Фаворитка Императора - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 30

– Если геневал оставаться здесь, мадемуазель Мавианна не сково увидит мадам. Последний ваз она и геневал не покидать спальню восемь сутки!

Марианна ничего не ответила, но нахмурила брови. Не оттого, что подобная любвеобильность казалась ей чрезмерной, а потому, что такие «достижения» могли оказаться не по вкусу банкиру Уврару, нужному ей сейчас. И для Марианны это может иметь губительные последствия, если у человека, в котором она так нуждалась, в ближайшее время будет испорчено настроение.

С тяжелым вздохом она направилась на встречу с банкиром в маленький салон, хорошо знакомый ей и особо любимый Фортюнэ, ибо здесь она могла созерцать свои соблазнительные прелести и любовные забавы, воспроизведенные многочисленными большими венецианскими зеркалами в лепных позолоченных рамах. В них отражались увядшие розы обоев, покрытая паутиной низкая мебель времен Директории, тонкие арабески жирандолей с розовыми свечами и единственный яркий мазок – громадная бюрюзовая китайская ваза с распустившимися тюльпанами и ирисами среди длинных, усыпанных цветами побегов терновника. Принадлежность салона хозяйке дома выдавал легкий аромат розы, боровшийся с запахом горящего дерева, а также бесчисленные мелкие безделушки из вермеля, разбросанные повсюду, равно как и длинный шарф из позолоченного газа, свисавший с подлокотника одного из кресел.

Войдя в маленький салон и увидев облокотившегося о камин Уврара, Марианна невольно отметила, что, несмотря на его богатство, этот человек совершенно не подходил к окружавшей его обстановке. Ей было ясно, что, кроме денег, ничто не может привлекать женщин к такому низкорослому малому с повадками пролазы, с прореженными пятым десятком гладкими волосами на макушке, у которого всегда был вид одетой вешалки, несмотря на все усилия придать элегантность его слишком дорогой одежде. Тем не менее Габриэль Уврар имел успех, и не только у Фортюнэ, которая ничуть не скрывала свою любовь к деньгам. Поговаривали, что томная, божественная, вечно девственная Жюльетта Рекамье дарила ему свою благосклонность, ровно как и некоторые другие красавицы.

Хотя второй возлюбленный м-м Гамелен был ей не более симпатичен, чем первый, этот казался просто отвратительным. Марианна постаралась принять приветливый вид и, подходя к обернувшемуся на скрип двери банкиру, улыбнулась. С возгласом удовлетворения Уврар обхватил руки молодой женщины, запечатлел на каждой поцелуй и, не отпуская, мягко увлек ее к розовой софе, на которой Фортюнэ проводила долгие часы безделья, лакомясь сладостями и читая редкие легкие романы, которым суровая императорская цензура позволяла увидеть свет.

– Почему не прийти ко мне, дорогая красавица, – упрекнул он полным задушевной близости тоном. – Напрасно было беспокоить нашего друга из-за подобной мелочи.

Слово «мелочь» понравилось Марианне. По ее мнению, двадцать тысяч ливров – изрядная сумма и надо быть банкиром, чтобы говорить о ней с такой непринужденностью. Вместе с тем это добавило ей смелости. Уврар продолжал:

– Вы должны были немедленно найти меня… дома. Это избавило бы вас от всяких хлопот.

– Но… я никогда не осмелилась бы, – сказала она, одновременно пытаясь освободить руки.

– Не осмелились бы? Такая красивая женщина? Неужели вам никогда не говорили, что красота зачаровывает меня, что я ее верный раб? А кто же в Париже может быть прекрасней Императорского Соловья?

– Императорского Соловья?

– Ну да, это так прозвали вас, восхитительная Мария-Стэлла! Вы об этом не знали?

– Видит Бог, нет, – сказала Марианна, которая нашла, что ее собеседник слишком галантен для человека, у которого собираются занять крупную сумму.

Но Уврар уже продолжал:

– Я был на вашем выступлении в Фейдо. Ах!.. Какое чудо! Какой голос, какая грация, какая красота! Я не солгу, если скажу, что вы привели меня в восторг! Я был полностью очарован вами! Этот редкий тембр, такой волнующий, а лебединая шея и лепестки роз вместо губ, из которых бил волшебный фонтан звуков. Кто не был готов преклонить колени от восхищения? Я, например, хо…

– Вы слишком снисходительны, – оборвала его смущенная Марианна, начинавшая бояться, что банкир подтвердит свои слова действием и упадет перед нею на колени. – Прошу вас, однако, оставим в покое тот вечер… Он принес мне совершенно не то, чего я желала.

– О, несчастный случай с вами? Действительно, это было…

– Очень неприятно, и с тех пор вызвавшие его причины только умножились. Так что я прошу извинить меня, если я кажусь вам нетерпеливой и недостаточно учтивой, но я нуждаюсь в уверенности. Вы понимаете прекрасно, что только очень затруднительное положение, в которое я попала, вынудило меня обратиться за помощью.

– К другу… Другу верному и преданному! Надеюсь, вы не сомневаетесь в этом?

– Иначе я не была бы здесь! Итак, я могу рассчитывать на эту сумму… скажем, послезавтра?

– Безусловно. Вас устроит послезавтра пополудни?

– Нет, это невозможно. Я должна петь в Тюильри перед Их Величествами.

С трудом, но ей все-таки удалось произнести множественное число. Уврар кивнул с ханжеской улыбкой.

– Тогда послезавтра вечером, после приема? Я буду ждать вас у себя. У меня будет гораздо приятней, чем там. Мы сможем поболтать… лучше познакомиться!

С внезапно покрасневшими щеками Марианна резко встала, вырвав руки из цепких лап банкира. Ей вдруг стало ясно, на каких условиях Уврар согласится одолжить ей деньги. Дрожа от негодования, она воскликнула:

– Мне кажется, мы неправильно понимаем друг друга, господин Уврар. Дело идет о займе. Эти двадцать тысяч ливров я верну вам не позже чем через три месяца.

Любезная мина банкира сменилась недовольной гримасой. Он пожал плечами:

– Да кто вам говорит о займе? Подобная вам женщина может требовать все. Я дам вам гораздо больше, если вы пожелаете.

– Я не хочу больше, и соглашусь только на заем.

Банкир со вздохом встал и приблизился к молодой женщине, предусмотрительно отступившей к камину. Его голос, только что такой медоточивый, стал резким, а во взгляде зажегся недобрый огонек.

– Предоставьте дела мужчинам, моя дорогая, и просто согласитесь с тем, что вам предлагают от чистого сердца.

– За что?

– Но… за ничто… или за пустяк! Немножко… вашей дружбы, часок вашего присутствия, право полюбоваться вами, подышать одним воздухом…

Он снова протянул к ней жадные руки, готовые схватить или обнять. Над белоснежным галстуком желтое лицо банкира стало кирпично-красным, тогда как глаза его плотоядно впились в чудные полуоткрытые плечи. Дрожь отвращения сотрясла Марианну. Как она могла сделать такую глупость и обратиться к этому человеку с темным прошлым, недавно освобожденному из тюрьмы, куда его посадили в феврале за грязную аферу с мексиканскими пиастрами, совершенную в компании с голландцем Вандербергом? Это было чистое безумие!

– С тем, что вы требуете, – резко бросила она в отчаянной попытке запугать его, – я не могу согласиться, ибо Император не простит этого ни вам, ни мне. Вы что, не знаете, что я являюсь… императорской привилегией?