Дорога ветров - читать онлайн книгу. Автор: Тэд Уильямс cтр.№ 73

Сангфугол в своем лучшем — разве что только слегка потертом — камзоле представил на суд собравшихся несколько любимых старых песен. Тролли аплодировали, хлопая ладонями по сапогам — этот обычай весьма очаровал жителей Нового Гадринсетта. Мужчина и женщина из Йиканука, побуждаемые своими товарищами, в свою очередь, показали акробатический танец с крючковатыми пастушьими пиками, состоявший из огромного количества прыжков и трюков. Большинство населения Гадринсетта, даже те, кто пришел во дворец, подозрительно настроенные к маленьким чужеземцам, слегка оттаяли. Только горожане, приехавшие непосредственно из Риммергарда, казалось, сохраняли недобрые чувства; долгая вражда троллей и риммеров не могла прекратиться после одного ужина с песнями и танцами.

Саймон с гордостью наблюдал за происходящим. Он не пил, поскольку кровь все еще неприятно постукивала в висках после вчерашнего канканга, но ему было так тепло и хорошо, как будто он опрокинул целый мех. Все защитники Сесуадры были рады прибытию союзников — любых союзников. Тролли были малы ростом, но Саймон еще со времен Сиккихока помнил, какими храбрыми бойцами они себя показали. Все равно было мало шансов на то, что люди Джошуа смогут остановить Фенгбальда, но по крайней мере обстоятельства теперь были лучше, чем днем раньше. А лучше всего было то, что Ситки торжественно просила Саймона сражаться вместе с троллями. Насколько он мог понять, они никогда не просили об этом утку, так что это, безусловно, была большая честь. Кануки высокого мнения о его храбрости, сказала Ситки, и о его верности Бинабику.

Саймон не мог не гордиться собой, хотя и решил пока что держать это при себе. Оглядывая длинный стол, он радостно улыбался всякому, чей взгляд встречался с его взглядом.

Когда появился Джеремия, Саймон заставил его сесть рядом с собой. В компании принца и других «высоких лиц», как называл их Джеремия, бывшему мальчику свечника гораздо больше нравилось прислуживать Саймону в качестве его личного слуги — что Саймон вовсе не находил удобным.

— Это неправильно, — проворчал Джеремия, уставившись на чашу, поставленную перед ним Саймоном. — Я твой оруженосец, Саймон. Я не должен сидеть за столом у принца. Я должен наполнять твою чашу.

— Глупости! — Саймон беззаботно махнул рукой. — Здесь все совсем не так. Кроме того, если бы ты ушел из замка тогда же, когда я, приключения были бы у тебя, а я бы трясся в подвале в обществе Инча.

— Не говори так! — задохнулся Джеремия, и в глазах его внезапно появился ужас. — Ты не знаешь… — Он пытался овладеть собой. — Нет, Саймон, даже не говори так — ты можешь накликать беду, а вдруг это сбудется? — Выражение его лица медленно менялось, страх уступал место задумчивости. — Кроме того, ты в любом случае неправ, Саймон. Со мной не могло случиться такого — дракон, волшебный народ — ничего подобного. Если ты не видишь, что ты особенный, значит, — он набрал побольше воздуха, — значит ты просто глупый.

От этого разговора Саймону стало еще более неловко.

— Ты уж реши как-нибудь, особенный или глупый, — проворчал он.

Джеремия уставился на него, пытаясь осмыслить сказанное. Казалось, он собирался продолжить эту тему, но потом на лице его появилась насмешливая улыбка.

— Хммм. «Особенно глупый», пожалуй, подойдет тут лучше всего, раз уж ты настаиваешь.

С облегчением почувствовав под ногами более твердую почву, Саймон окунул пальцы в чашу с вином и брызнул в лицо Джеремии, заставив своего друга шипеть и отплевываться.

— А вы, сударь, ничуть не лучше. Но ничего. Я совершил помазание и отныне буду называть вас сир Глупо Особенный. — Он еще раз брызнул вином. Джеремия зарычал и ударил по чаше, расплескав остатки вина на рубашку Саймона, потом они начали бороться, хохоча и колотя друг друга, как разыгравшиеся медвежата.

— Особенно Глупый!

— Глупо Особенный!

Собрание, все еще добродушно настроенное, несколько заинтересовалось борьбой. Гости, сидевшие в непосредственной близости от сражающихся, подвинулись, чтобы дать им место. Принц Джошуа прилагал все усилия, чтобы сохранять невозмутимость радушного хозяина, но ему это плохо удавалось. Леди Воршева открыто смеялась.

Тролли, чьи торжества обыкновенно проходили среди внушающих священный трепет громад Чидсика Уб-Лингита, где никак не могли появиться два борющихся друга, обливающих вином себя и окружающих, наблюдали за происходящим с мрачным интересом. Некоторые вслух спрашивали, какое предзнаменование или пророчество будет исполнено победителем, другие — не оскорбят ли они религиозные чувства гостеприимных хозяев, если тихонько заключат между собой несколько пари об исходе поединка. После тихого совещания было решено, что то, что остается незамеченным, не может оскорбить. Несколько раз положение на поле битвы в корне менялось, и тот или Другой из соперников неожиданно оказывался на грани сокрушительного поражения.

По мере того, как проходили минуты, и ни один из бойцов не выказывал ни малейшего желания сдаться, интерес троллей возрастал. Совершенно очевидно, объясняли наиболее космополитичные из кануков, что если такое происходит на торжественном банкете в пещере равнинных Пастыря и Охотницы, это не может быть просто состязанием. Скорее, говорили они своим товарищам, это какой-то черезвычайно запутанный танец, испрашивающий у богов удачу и силу в грядущей битве. Нет, говорили другие, это не что иное, как обычный поединок за право сочетаться браком. Это часто случается между баранами, так почему такого не может быть у низоземцев?

Когда Саймон и Джеремия поняли, что взгляды почти всех собравшихся устремлены на них, борьба тут же прекратилась. Два ошеломленных бойца, взмокшие и раскрасневшиеся, немедленно поставили на место свои стулья и занялись едой, не смея поднять глаз. Тролли огорченно перешептывались. Какая жалость, что не было ни Ситки, ни Бинабика, которые могли бы перевести и задать множество вопросов, возникших по поводу этого странного ритуала. Случай лучше разобраться в обычаях утку был упущен, по крайней мере на ближайшее время.

У Дома Расставания стояли Бинабик и его невеста, по щиколотку в снегу, засыпавшем крошащиеся плиты Сада Огня. Холод их не пугал — поздняя весна в Йикануке могла быть и хуже, а они так давно не были вдвоем.

Укрытая капюшонами пара стояла лицом к лицу, так близко, чтобы дыхание согревало щеки. Бинабик протянул руку и нежно смахнул тающую снежинку со щеки Ситки.

— Ты даже еще красивее, — сказал он. — Я думал, что это шутки моего бесконечного одиночества, но ты еще красивее, чем я тебя помнил.

Ситки засмеялась и притянула его еще ближе к себе.

— Лесть, Поющий Человек, лесть. Ты практиковался в этом искусстве на здешних огромных женщинах? Смотри, одна из них когда-нибудь рассердится и раздавит тебя.

Бинабик шутливо нахмурился.

— Но я не вижу никого, кроме тебя, Ситкинамук, и так оно было всегда с тех пор, как твои глаза раскрылись передо мной.

Она обняла его и сжала так крепко, как только могла. Потом она отпустила его, повернулась и пошла дальше. Бинабик зашагал рядом, в ногу с ней.