Частная коллекция ошибок - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Гончаренко cтр.№ 40

На том и порешили. По дороге Самоваров купил в гастрономе палку колбасы с неестественным названием «Холмогорский сервелат» (выбор сделал Сахаров), булку хлеба, пачку чая, полкило конфет «Коровка» и три бутылки пива.

Дом на Семашко был из неплохих сталинских, то есть с фронтонами и с лепниной на тему урожая. Однако его признали аварийным еще лет двадцать назад – он стоял у обрыва, который неудержимо сползал в Неть. Дом тогда хотели снести, а жильцов расселить, потому и набилось в него народу видимо-невидимо. Однако времена сменились, и расселение не состоялось. Жильцы побогаче разъехались. Их место заняли другие, более шумные и беспокойные. Дом стал втрое многолюднее. У подъездов целыми гроздьями восседали старушки. Дети всех возрастов носились по двору, вопя на разные голоса и заглушая даже Стаса Михайлова и Лепса, которые вразнобой пели из нескольких окон сразу.

– Вертеп, – повторил Сахаров, открывая величественную дверь своего подъезда.

На двери был домофон. Некий школьник всеми десятью пальцами увлеченно нажимал на его кнопки, воображая, быть может, что играет на баяне. От игры не было ни звука, ни писка.

– Домофон второй год не работает. Не подъезд, а проходной двор, – проворчал Сахаров, отпихнув школьника от двери.

Просторная лестница была сумрачна. Чувствовалось, что ее любят кошки. Самоваров даже споткнулся об одну, подходя к двери Юрия Валерьевича. Дверь была выкрашена в депрессивный темно-зеленый цвет. На ней желтой краской из баллончика было крупно выведено «ЛОХИ». Имелись надписи и помельче.

Большим ключом с тяжелой бородкой Юрий Валерьевич открыл дверь.

– Проходите, – пригласил он.

Первой на призыв откликнулась кошка. Она ничуть не обиделась, что Самоваров только что наступил на нее, и даже начала тереться о его ногу, но продолжить общение предпочла в квартире.

Хорошая это была квартира, просторная. В ее холле поместилось четыре мешка картошки, ящик из-под холодильника (что там было внутри, неизвестно), старый диван с мраморной пепельницей, прилаженной в центральной вмятине. На стенах висело несколько санок, велосипед, детская ванна грушевидной формы, и место еще оставалось.

– Опять кошку впустил, – заметила, выглянув из ванной, крупная смуглая женщина.

Должно быть, она принадлежала к тем монстрам, что докучали Сахарову. У нее были удивительные коричневые тени вокруг глаз, подаренные самой природой.

– Я кошку не звал, – огрызнулся Юрий Валерьевич. – Она к Блиновым ходит. Ее, наверное, Алексей прикармливает.

– Алексей в запое.

– Разве кошка про это знает?

– Не умничай, – сказала женщина. – Если она что у меня сожрет, тебе мало не будет.

– Я-то при чем, Лида?

– Не углядел, как она влезла, тебе и отвечать.

Самоваров почувствовал неловкость – ведь именно его, а не Сахарова нагло оттеснила кошка, входя в квартиру. И он ее не остановил! С порога кошка рысцой побежала по длинному коридору и скрылась неизвестно где. Похоже, она ориентировалась на голос Лепса, который лился из какой-то дальней комнаты.

Сахаров и Лида прислушались, Самоваров замер рядом. Издали до них донесся деликатный звон, будто кто-то ставил чашку на блюдечко.

– Она на кухне! У меня там холодец! – вскричала Лида и двинулась по коридору так резво, как позволяло ее плоскостопие.

Юрий Валерьевич кинулся вслед за ней, Самоваров остался в холле. Из кухни послышались крики, проклятия, металлический лязг и грохот упавшего табурета. Наконец Сахаров вернулся. Побелевшими от усилий пальцами он держал за шкирку чумазую кошку с черным пятном на морде. Лишенная холодца, кошка разочарованно выла. Она изгибалась в руке Юрия Валерьевича и когтями задних лап пыталась вспороть его щеку. Лида шла сзади и мстительно ухмылялась.

– Через день такая коррида, – проходя мимо Самоварова, пожаловался Юрий Валерьевич.

– А ты ушами не хлопай! – веско заметила Лида. – Вечно откроешь дверь нарастапашку и ползешь еле-еле. Тут не только кошка, тут верблюд влезет.

Говоря последние слова, она недобро глянула своими темными очами на Самоварова. Особенно ей не понравился пакет с продуктами в его руках.

Сахаров приоткрыл входную дверь и забросил кошку далеко в сумрак подъезда.

– Теперь ко мне, Николай Алексеевич! – сказал он и достал еще один длинный ключ.

Комната Сахарова, вторая по коридору, казалась довольно просторной – может быть, потому, что в ней было мало мебели. Стояли здесь лишь кухонный стол с пластиковой крышкой, тахта, комод да два поцарапанных стула. Осенний свет всласть заливал и золотил эти скромные предметы. Шторы ему не мешали – Сахаров не держал никаких штор. Зато толстые стены делали неотвязный голос Лепса еле слышным – он будто просачивался из другой жизни, извне, подобно водопроводной протечке (на стене у Сахарова как раз красовались недавние ржавые разводы).

Все это Самоваров приметил не сразу. Первым делом он поискал глазами Лансере. На комоде у Юрия Валерьевича в самом деле красовалась бронзовая статуэтка. Но это был не Лансере – никаких казаков, аргамаков и скачущих борзых. Изящная бронзовая женщина стояла на одной ножке, другую отставив в сторону. Головку с синими эмалевыми волосами она повернула в профиль, руки подняла ладошками вверх.

Самоваров потерял дар речи, хотя про себя возопил: «Разрази меня гром, если это не Чипарус!»

– Что, нравится? Отдам недорого, – обрадовался Юрий Валерьевич; он застелил стол газетой, разложил покупки и уже резал колбасу. – Хорошая скульптурка! Жена моя первая, Нинель, привезла из Минеральных Вод; она там отдыхала по курсовке.

Самоваров поднял глаза на стену, где теснились всевозможные картинки, приклеенные к обоям скотчем. Были тут и черно-белые фотографии, на которых рядами стояли какие-то люди в пиджаках, и календарь за прошлый год с котятами в корзинке, и Алла Пугачева, поющая в тюльпан, и пара разворотов из «Плейбоя» с блондинками в одних трусиках. Среди этой белиберды, выступая над всем прочим толщиной золоченых рам, рядком висели два пейзажа, совсем маленькие, в ладонь, писанные фантастически тонко.

Так как от изумления Самоваров до сих пор не сумел закрыть рот, Юрий Валерьевич подошел к своему иконостасу, оглядел его с гордостью и сказал:

– Ага? И вас прошибло? Я же говорил: и вы бы не устояли, хоть вы моложе. А каково было мне в мои шестьдесят два? Вот я и прописал и ее, и стервеца…

– Вы о чем? – не понял Самоваров.

– Не хитрите! Вижу, вижу, как вы сразу в Галкину фотку уткнулись!

Самоваров отвел глаза от пейзажей и только тогда заметил цветной снимок толстоносой и толстогубой блондинки.

Сахаров торжествовал:

– Хороша чертовка, а? Потекли слюнки? Я сперва эту фотку порвать хотел, а потом сюда прилепил. Можно теперь подойти и плюнуть в ее бесстыжие глаза. Я уже много раз так делал, когда настроение ни к черту или соседи достанут. Верное средство от депрессии.