Пока мы можем говорить - читать онлайн книгу. Автор: Марина Козлова cтр.№ 30

– Не переживай за меня так, – сказала Соля и остановилась, тяжело дыша. – Иди домой. Тебя мама, наверное, ждет не дождется, а ты тут со мной возишься.

– У меня каникулы, – буркнула Мицке и с остервенением намотала на палец каштановую прядь. – Что хочу, то и делаю. С кем хочу, с тем и вожусь. Что делать будем? Давайте я позову Данте и Кид-Куна, сядем у вас дома и будем думать, что делать. Устроим стратегический военный совет. Не бывает так, чтобы не было никакого выхода. Выход есть всегда.

Соля посмотрела на ее бледное треугольное личико, на решительно нахмуренные брови и подумала, что ангел не ангел, но какой-то младший стажер из небесной канцелярии, возможно, послан ей в помощь в образе энергичной Мицке. Да, вот именно в этом образе. С ресницами, густо накрашенными дешевой тушью, и с вишневым лаком на маленьких обкусанных ногтях.

Лиза не была такой энергичной.

Не была? Она только что подумала «не была»? В прошедшем времени? Плохи дела.

В милиции ответили: будем искать и дальше, но пока никаких следов. Просто вот решительно никаких, не обессудьте. Так и сказал майор Хоменко – «не обессудьте». Он был уставший, с тяжелым сивушным перегаром; под ногтями грязь, на воротничке форменной голубой рубашки засаленная желтая кайма по сгибу. «Такое и не отстирать уже», – отметила Соля машинально. Но глаза у майора Хоменко были человеческими – в них в равной пропорции читались сочувствие, досада и злость. Соля понимала, что злится он не на нее, конечно, а так, вообще – на житейскую муть, на себя, на эту свою беспросветную работу.

«А вы бы спали ночами хоть по чуть-чуть, – вдруг пробурчал он ей вслед. – Не будете спать – скоро загнетесь. Видали мы таких».

Кид-Кун с Данте сидели в детской песочнице и ели батон с майонезом.

– И мне дайте, – попросила Мицке. – Так жрать хочется, аж в животе пищит. Соломия Михайловна, будете тоже?

– Пойдемте ко мне, – предложила Соля неожиданно для себя. – Картошки нажарим с яичницей, сала нарежем, откроем банку соленых огурцов. Есть еще пряники к чаю. Пойдемте, дети.

Она тут же устыдилась этого своего учительского «дети» – как бы не обиделись. Но они будто и не заметили.

– Супер! – Обрадованный Данте пулей выскочил из песочницы. – Могу чистить картошку!

– И я могу, – пристроилась Мицке и кокетливо взяла Данте под руку.

Кид-Кун замыкал шествие с неопределенно-независимым выражением лица. В левой руке он нес початый пакет майонеза, в правой – мобильник, на экран которого периодически поглядывал.

– Ну, вы это, – неуверенно пробормотал он возле самого дома, – начинайте без меня. Мне тут надо… по делу. Я подтянусь, короче.

– Деловая колбаса, – недовольно сказала Мицке. – Вечно у него какие-то стрелки. Ни сала, короче, тебе не достанется, ни огурцов.

– Достанется, достанется. – Соля, явно робея, дотронулась до рукава Кид-Куновой рубашки. – Приходи, я тебе сберегу.

Кид-Кун позвонил Данте, когда уже стемнело, и чай был выпит, и пряники съедены, и только его давно остывшая порция картошки стояла на столике возле плиты, прикрытая мелкой тарелкой.

– Чего? – в нетерпении вопрошала Мицке, глядя на растерянного Данте. – Чего?

– В милиции он, – после непродолжительного молчания сообщил Данте. – Сейчас решают, то ли здесь оставят, то ли в область повезут. Вот, позвонить разрешили…

– За что? – растерялась Соля. – За что в милицию? Этого еще не хватало!

– За полкило травы. – Данте положил руки на скатерть и стал созерцать свои худые, еще детские пальцы. – Он это… приторговывал. А я ему говорил… Блин! – Он с силой хватил по столу кулаком и выбежал в коридор. – Я ему говорил! – заорал он оттуда тонким срывающимся голосом. – А он: «А пожрать? А одеться? А колледж?» А что я могу ему сказать, у него мать все пропивает, он ее и лечил даже, а я что… он мне обещал на фестиваль еще сто двадцать гривен на дорогу и вон этой мелкой двести на парик… – И вдруг заплакал, уткнувшись лицом в старую Солину кофту. За ним отчаянно заревела Мицке, и черная тушь мгновенно потекла по ее щекам.

И только Соля стояла неподвижно, глядя через открытую дверь в пустую гостиную, где в темном окне волновался от ветра слабо освещенный старый каштан. Вот и с ее защитниками случилась беда, а сил нет, и денег нет совсем, и некуда, решительно некуда пойти.

Через полчаса она стояла в участке, где на месте майора Хоменко теперь сидел незнакомый ей лысый капитан.

– Пусть мать его приходит, какая такая знакомая. Знакомая! Идите домой, женщина. Домой, домой. У нас уже все протоколы готовы – и о задержании, и об изъятии. Если пятериком отделается, то считай счастливчик.

– Чем отделается? – не поняла Соля.

– Пять лет если впаяют, то еще хорошо. Понятно?

– Отпустите мальчика, – попросила Соля, запинаясь от волнения. – Это от бедности он. Помочь-то некому. У вас есть дети?

– Так… – Капитан встал, снял телефонную трубку, снова опустил ее на рычаг, постучал пепельницей по столу. – Так. Что вы мне тут голову морочите? От бедности на завод идут работать! Дворником в ЖЭК! Санитаром в морг! А тут торговля наркотиками! Тяжелое преступление, тяжелейшее.

Соля подошла вплотную к столу, достала из кармана и положила перед капитаном обручальное кольцо, золотые сережки и позолоченные часы.

– Это что это такое? – набычился капитан.

– Отпустите мальчика, – повторила Соля. – Пожалуйста. Это вот… у меня больше ничего нет.

– Я что тебе – цы́ган какой-то с поселка, золотом меня подкупать? Цы́ган, я тебя спрашиваю?! – заорал капитан. – Забери свои цацки! – Он метнулся к двери, запер ее на ключ изнутри, подошел к Соле вплотную и расстегнул брючный ремень. – Отсосешь – я подумаю. Может, и цацки твои возьму. Умей просить, короче, блядь, сука… – Он не на шутку возбудился, вдруг вспотел, и на лбу надулась серая вена. – Давай-давай! – Он силой опустил Солю на колени и стал совать ей в лицо свой кривой бурый орган. – Да рот открой! – засипел и с силой дернул Солю за волосы на затылке.

Она вскрикнула, ощутила у себя во рту скользкий и вонючий милицейский член, и ее мгновенно вырвало прямо на форменные штаны капитана.

– Я убью тебя, – уверенно и очень тихо сказал он.

И Соля поняла, что – да, и к бабке не ходи, этот психопат убить может запросто. Или покалечить. Теперь и Кид-Куну не поздоровится. Лучше бы она не приходила.

Она сидела на полу, прикрыв голову руками, сердце колотилось в горле, во рту было кисло и горько.

Капитан у окна нервно затирал форменные штаны какой-то грязной тряпкой.

– Два человека знают, что я здесь, – решилась вдруг Соля. – Так просто убить меня не выйдет.

– Сука малахольная, – просипел капитан. – Забери свои цацки и слушай сюда. – Он рывком поставил ее на ноги и сунул ей в карман куртки ее непрезентабельное золотишко. – У тебя же квартира, да? Сколько комнат?