Ночь у Насмешливой Вдовы - читать онлайн книгу. Автор: Джон Диксон Карр cтр.№ 71

А в понедельник я понял, что опасность угрожает Корди. Он был вашим сообщником в воскресном представлении.

Все очень просто, видите? Когда часы на колокольне пробили полночь, Корди выстрелил три раза. Попахивало сигналом. Конечно, Вдова обещала появиться незадолго до полуночи. Но Корди об этом не знал. У него не было часов, в чем я убедился позднее; а часы на колокольне отстают на четыре минуты.

Ставлю лимузин против шести пенсов, что, когда вы разговаривали с Уэстом через окно, вы попросили его отобрать револьвер у Корди. Вы догадывались, что Уэст, скорее всего, невнимательно отнесется к вашей просьбе. Так и вышло: Уэст не взял револьвера.

Позже Корди действительно пальнул три раза — в никуда. Уэст, как и любой, кто сидит на улице при луне, да еще волнуясь из-за Джоан, был способен в тот момент увидеть что угодно. Замеченная им «проклятая странная тень» была почти настоящей. Но если бы Уэста посвятили в заговор, он посмотрел бы на часы и сказал Корди время. Разве не так, полковник? Вы, и только вы приказали Корди выстрелить три раза; единственной целью стрельбы было разбудить Джоан.

Однако все стало хуже, гораздо хуже! Если машинка действительно находилась там, где я подозревал, вы оказались гораздо теснее связаны с маленьким акробатом, так как, заручившись его помощью, спрятали машинку в глазнице Вдовы. Машинка была его. Он давно хвастался, будто выкинул ее в реку, а сам просто засунул в буфет. Более того, Корди мог передать гораздо больше сплетен об односельчанах, чем кто-либо другой. Когда же вы печатали — наверное, в погребе, по ночам…

— Я был рукой правосудия, — заявил полковник, открывая глаза. — Боже, я бил, и бил, и бил! Они того заслуживали. Порок должен быть наказан.

— Но нетрудно было догадаться, что к понедельнику положение Корди стало угрожающим. Он слишком много знал. Если, как прямо предположил Гарлик, он пытался шантажировать вас…

— Да, он вымогал у меня деньги.

— И вы убили его?

— Естественно, — ворчливо ответил полковник, как будто и он, подобно Г.М., считал убийство маловажным обстоятельством. — Сначала он требовал пять шиллингов, потом десять или фунт. После того как он три раза пальнул в воздух, он потребовал двадцать фунтов.

Я не мог заплатить ему, Мерривейл. Просто не было денег, вот и все. Я выкрал револьвер из дома Уэста. Это мой револьвер; он был у меня задолго до войны четырнадцатого года, и я его не регистрировал. Я договорился встретиться с Корди подальше от моего дома. В парке, с южной стороны, рядом с усадьбой Уайата.

Пропади все пропадом, я ведь не… не хотел причинять вред. Подумать только, как способна взбесить речь маленького негодяя, который угрожал все рассказать! Я достал револьвер и попытался схватить его за горло. Он вырвался и побежал по дорожке.

Я не гнался за ним. Слишком опасно. Бросился через заросли в парк, обходя его с севера. Я очень быстро бегаю; спросите кого угодно, кто видел, как я играю в теннис. Как в тот день, когда викарий… — Улыбка, мелькнувшая на губах полковника, мгновенно увяла. — В общем, я стрелял в него из-за ограды парка. Лунный свет — ненадежный помощник. Я едва не свалился в обморок, когда после двух попаданий Корди не упал. Но потом все же он упал — и Вдова тоже.

Полковник Бейли закрыл глаза ладонью.

— Видите ли, — сказал Г.М. с досадой, обращенной прежде всего против самого себя, — моя большая ошибка — о чем Гарлик неустанно мне напоминает — состоит в том, что я не схватил Корди, как только догадался, что машинка спрятана в голове Вдовы, да и вас не тряхнул как следует. Нет нужды добавлять, что наверняка я ничего не знал, просто догадывался; достаточно было послать наверх ловкого полицейского, и вопрос был бы решен. И Корди ничего не смог бы отрицать; у нас есть показания торговца, у которого он купил машинку. Но из вас ничего невозможно было вытянуть, я боялся спугнуть вас. Может быть, в глубине души (если у меня есть душа) я надеялся, что вы воспримете предостережение и замолчите.

Вечером в понедельник я зашел в спальню Джоан и попытался отыскать следы акварели: краски, кисть, миску с грязной водой, испачканную салфетку, которой вы вытирали ей лицо. Я знал, что накануне вы их убрали, когда Джоан перебралась спать наверх. Но вы тогда очень торопились, а освещение было недостаточным, вот я и подумал, что, может быть, краска осталась на стенках выдвижного ящика прикроватного столика.

Следов не было. Но сегодня утром я позвонил в Лондон Мастерсу и выяснил, что следы можно обнаружить, если прислать им столик.

Что же до вас, полковник, то вы так и не остановились! Вы достигли своей цели, до смерти напугав Джоан и доказав, что никак не можете быть Вдовой. Я неустанно повторял всем, что ей больше ничто не угрожает и больше она Вдову не увидит.

Вечером в понедельник, когда я обыскивал спальню, я был зол. О, как зол! Рейф Данверс все время задавал вопросы с подковыркой, терзая меня. Он спросил, на самом ли деле Вдова была в комнате. Что ж, Джоан и была Вдовой, сама того не зная. И я ответил: «Да», и Рейф заткнулся.

Но повторяю, полковник: вы уже не могли остановиться. Вчера вы попались в старый полицейский капкан, расставленный Гарликом и мной. Вы купили конверт с маркой, собираясь нанести мне последний удар. Полиции известно, что конверт купили вы. Сегодня письмо, должно быть, выпало у меня из кармана в доме Уэста; не сомневаюсь, что Гарлик отнял его и решил вступить в игру.

Видите ли, я нарочно попросил вас встретиться здесь со мной и нарочно учинил скандал. Наверное, ни одна живая душа в Стоук-Друиде не заметила вас. Я хотел дать вам… что ж, я все еще могу сделать это. Но поскольку вы изобличили себя как автора анонимных писем, вам конец. Что же касается Корди…

Полковник Бейли стиснул длинные костлявые пальцы.

— Снова повторяю вам, — с несчастным видом заявил он, — не считайте меня трусом! Неужели вы думаете, что я боюсь старой доброй виселицы?.. Но анонимные письма! Скандал! Наверное, вы уже успели заметить, что я ничего так не боюсь, как скандала.

— Угу. Заметил. Но самый крупный скандал вы устроили сами, верно?

— Я… да. И поделом мне. Не спорю.

— Вот что интересно, — задумчиво заметил Г.М. — Если полиция открывает против кого-то дело, а обвиняемый умирает, дело просто закрывают. После смерти обвиняемого о его преступлениях не говорят. Ни слова! Пресса бьется в истерике, но ничего поделать не может. Английские законы, над которыми мы часто потешаемся, видимо, стремятся защитить невиновных родственников преступника.

— Но я…

— Полковник, помните, что вы говорили? Как поступали ваши друзья в армии тридцать или сорок лет назад, узнав, что их сослуживец совершил нечто недопустимое?

— Я… думал о викарии. Я ошибался! Я…

— Вы говорили, что провинившегося оставляли одного с револьвером и давали ему десять минут на то, чтобы он пустил себе пулю в лоб.

Порывшись в очень глубоком кармане брюк, Г.М. вытащил оттуда еще один «уэбли» 38-го калибра — полностью заряженный, — который он недавно одолжил.