Контракт на убийство - читать онлайн книгу. Автор: Буало-Нарсежак cтр.№ 19

Вымыв посуду, Г берется за щетку и начинает подметать, что сразу развеселило Ромула; распластавшись на груди, он ради забавы лает на эту штуковину, которая снует повсюду.

— Молчать! — приказывает Г. — К ноге!

Схватив пса за ошейник, он заставляет его сидеть неподвижно, уткнувшись мордой в пол.

— Вот что значит «К ноге!».

Погладив Ромула по шее, Г отпускает его, и тот, почуяв свободу, тотчас пытается куснуть деревянную щетку. Г не реагирует. Уже поздно. Пора готовить ужин. На этот раз совсем немного мяса. Хлеб, рис, горсть лапши. Г усвоил советы относительно кормления собаки. Надо будет сменить газовый баллон. И батарейки в транзисторе. Какого черта, мы же дома! Главное — хорошенько обустроиться. Он ходит взад-вперед, открывает банку с мясной тушенкой, но лишь для себя одного. Не забыть завтра купить свежих яиц. «Подвинься, толстяк. Не то наступлю на тебя. Ля, ля, ля, Лили Марлен», — продолжает напевать Г. Затем, по-прежнему под эскортом, переходит в свою, как он иногда шутит, лабораторию. Передышка. Время выкурить трубку. До наступления вечера ему хочется удостовериться, что в папках не осталось ни одного важного документа. С папкой «Собака» разобрались. «Адреса» проверили. И «Письма» тоже. И «Индосуэц». В папке под названием «Переписка» пусто. «Разное» — тоже пусто. Что же, он хорошо поработал. Есть все основания быть довольным, и все-таки одна мысль не дает ему покоя, застряла, словно заноза, в каком-то уголке сознания. Пат писала, что собирается покинуть Францию, но, может быть, она еще не уехала? Так в чем же дело? Адрес ее там, в списке. Или, по крайней мере, телефон. Снять трубку. Набрать номер, чего уж проще! Чтобы возобновить контакт. Просто поздороваться. «Это я, Жорж! Ты меня помнишь?» Впрочем, нет! Она не знает никакого Жоржа! Ей следует сказать «стрелок из „Медрано“». А что, если, к несчастью, прошлое сомкнется над ним! Вот она, заноза, которая терзает его. Если Пат у себя… слово за слово придется рассказать ей все. Она поймет, что это он убил президента и, стало быть, состоит на службе у мсье Луи. И тут же поспешит исчезнуть. Либо поведет двойную игру, в чем она великий мастер, и предупредит мсье Луи.

Не зная, на что решиться, Г пинает ногой стул.

— О! Прости, мой песик! Я совсем забыл о тебе.

Он поспешно гладит собачью голову.

— Неправда! Знаешь, я все время только о тебе и думаю. Пойдем поглядим, сварилась ли наша еда. И потом ты поможешь мне добавить к списку: мыло, стиральный порошок, флакон «Дестопа», а то бак почти закупорился. Не удивлюсь, если там застряла дохлая мышь.

Г опять успокоился, но для большей верности вытягивает перед собой левую руку, ту самую, предательскую. Она тверда и неподвижна, пальцы прямые. Разве что едва заметно подрагивает мизинец. Но когда держишь винтовку, мизинец вовсе не нужен. Г достает кастрюлю для Ромула.

— Вот увидишь, я куплю тебе красивую посуду. Не понимаю, почему у меня должна быть тарелка, а у тебя миска?

Он толчет, мешает, добавляет немного риса и, ладно уж, большой кусок мяса. Инвалиду можно, правда?

Усевшись рядом с Г, Ромул время от времени торопливо облизывает языком всю морду.

— Ну вот! Кушать подано, мсье. Как вкусно пахнет. Эй, осторожно! Лапу туда совать нельзя!..

