Фантом памяти - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 59

Значит, мои подозрения с самого начала были небезосновательными. Оба они - и Мимоза, и Михаил Бегемотыч - мне подставлены. И сейчас судорожно перестраивают план совместных действий с учетом того, что доктору ко мне больше хода нет. Интересно, что они запоют завтра, когда в газетах появится мое интервью? Наверняка окажется, что Муся, как всегда, права, и Мимоза тихо исчезнет. Ну и хорошо. Стало быть, я придумал правильную стратегию обеспечения собственной безопасности.

Но Бегемот-то каков, а? Приперся в такую даль, времени не пожалел, исключительно якобы для того, чтобы посмотреть мне в глаза и убедиться, что со мной все в порядке. На самом-то деле после вчерашнего Мусиного звонка ему просто нужно было срочно встретиться с Еленой и все обсудить, а появляться в санатории без достаточного повода опасно: вдруг нарвется на меня, как потом объяснять свое присутствие там, где его не ждут? Вот он и изобрел причину.

Запах чеснока вдруг показался мне совершенно нестерпимым, меня даже затошнило. Наверное, от злости. Быстро развернувшись, я потопал к корпусу, мечтая о двух вещах одновременно: о том, чтобы воркующая на скамейке парочка меня не заметила, и о том, чтобы как можно быстрее отделаться от вонючего пакета. Оказавшись у себя в комнате, я вынул из пакета упаковку с лекарством, а котлеты завернул в несколько других пакетов и сунул в холодильник. Потом придумаю, кому их скормить.

До встречи с журналистами оставалось три с половиной часа.

* * *

Обед у Марии произвел на меня сильное впечатление. Впрочем, сильное - вряд ли правильно. Скорее, удивительное.

За три часа старуха ухитрилась приготовить с десяток блюд, при этом никакой особой суеты я не наблюдал. Мне даже казалось, что она двигается не так уж и быстро, хотя, спору нет, ловко и почти грациозно, насколько это вообще возможно в ее возрасте.

Гроза закончилась довольно быстро, громы и молнии утихли, но ливень так и продолжал шелестеть за окном, и я подумал, что старухин оптимизм насчет гостей, которые являются сами, без приглашения, сегодня уж точно не оправдается. Ну кто потащится в такую погоду куда-то на обед, если нет никаких обязательств и можно спокойно отсидеться дома?

Однако я жестоко ошибался. Хозяйка еще не начала накрывать на стол, а уже стали подтягиваться гости. За каких-то полчаса набежало восемь человек, а вместе с Марией и спустившейся вниз Эсперой нас за столом оказалось одиннадцать. Из восьмерых гостей пятеро были старичками и старушками лет по восьмидесяти или около того, причем я был уверен, что всех их или почти всех я видел накануне в том баре, где встретил Лаки и Буллита. Еще двое - мужчина и женщина - показались мне мужем и женой, хотя на самом деле таковыми вряд ли являлись, ибо в разговоре несколько раз упоминали о своих супругах в третьем лице. Мужчине было около пятидесяти, женщина выглядела моложе, но оба производили впечатление людей глубоко нездоровых. Наверное, поздние любовники. Восьмым гостем был подросток лет шестнадцати, который прямо с порога спросил, где Эспера, и умчался наверх в библиотеку. Странная, одним словом, компания.

Беседа за столом текла ровно, Мария умело держала бразды правления в своих сухих морщинистых ручонках, то ловко меняя тему разговора, то подкладывая добавку в опустевшие тарелки. Сидящие рядом Эспера и самый молодой гость о чем-то тихонько переговаривались и, как только позволили приличия, покинули общий стол. После того, что мне сказала Мария, я повнимательнее присмотрелся к девочке и удивился, как же я сам не понял, что она больна. Ведь ее бледность и явную физическую немощность я отметил еще вчера. Наверное, меня сбил с толку блеск ее живых глаз и выражение доброжелательности и открытости на тонком иконописном личике. Я почему-то всегда думал, что лица тяжелобольных детей должны быть отмечены печалью и нездешностью. Оказалось, я заблуждался.

- У Эсперы есть поклонник? - спросил я Марию, когда подростки вышли из комнаты.

- О да, - старуха усмехнулась, - она пользуется большим успехом. Гораздо большим, чем хотелось бы. Впрочем, лучше пусть успех будет у нее, чем у Лаки.

- Почему? - поинтересовался я озадаченно.

- Потому что дети, которые дружат с Лаки, действительно безнадежны. Тут уж никто ничего не может сделать.

- Но почему? - настойчиво повторил я свой вопрос, окончательно сбитый с толку.

- Потому, - загадочно улыбнулась Мария. - Со временем поймете.

Сплошные тайны. Ну и деревенька!

* * *

Кажется, Муся не преувеличивала, говоря, что журналисты обрывают ей телефон, пытаясь договориться об интервью со мной. Вместо ожидаемых четырех человек в парке санатория собралось почти два десятка представителей прессы, вооруженных блокнотами и диктофонами, а также три фотографа. Я вышел к ним в сопровождении Муси в облике Дикой Кошки. Наклеил на лицо виноватую улыбку и начал вещать.

Хочу признаться и покаяться в том, что ввел всех в заблуждение. Первая информация, которую передала моя дочь, была правильной, я действительно потерял память. Мне не хотелось делать это достоянием широкой общественности, я стеснялся своего недуга, боялся выглядеть неполноценным, поэтому опроверг первое сообщение и заявил, что потеря памяти оказалась кратковременной и теперь все в порядке. Я был уверен, что так оно и произойдет в самые ближайшие дни, и считал, что не сильно грешу против истины. Однако теперь, когда после аварии прошло почти три месяца, я вынужден констатировать, что память ко мне так и не вернулась. Амнезия уничтожила два последних года моей жизни. Я не помню, что происходило за эти два года. Я не помню людей, с которыми познакомился в этот период. Я не помню, что я говорил и делал. Я с удивлением узнал, что закончил роман "Время дизайна" и даже написал новую книгу "Треугольный метр". Еще раз прошу прощения за то, что ввел всех в заблуждение. А теперь я готов ответить на вопросы.

Вот в сжатом виде то, что я сказал журналистам, но на самом деле говорил я минут двадцать, краем глаза отмечая беспрестанные вспышки фотоаппаратов. Вопросы посыпались один за другим.

- Вы прочли свои романы, которые не помните, как писали?

- Конечно, сразу же, как только узнал о них.

- Какие у вас впечатления?

- По-моему, прилично, - скромно улыбнулся я.

- Какие чувства вы испытали, когда поняли, что ничего не помните из событий последних двух лет?

- Во-первых, ужас и стыд. Я показался себе интеллектуальным калекой и не представлял, как смогу в таком убогом виде показаться на люди. Во-вторых, ненависть к невидимому вору, который украл у меня два года жизни. В-третьих, страх перед будущим. Я не понимал, смогу ли жить так, как раньше, и что меня ждет впереди. Видите ли, это была первая амнезия в моей жизни, публика рассмеялась, оценив мой нехитрый юмор, - и я просто не знал, как оно бывает, когда ничего не помнишь. И только теперь я стал осознавать, что ничего страшного не происходит, жизнь не меняется, она остается прежней, и моему будущему ничто не угрожает. Но должно было пройти без малого три месяца, чтобы я это понял. А тогда, в первые дни, я по-настоящему испугался.