Убийство арабских ночей - читать онлайн книгу. Автор: Джон Диксон Карр cтр.№ 68

Задавая вопрос, я не играл голосом, а просто читал по блокноту. В упор глядя на меня, он слегка вздернул плечо и промолчал.

– Напоминаю об этом, – объяснил я, – не для того, чтобы уличать вас во лжи, а чтобы выяснить, кто говорит правду: вы или все остальные. Сегодня утром у меня в кабинете мисс Кирктон рассказала, что, пока компания не вернулась из музея примерно после одиннадцати, мальчишка-дежурный не получал указаний говорить, что все наверху. До этого времени у него вообще не было приказа говорить что-либо; он знал лишь одно – все ушли. Итак: неужто вся рота, кроме вас, шагает не в ногу? Кстати, это же вы выразились подобным образом, мисс Кирктон, не так ли?

Девушка, сидевшая на стуле с высокой спинкой, смущенно отвела глаза.

– Не знаю, ее ли это слова, – пылко заметил Бакстер, – но это правда. Хочу сказать, что и я вспомнил! Мальчишка получил пару монет и указание говорить, что мы весь вечер были у себя наверху.

Смешки Маннеринга стали обретать монотонный характер, словно бесконечно прокручивалась одна и та же звуковая дорожка. Но они производили неприятное впечатление, которое явно беспокоило Гарриет.

– Это все, что у вас есть, друг мой? – насмешливо спросил он.

– Нет, не все. Например, в какое время вы отправились туда, и сколько было времени, когда вы там очутились?

Это его задело.

– Вот как? Значит, вы сомневаетесь, что я туда пошел? Весьма печально. Ибо, видите ли, именно так я и поступил.

Тут он твердо стоял на земле и знал это. Но он не скрывал, что считает весь мир сборищем идиотов.

– Я не сомневаюсь, что вы там были. Я всего лишь спрашиваю: во сколько? Во всяком случае, не в двадцать минут одиннадцатого. Дежурный утверждает, что не видел вас в это время. Инспектор Каррузерс говорил с ним не далее как полчаса назад.

Маннеринг, слегка поведя плечами, обошел вокруг стола и занял положение спиной к свету. Похоже, он собирался с мыслями. Он был настолько самоуверен, что, проходя мимо, демонстративно задел меня локтем.

– Очень умно с вашей стороны, сеньор инспектор, – сказал он. – Строго говоря, мальчишка в любом случае не мог меня увидеть, потому что я вошел с черного хода и поднялся по задней лестнице, так что меня никто не заметил. Волнует ли вас, почему я хотел остаться незамеченным и почему я хотел нанести визит в квартиру нашего милого мистера Холмса? Мой дорогой сэр, это вы узнаете в свое время, но узнаете не от меня, поскольку я хочу, чтобы вы помучились неизвестностью, – и посему отвечать не собираюсь. Ах да! Lahm elkhanzeer yuhfaz mudrlah iza mullih! Разрешите мне перевести вам эти слова, уважаемая балаболка, чтобы вы могли записать их в свой блокнот. Они гласят, что, если свинину просолить, она дольше сохраняется, каковой подход я вам и рекомендую. Кроме того, увидеться с мисс Уэйд вам не придется.

– Почему же? – спросил женский голос.

Я не заметил, как она вошла. Она остановилась, вцепившись руками в спинку стула, и наконец-то я смог рассмотреть Мириам Уэйд.

Как ее стоило оценивать – с рациональной точки зрения или с позиции здравого смысла?

Вне всяких сомнений, она прекрасно выглядела и, если не считать кругов под глазами, так и цвела здоровьем. Могу предположить, что бы о ней сказала миссис Хэдли, но моим соображениям тут не место. Я упомянул цветущее здоровье, ибо оно первым бросилось мне в глаза: она была в розовом платье или в чем-то вроде утреннего халатика, и, хотя розовый цвет мне никогда не нравился, он как нельзя лучше подходил ей, выразительно подчеркивая формы ее тела. Они невольно бросались в глаза, если вы понимаете, что я имею в виду. Каррузерс со мной согласится. По некотором размышлении я понял, почему на нее все обращают внимание – пусть даже она была не красавицей, не обладала идеальной фигурой и даже (да простит меня бог) не была особенно умна. Изменилась вся атмосфера помещения, когда она в нем появилась. Нет-нет, Фелл, я отнюдь не старый сатир и не склонен к поэтическим преувеличениям; я простой практичный человек, имеющий дело только с фактами. Она стояла, держась руками за спинку стула черного дерева, темноволосая и темноглазая девушка; и я уверен, что, если бы любая другая обитательница Лондона в час дня вышла в гостиную в неглиже, это вызвало бы всеобщий шок. Но в данном случае ты не испытывал ничего подобного, а лишь чувство вины из-за того, что ты видишь то, что предстало твоим глазам. Я ясно выражаюсь?

Она не столько сказала, сколько с раздражением фыркнула:

– Почему он не может увидеться со мной?

– Он хочет отправить тебя на виселицу, вот и все, – холодно бросил Маннеринг. – Если тебя это не волнует…

– Чушь! – звенящим контральто вскричала Мириам и махнула рукой. – А где тот другой полицейский, симпатичный? Виселица! Какая ерунда!

Маннеринг резко повернулся к ней.

– Я просто предупреждаю тебя, моя дорогая, – тем же холодным тоном сказал он, – если ты сделаешь то, от чего я тебя отговаривал… что ж, нам придется расстаться. И где ты раздобудешь другого мужа, когда вся эта история выплывет наружу?

Она побледнела, но не произнесла ни слова. Даже на сцене мне не приходилось видеть ту холодную сдержанность и властность, с которой вел себя Маннеринг; пусть он был маньяком, но держался с величием мраморной статуи. Он произнес эти слова, которые, будь они сказаны любым мужчиной любой женщине в присутствии кого-либо еще, вызвали бы громы и молнии, однако же он произнес их так, что никто не заговорил и не задал ему никаких вопросов. Повернувшись, он кивнул – я заметил искорку, блеснувшую в его взгляде, – и без слов вышел из комнаты.

В глазах Мириам Уэйд я увидел страх. Она нервно повела плечами, опустилась на стул и внезапно разразилась рыданиями.

Хм! Вспоминая эту сцену и описывая ее во всех подробностях, чтобы она стала понятна доктору Феллу, я понимаю, что, скорее всего, переступил границы, подобающие практичному человеку. Тем не менее так оно и было. Всех остальных я выставил из помещения, сказав, что хочу переговорить с Мириам с глазу на глаз. Задернул портьеры. Но как бы осторожно я себя ни вел, я чувствовал, что потерпел поражение.

Оправившись, Мириам устроилась рядом с одним из высоких окон на козетке черной тисненой кожи с медными шляпками гвоздей. Она склонилась вперед, легкий свет падал сбоку ей на лицо и горло, и розовый халатик туго облегал ее фигуру; наклонившись, она неотрывно смотрела на меня большими глазами. Она сидела в такой позе, что, не кривя душой, могу поклясться: любой суд присяжных, состоящий из женщин, тут же отправил бы ее на виселицу только из-за ее внешнего вида. Тем не менее я сел на почтительном отдалении и объяснил, кто я такой.

– Вы не должны позволять, – решительно заключил я, – чтобы он запугивал вас.

Наступило молчание. Пока я не мог понять выражения ее лица. Опустив голову, она рассматривала ковер.

– Он вовсе не запугивает меня. То есть… я ничего не понимаю. Я не могу разобраться в нем. Он… сегодня утром он назвал меня маленькой грязной шлюхой.