Трон из костей дракона - читать онлайн книгу. Автор: Тэд Уильямс cтр.№ 38

Эолер, все еще смотревший на свет, струящийся сверху, вытер лоб рукавом.

— Хотел бы я знать, — произнес он наконец. — Итак… что же делать?..

Изгримнур опустил глаза.

— Что сказал эскритор Веллигис? В конце-то концов это собор Святого Сутрина принадлежащий Матери Церкви, конфискован в Эрчестере. Это ведь корабли герцога Леобардиса, так же как и вашего короля Ллута украл Гутвульф в суверенном порту Абенгейта. Леобардис и Ликтор Ранессин близки; они правят Наббаном, как один двуглавый монарх. И я думаю, у Веллигиса есть что сказать от имени своего господина.

— Он может сказать много, но почти ничего существенного, друг мой. — Эолер устало опустился на стул. По мере того как солнце садилось, света становилось все меньше, и маленькая комната все больше погружалась во тьму. — Что думает герцог Леобардис об этой пиратской акции — прямо в эрнистирийском порту похищены три корабля с зерном — благочестие Веллигиса не знает. Он всегда высказывается неопределенно по поводу своего хозяина. Его святейшество Ранессин, надо полагать, собирается стать миротворцем между Леобардисом и королем Элиасом. Кроме того, он явно хочет немного укрепить в Хейхолте позиции вашей эйдонитской церкви. Может быть, мне удастся разобраться во всем этом, когда я буду в Наббане — по приказанию моего короля Ллута. Но я боюсь, что Ликтор, если я правильно понял его намерения, просчитался. Судя по тому презрению, с которым смотрят на него лизоблюды Элиаса, король еще даже меньше, чем его отец, склонен находиться в широкой тени Матери Церкви.

— Сколько заговоров! — простонал Изгримнур. — Сплошные интриги! Ну непригоден я для этого занятия. Дайте мне меч или топор, и я буду наносить удары.

— Вот почему вы так привязаны к чуланам! — улыбнулся Эолер и достал бурдюк с хмельным медом. — По-моему, никто ничего не пронюхал. У вас не так уж плохо получается с интригами на старости лет, мой добрый герцог.

Изгримнур поморщился, но бурдюк взял.

Он сам-то прирожденный интриган, наш Эолер. Какое счастье, что есть хоть один человек, с которым я могу обсудить все, волнующее меня! Как говорится в эрнистирийской песне, он с дамами похож на мотылька, но как скала тверда его рука. Настоящий союзник для предательских времен.

— Есть кое-что еще, — Изгримнур передал бурдюк обратно Эолеру и утер губы.

Граф сделал долгий глоток и кивнул:

— Выкладывайте. Я весь — уши, как цирккольский заяц.

— Мертвец, которого старый Моргенс нашел в Кинсвуде, — сказал Изгримнур, — убитый стрелой. — Эолер снова кивнул. — Это был мой человек. Я никогда не узнал бы его, если бы не сломанный нос. Он сломал его, выполняя одно давнее поручение. Его звали Виндесенн.

— Ваш человек? — Эолер поднял бровь. — И что он делал? Вы знаете?

Изгримнур кротко засмеялся, как залаял:

— Конечно. Потому я и держу язык за зубами. Я послал его, когда Скали из Кальдскрика забрал, наконец, своих родственников и уехал на север. Острый Нос завел при дворе куда больше друзей, чем мне бы хотелось, так что я послал Виндесенна с посланием к моему сыну Изорну. Раз уж Элиасу угодно было занимать меня какими-то смехотворными поручениями и псевдодипломатиями, которые он называет крайне важными — а если они уж такие важные, зачем их доверять такой старой боевой собаке, как я? — мне хотелось, чтобы Изорн был особенно бдительным. У мальчика и без того достаточно неприятностей, а Скали я доверяю не больше, чем голодному волку. С севера идут плохие новости — дороги небезопасны, селяне перебираются в центр страны, да ко всему еще эта проклятая погода. Тяжелое время, и Скали это отлично знает.

