Собачья радость - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 34

Гоша оказался в углу, отступать ему было некуда, лезвие рассекало воздух совсем рядом с его лицом. Миша пытался напасть на бандита сзади, чтобы отвлечь его от товарища, но тот не глядя отмахивался короткими взмахами свободной левой руки.

Гоша в ужасе следил за сверкающим ножом, который неумолимо приближался к нему…

И в это мгновение произошло то, чего никто не ожидал.

Алексей Модестов, который вышел из ресторанного зала чуть раньше появления там уголовника, находился в кабинке туалета, и когда бандит оказался рядом с ним, он резко распахнул дверь, сильным неожиданным ударом выбив нож у того из руки. Гоша, все еще сжимавший в ладони горлышко пивной бутылки, снова ударил противника, на мгновение растерявшегося от неожиданности, и на этот раз его удар достиг цели – бутылка опустилась на стриженый затылок уголовника. Тот глухо охнул и закачался. Алексей, довольно сильный и вступивший в драку со свежими силами, налетел на бандита и нанес ему несколько ударов в живот и в голову.

Бандит застонал и рухнул на кафельный пол.

Аркадий, про которого в пылу драки все забыли, подал голос. С трудом разлепив окровавленные губы, он проговорил:

– Ребята, дорогие, вы мне жизнь спасли! Никогда вас не забуду!

– Да ладно тебе! – смущенно проговорил Гоша. – А кто это такой? Чего он от тебя хотел?

– Это страшный человек… – начал Аркадий Борисович, но Алексей Модестов прервал его:

– Нам сейчас гораздо важнее не то, кто он такой, а что с ним делать. Он скоро придет в себя, и что тогда? В милицию ведь ты идти не захочешь? Правильно я понимаю?

– Нет, в милицию мне нельзя, – Аркадий помрачнел, – мне бы только несколько часов…

Гоша Птичкин выглянул из ресторанных дверей. На парковочной площадке стоял туристский автобус «Икарус». Туристы уже заняли свои места, и водитель собирался тронуться с места. Швейцар от дверей куда-то ушел, и Гоша, повинуясь внезапному порыву, вбежал к своим друзьям и крикнул:

– Берите его, быстро!

Бесчувственного бандита подхватили, вынесли, как тюк тряпья, из ресторана и подтащили к «Икарусу». Поняв на ходу идею Птичкина, Аркадий каким-то металлическим крючком открыл дверцу багажного отделения. Бессознательного бандита бросили на груду чемоданов и только успели закрыть, как автобус тронулся и вырулил с площадки.

– «Воркута – Золотое Кольцо», – прочел Алексей на борту «Икаруса», а Гоша Птичкин помахал вслед автобусу рукой и проговорил:

– Счастливого пути!

Когда в тот же вечер друзья вернулись в гостиницу, дежурная передала Аркадию Борисовичу какую-то записку. Он очень обрадовался и стал торопливо собирать вещи.

– Приехал мой друг, – объяснил он своим соседям по номеру, – я здесь его и дожидался…

Он распрощался с приятелями, взял чемодан и вышел из гостиницы. На улице его поджидала машина.

– С тех пор я его не видел, – закончил Михаил Степанович свой рассказ, – и ничего не слышал о нем…

– Аркадий Борисович… – повторила Лола. – А фамилию его вы не помните?

– Нет, фамилию не помню. – Мужчина покачал головой.

– И на фотографиях его ни разу не было, – протянула Лола, – наверняка он старался не попадать в кадр…

– А ведь была у меня фотография! – неожиданно встрепенулся Михаил Степанович. – Точно, на одном снимке Аркадий был! И там, кажется, я фамилию его записал!

– Вы не могли бы… – начала Лола.

– Ладно, посидите! – Михаил двинулся в комнату. – Попробую ее найти, так и быть!

Он плотно притворил за собой дверь комнаты, и наступила тишина.

Лола терпеливо ждала. Из комнаты не доносилось ни звука. Лола оглядывалась по сторонам и думала, что же творится в комнате у Михаила Степановича, если на кухне по его мнению порядок…

Она ждала десять минут, двадцать, полчаса…

Ничего не происходило, и в квартире по-прежнему царила тишина.

Неожиданно Пу И, до сих пор державшийся очень тихо, жалобно заскулил. Лола ласково погладила песика и прислушалась к тому, что творилось в комнате.

Судя по звукам, точнее по их полному отсутствию, там совершенно ничего не происходило.

Пу И тихо поскуливал и мелко дрожал.

– Михаил Степанович! – негромко окликнула Лола.

Никто не откликнулся.

– Михаил Степанович! – крикнула она в полный голос.

Из комнаты не донеслось ни звука.

Лола не на шутку испугалась. Она встала, усадила Пу И на свой стул, велела ему ждать ее и не волноваться, затем подошла к двери и осторожно потянула ее на себя.

Да, на кухне, можно сказать, по сравнению с комнатой действительно был порядок и чистота, как в операционной.

Незастеленная кровать, занимавшая чуть не четверть маленького помещения, была завалена старыми газетами и журналами. На покосившемся торшере висели грязные носки. По полу невозможно было пройти из-за раскиданной повсюду одежды, среди которой почему-то валялись грязные тарелки, яблочные огрызки и заплесневелая апельсиновая кожура.

Хозяина квартиры нигде не было видно.

– Михаил Степанович! – повторила Лола севшим от страха голосом. По спине у нее поползли мурашки. Куда он мог подеваться?

Окно комнаты было приоткрыто, занавеска раскачивалась от сквозняка. Может быть, он выпрыгнул из окна? Чокнутый, от такого всего можно ожидать… Но все-таки второй этаж, а он немолодой и не спортивный, запросто ноги переломает…

Лола двинулась к окну, старательно переступая через завалы мусора и грязной одежды.

Но, когда она преодолела почти половину отделявшего ее от окна расстояния, случайно бросив взгляд в сторону, Лола застыла на месте, как громом пораженная.

Из-за кровати торчала нога в черном носке. Полоска бледной кожи между носком и краем брюк, покрытая редкими рыжеватыми волосками, вызвала у Лолы приступ отвращения и страха.

Кое-как справившись с охватившей ее слабостью, Лола двинулась к тому, что лежало за кроватью, хотя ей очень хотелось немедленно убежать из этой мерзкой и страшной квартиры.

– Михаил Степанович! – снова повторила она, прекрасно понимая, что зовет зря. Она пыталась убедить себя, что хозяину квартиры просто стало плохо и он всего лишь потерял сознание, и если побрызгать на него водой, немедленно очухается, найдет ей фотографию, и она, наконец, докажет Леньке свою способность к самостоятельным действиям…

Но у нее перед глазами была полоска бледной кожи, и эта кожа казалась ей, как пишут в протоколах медицинской экспертизы, «несовместимой с жизнью».