Г весело смеется. Такого с ним давно не случалось. Да и смеялся ли он когда-нибудь вообще? Не только губами, но всем своим нутром, как говорится, глубиной души, ах ты, чертенок Ромул! Поглядишь, как он лопает, и чувствуешь, что уже сыт. Сам Г стоя ест крутые яйца. Мысленно он продолжает составлять список: вино, растительное масло, уксус, горчица и соль. Боже, я забыл о соли… Но все это на фоне радостной мелодии, которая рождается сама собой, пока он ходит взад-вперед, искоса поглядывая на окруженную разбрызганной едой кастрюлю. В семь часов Г включает телевизор в соседней комнате, чтобы посмотреть выпуск новостей. Ничего особенного. Вскользь речь, разумеется, шла о таинственном преступлении в Шательгюйоне. Журналист задал вопрос: «Что сталось с собакой?» Вывод — расследование продолжается. Г запрещает себе думать о дальнейшем. Он садится на еще теплую ступеньку маленького крыльца. Незаметно спускается вечер. Сквозь деревья виден вспыхнувший багрянцем закат. Высоко в небе еще летают стрижи. Насытившись, Ромул присоединяется к своему хозяину и, тяжело опустившись рядом с ним, ищет мордой его руку. Глубокий вздох, секрет которого ведом лишь большим собакам. В тишине любое слово должно произноситься шепотом, чтобы не нарушить очарования. Да и зачем говорить? Диалог завязывается при помощи пальцев, которые шутливо тянут уши, будто хотят их заострить, или чешут там, где они особо чувствительны и понятливы. Время от времени собачий хвост медленно бьет по земле, и у Г появляется желание задать вопрос: «О чем ты думаешь?» «О тебе», — ответил бы пес. Внезапно шум мотора заставил их вздрогнуть. На дороге появился мопед. А на нем — силуэт, весь в черном. Ромул сразу насторожился, приняв оборонительную позу. Кто смеет угрожать дому?

— Успокойся, — говорит Г. — Это кюре Генруе. На нем не плащ, как тебе показалось, а сутана. Да, он одет не как мы, но это друг.

— Добрый вечер! — кричит кюре, подняв руку в знак приветствия.

— Добрый вечер! — отвечает Г. И, продолжая ласкать пса, заканчивает вполголоса: — Ты сразу его узнаешь, от него пахнет старичком.

Под деревьями темнеет. Наступает время сов и лесных мышей.

Подняв голову, Ромул не сводит глаз с утопающей в тумане дороги; запах срубленных деревьев и потревоженной листвы становится все ощутимее. Г встает, потирая поясницу.

— Пошли спать, старина. А ну, вперед.

Тщательно заперев окна и двери, Г идет за револьвером.

— Будем осмотрительны, — говорит он. — Ты ляжешь здесь. А я сплю наверху. — Он повелительно указывает на подстилку. — Лежать! Давай располагайся поудобнее! Поворачивайся на бок! А теперь закрой глаза! Спокойной ночи. — Г поднимается по лестнице. Но, добравшись до верха, оборачивается. — Я сказал «закрой глаза». Кто тут командует? Вот так!

Поднявшись к себе в мансарду, он бросает на табурет рубашку и брюки. Револьвер — на полке, под рукой. Света не нужно. Ночь удивительно ясная. Г ложится на спину, скрестив руки на затылке. Им сразу же овладевает сладкая дрема. Но… что это за мерное поскрипывание… Это же усердно скребущие когти, которые, зная за собой вину, стараются быть неслышными. Ничего не поделаешь. Пес уже в комнате и сует морду под легкое одеяло; наткнувшись на волосатую ногу, он тычется в нее мокрым носом. Потом, забыв о всякой сдержанности, скользит вдоль неподвижно застывшего тела, проталкивается между рукой и боком, пробираясь до самой подмышки, где пахнет уютной норой. Повозившись немного, пес устраивает себе настоящее место. Рука хозяина обнимает его.

— А ведь ты уже не щенок! Ну и тип мне достался! Это же моя кровать! Согласен! Она не слишком широкая! Но это не причина вытеснять меня!

И так, обнявшись, Г вместе со своим псом погружается в мечтания: они у них общие. Ромул не двигается, но и не спит. Он вслушивается в удары сердца человека, такие медлительные… такие неторопливые… Помнится, сердце волчицы всегда куда-то спешило. И вот уже пес с трудом различает сонный голос, шепчущий непонятные слова.