— Так вы думаете, он и убил вашего человека? — спросил Эолер, передавая герцогу бурдюк.

— Откуда я знаю! — Изгримнур запрокинул голову, кадык его ходил ходуном, тоненькая струйка меда побежала по голубому камзолу. — Это первое, что приходит в голову, но я все-таки сомневаюсь… — Он с отсутствующим видом потер пятно, образовавшееся на ткани. — Если Скали и поймал Виндесенна, он должен был понимать, что, убивая, совершает прямую измену. Я дурного мнения о Скали, но так или иначе он остается моим вассалом, а я — его сеньором.

— Тело ведь было спрятано!

— Да, но не так уж хорошо. И почему так близко от замка? Почему им было не подождать, пока он доберется до Вальдхельмских гор или выйдет на дорогу к Холодному пути, и не убить его там, где я никогда об этом не узнаю? Кроме того, мне странно, что Скали воспользовался стрелой. Я могу себе представить, что он зарубил Виндесенна своим огромным топором, но застрелить и спрятать в Кинсвуде… Странно это.

— Тогда кто?

Изгримнур покачал головой, ощутив наконец действие меда.

— Я не знаю. Это и тревожит меня, эрнистириец, — сказал он, помолчав. — Странные вещи происходят. Рассказы путешественников, замковые слухи…

Эолер подошел к двери и распахнул ее. Свежий воздух хлынул в комнату.

— Времена действительно странные, друг мой, — сказал он и глубоко вздохнул. — Но, может быть, самый главный из странных новых вопросов — куда же делся среди всех этих странностей принц Джошуа?

Саймон поднял кусочек черепицы и запустил его в воздух. Описав изящную дугу, камешек свалился на куст, остриженный в форме какого-то животного. Саймон подполз к краю церковной крыши и разглядел, будучи опытным стрелком из рогатки, что в месте попадания камешка прыгнула испуганная земляная белка. Он откатился от водосточного желоба в густую тень дымовой трубы. Кирпич приятно холодил спину. Над головой полыхало свирепое око маррисовского солнца, подходившего к своей полуденной вершине.

Это был хороший день, чтобы ускользнуть от надоедливой работы, поучений Рейчел и объяснений Моргенса. Доктор еще ничего не знал, а может быть просто не упоминал о неудавшемся порыве Саймона к военной карьере. Это было очень хорошо.

Можно надеяться, что так оно и останется.

Несчастный и злой, морщась от яркого утреннего света, он вдруг услышал слабый тикающий звук возле своей головы. Он открыл один глаз и едва успел заметить маленькую серую тень, прошмыгнувшую мимо. Саймон нехотя перекатился на живот и внимательно оглядел крышу.

Она расстилалась перед ним огромным полем, усеянным горбатой черепицей. Из глубоких трещин торчали холмики коричневого и светло-зеленого мха, волшебным образом пережившего засуху. Черепичное поле поднималось к куполу церкви, который вздымался над крышей, как панцирь морской черепахи, выходящей на берег в тихой бухточке. Витражи, украшавшие купол церкви, изнутри казавшиеся волшебными картинками из житий святых, отсюда выглядели как темные, плоские изображения грубых фигур на серо-коричневом фоне. На вершине купола блестело в солнечных лучах золотое древо. Саймону было видно, что оно просто позолоченное, потому что тонкие золотые полоски облупились, выдавая скрытую под золотом ржавчину.

За замковой церковью расстилалось целое море крыш. Наклонные бугристые пространства Большого дома, тронного зала, архива и помещений для слуг снова и снова восстанавливаемые, снова и снова разгрызало время. Слева от Саймона маячила стройная и высокомерная Башня Зеленого ангела, еще дальше из-за арки церковного купола высовывалась приземистая серая Башня Хьелдина, похожая на собачку, стоящую на задних лапах.