьвера в полной уверенности, что «восстанавливает справедливость», что это его чисто мужская прерогатива, неизбежная, как чередование прилива и отлива. В этих снах наяву Норма Джин порой вспоминала, что иногда Уиддос и ее поколачивал.

А вот ее отец был так нежен! Никогда ее не бранил. Ни разу не обидел. Ласкал, обнимал и целовал свою малютку, а мама смотрела на них и улыбалась.

Настанет день — и я вернусь в Лос-Анджелес, и заберу тебя с собой.

Эти фотосъемки Отто будет помнить всю свою жизнь. Благодаря им он впоследствии войдет в историю.

Но тогда он, конечно, этого не знал. Просто ему нравилось, что он делает, и это само по себе уже было наградой. И еще — довольно редким состоянием. Ведь по большей части он, Отто, ненавидел всех своих моделей женского пола. Он ненавидел этих девушек с обнаженными, по-рыбьи бледными телами и жадными ищущими глазами. Будь его воля, он бы им всем позакрывал глаза черной полоской. А рты залепил бы скотчем, прозрачным скотчем, чтобы их было видно, но чтобы не болтали. Впрочем, Норма Джин, впавшая в транс, никогда не болтала. И прикасаться к ней не было нужды, разве только кончиками пальцев, давая понять, чтобы изменила позу.

Монро была естественна, несмотря на то что являлась девушкой. И мозги у нее были, но она совершала поступки, руководствуясь лишь инстинктом. Иногда мне казалось, она видит себя через объектив камеры. И это было куда более сильным, куда более сексуальным ощущением, нежели любая физическая связь.

Он заставил свою модель принять позу статуи, русалки, украшавшей нос корабля. Груди обнажены и выпячены вперед, соски большие, каждый величиной с глаз. Норма Джин, похоже, вовсе не замечала того, что он с ней проделывает. И выходила из транса, когда он бормотал:

— Замечательно. Потрясающе! Да, вот так, именно так. Молодец, умница.

Ну, обычные слова, которые бормочешь в подобных ситуациях. Он ястребом налетал на свою добычу, но добыча не оказывала никакого сопротивления. Добыча всецело принадлежала ему. Странно, что при этом Норма Джин Бейкер была одной из самых умных его моделей. Даже по-своему мудрой, как бывают мудры и проницательны только мужчины. Или какой-нибудь игрок, готовый пожертвовать «иксом» в надежде выиграть «игрек», хотя на деле надежды выиграть «игрек» было совсем мало и еще при этом почти наверняка терялся «икс». Ее проблема состояла вовсе не в том, что она была глупенькой блондинкой. Ее проблема состояла в том, что на деле она вовсе не была блондинкой. И была далеко не глупа.