Дом на полпути - читать онлайн книгу. Автор: Эллери Квин cтр.№ 32

Выступая в качестве свидетеля обвинения, лейтенант Ферчайлд отвел все до единой яростные попытки мистера Энджела бросить тень сомнения на его обследование, подтверждающее основные показания сержанта Ханнигана. Нью-йоркский эксперт сравнил фотографии и гипсовые слепки следов протекторов на дорожке с реальными шинами «форда» миссис Уилсон, выставленными в зале суда.

— В случае поношенных автомобильных шин, — подытожил свои показания лейтенант Ферчайлд, — их можно с полной определенностью отождествить с отпечатками пальцев. Шины от разных машин, побывавшие в употреблении некоторое время, дадут на поверхности гипса совершенно различные следы. В данном случае шины были в употреблении несколько лет, и поверхность их испещрена множественными царапинами и порезами.

Я тщательно проверил следы машины обвиняемой, проехав по дорожке у места преступления в условиях, приближающихся к тем, что были в ночь убийства. И убедился, что данные шины оставляют на поверхности земли царапины, порезы, пробоины, потертости и тому подобное, идентичные следам на гипсовых слепках.

На вопрос мистера Поллинджера, какие из этого следуют выводы, лейтенант сказал:

— По моему мнению, нет ни малейших сомнений, что отпечатки, продемонстрированные на фотографиях и слепках, принадлежат четырем шинам, выставленным в зале суда в качестве вещественного доказательства.

Попытка со стороны защиты инсинуировать показания свидетеля утверждением, что «четыре шины, выставленные в качестве вещественного доказательства в зале суда, не являются шинами с автомобиля миссис Уилсон, а представляют собой умышленную подмену, совершенную полицией штата», была эффектно опровергнута мистером Поллинджером при повторном допросе».

* * *

— Еще не вечер, — сказал Билл Энджел, обращаясь к Эллери Квину вечером третьего дня процесса, когда они сидели в номере Билла в «Стейси-Трент». Билл был в майке и ополаскивал холодной водой разгоряченное лицо. — Уф! Сделай себе выпить, Эллери. Содовая на шкафчике, есть также имбирный эль. Что предпочитаешь?

Эллери со стоном сел. Его льняной костюм был измят, лицо покрыто пылью.

— Спасибо, не хочу. Я уже выпил какую-то гадость там, внизу. Расскажи лучше, что с разбирательством.

Билл взял полотенце.

— Все как обычно. Хотя, сказать по правде, я уже начинаю немного нервничать. Поллинджер не может не понимать, что с тем материалом, который он представляет, ему нечего надеяться на обвинительный приговор. А ты где шлялся весь день?

— Вот именно, шлялся.

Билл отшвырнул полотенце и надел свежую рубашку.

— О! — промычал он. На его лице читалось явное разочарование. — И на том спасибо, что вообще вернулся. Эта чехарда, должно быть, все твои планы рушит.

— Ты не понял, — вздохнул Эллери. — Я ездил в Нью-Йорк, чтобы кое-что разнюхать для тебя.

— Эл! Ну и что?

Эллери полез в карман и извлек оттуда толстую пачку документов. Это была официальная распечатка дня допросов свидетелей.

— Вообще-то все это выеденного яйца не стоит. Были у меня кое-какие мыслишки, но оказались ерундой. Ты не возражаешь, если я быстренько просмотрю отчет? Хочу быть в курсе того, что происходило без меня.

Билл кивнул с кислым видом и, закончив одеваться, вышел. Эллери погрузился в чтение протокола.

Билл поднялся на лифте на седьмой этаж и постучал в дверь номера 745. Дверь открыла Андреа Гимбол.

Молодые люди сильно смутились, и на какой-то миг лицо Билла стало таким же бледным, как кожа девушки. Она была одета в простенькое платье с высоким воротником, застегнутым жемчужной брошью. Впечатление от выражения ее лица было столь сильным, что на какой-то миг Биллу показалось, что Андреа страдает. Под глазами у нее были темные круги, и вся она выглядела больной, когда стояла вот так, прислонившись к дверному косяку, словно силы совсем покинули ее.

— Билл Энджел, — с трудом проговорила девушка. — Это... это сюрприз. Не зайдете?

— Заходи, Билл, заходи, — раздался из глубины комнаты голос Эллы Эмити. — Прямо настоящая вечеринка!

Билл помрачнел как туча, но в номер вошел. Его глазам предстала гостиная, полная цветов. В самом большом кресле со стаканом и сигаретой сидела, развалясь, Элла Эмити. С подоконника на него взирал долговязый Берк Джоунс, его рука на перевязи была нацелена на Билла как знак опасности.

— О, простите! — Билл остановился на пороге. — Я как-нибудь в другой раз.

— О, никак светский визит, — пробасил Джоунс, — а я-то думал, вы, ребята, по другую сторону забора.

— У меня дело к мисс Гимбол, — холодно сообщил Билл.

— Да не смущайтесь. Здесь друзья, — сказала Андреа, слабо улыбаясь. — Садитесь, мистер Энджел. У меня как-то не было возможности... да... все было немного странно, правда?

— Разве? — с растерянным видом переспросил Билл, усаживаясь и недоумевая, что он здесь вообще делает. — А ты тут зачем, Элла?

— Маленькая Элла не сидит без дела. Вот смотрю, как живет другая половина. Может, получится материал, кто знает. Мисс Гимбол была мила, а вот мистер Джоунс считает, что я пришла что-то вынюхивать, так что все высший класс. — Репортерша рассмеялась.

Джоунс слез с подоконника и выпрямился во весь рост.

— Почему вы никак не оставите нас в покое? — с некоторой досадой бросил он. — Раз мы такие бяки, ну и оставьте нас торчать в своей дыре.

Андреа уставилась на свои ладони.

— Не понимаю, Берк, ты что, против?

— Против! Против! Против чего? — Молодой человек шагнул к двери в другую комнату, распахнул ее и с грохотом захлопнул за собой.

— Какие мы капризные, — пропела рыжеволосая Элла. — Дружок не в духе. Его нужно воспитывать и воспитывать, дорогая. Но вообще-то он милашка. — Она поднялась, допила содержимое стакана, одарила их соблазнительной улыбкой и лениво удалилась.

Билл и Андреа какое-то время сидели молча, не глядя друг на друга. Молчание стало невыносимым. Наконец Билл кашлянул и проговорил:

— Не обращайте внимания на Эллу, мисс Гимбол. Она вообще-то добрая девушка. Но вы же знаете, что за народ газетчики.

— Да я не обижаюсь, что вы. — Андреа по-прежнему не поднимала глаз. — Вы хотели...

Билл встал и засунул руки в карманы брюк.

— Понимаю, как все это глупо, — начал он с усмешкой. — Джоунс прав. Мы по разные стороны забора. И мне здесь не место.

— Да почему? — пробормотала Андреа, трогая свою прическу.

— А потому... Не правильно это. Я не должен был позволять...

— Позволять что? — Девушка наконец посмотрела ему прямо в глаза.

Билл в сердцах пихнул кресло:

— Хорошо. Я скажу. Личные соображения. За правду не сажают. Мне кажется, вы мне нравитесь. Тьфу, что я несу? Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, что моя сестра сражается не на жизнь, а на смерть. И я обязан воспользоваться любым оружием, какое у меня есть в руках. Понимаете, мне просто придется это сделать, ничего уж не поделаешь.