Дорога в Сарантий - читать онлайн книгу. Автор: Гай Гэвриэл Кей cтр.№ 8

Фотий оставил их спорить. Он пересек площадку и подошел к группе Синих. Ему было жарко, и он злился. Он хлопнул чужака по плечу. Вблизи он почувствовал запах, идущий от этого человека. Духи? На ипподроме?

— Во имя Джада, кто ты такой? — требовательно спросил он. — Ты не из Синих, как ты смеешь говорить от нашего имени?

Человек обернулся. Он был полным, но не толстым. У него были странные, светло-зеленые глаза, которые сейчас рассматривали Фотия так, словно он был насекомым, заползшим во флягу с вином. Фотий удивился, несмотря на беспорядочно скачущие в голове мысли, как может туника оставаться такой свежей и чистой здесь, в это утро.

Другие услышали его вопрос. Они смотрели на Фотия и на чужака, который с презрением произнес четким, резким голосом:

— Смею предположить, что ты — уполномоченный летописец Синих в Сарантии? Ха! Ты, наверное, и читать-то не умеешь.

— Он, может, и не умеет, — сказал Паппион, решительно подходя к ним, но ты прошлой осенью носил тунику Зеленых на нашем пиру в честь закрытия сезона. Я тебя помню. Ты даже произносил тост. Ты был пьян!

Очевидно, самозванец отнес Паппиона к тому же классу ползающих насекомых, что и Фотия. Он сморщил нос.

— А что, какие-нибудь новые правила запрещают человеку менять свои пристрастия? И мне не позволено наслаждаться триумфами могучего Аспорта?

— Кого? — переспросил Фотий.

— Асторга, — быстро произнес чужак. — Асторга из факции Синих.

— Убирайся отсюда, — сказал Дацилион, который на памяти Фотия всегда был одним из лидеров Синих и который нес знамя на церемонии открытия ипподрома в этом году. — Немедленно убирайся!

— Сначала сними эту синюю тунику! — сердито прохрипел еще чей-то голос. Разговор стал громким. К ним начали поворачиваться головы. По всему ипподрому слишком согласованные голоса подставных лиц продолжали выкрикивать имя Флавия Далейна. Охваченный приливом жаркого гнева, который был сродни радости, Флавий ухватился потной рукой за чистую голубую тунику на груди самозванца.

Аспорт, подумать только!

Он сильно дернул и почувствовал, как туника рвется на плече. Драгоценная брошь, держащая ее, упала на песок. Он рассмеялся и тут же вскрикнул, так как почувствовал удар под коленки. Он пошатнулся и упал в пыль. «Вот так падают возничие», — подумал он.

Он поднял слезящиеся глаза, задохнувшись от боли. Бдительные. Конечно. Подошли трое, вооруженные, безразличные, безжалостные. Они могли убить его так же легко, как ударили по коленям, и так же безнаказанно. Это Сарантий. Здесь простые люди погибают каждый день, чтобы послужить примером остальным. Конец копья был направлен ему в грудь.

— Того, кто ударит еще раз, ждет наконечник копья, а не древко, — сказал держащий оружие человек, его голос глухо звучал из-под шлема. Он был совершенно спокоен. Воины императорской гвардии были обучены лучше всех остальных солдат в Городе.

— Значит, вам хватит работы, — ничуть не испугавшись, заявил Дацилион. — Кажется, спонтанная демонстрация, организованная прославленными Далейнами, не достигла желаемой цели.

Трое Бдительных посмотрели вверх, на трибуны, и тот, кто держал копье, выругался, потеряв хладнокровие. Теперь кулаки замелькали повсюду, драки вспыхивали вокруг тех, кто выкрикивал это явно заказанное имя. Фотий лежал неподвижно, не смея даже потереть ноги, пока наконечник копья не дрогнул и не отодвинулся от него. Зеленоглазый самозванец в порванной голубой тунике куда-то исчез. Фотий представления не имел, куда он делся.

Паппион опустился рядом с ним на колени. Фотий вытер с лица слезы и пот. Теперь его туника и ноги были испачканы пылью той священной земли, по которой скакали колесницы. Он ощутил внезапный прилив дружеских чувств к лысеющему стеклодуву. Паппион, конечно, был из Зеленых, но он, несмотря на это, человек порядочный. И он помог разоблачить обман.

Аспорт из команды Синих! Аспорт? Фотий чуть не задохнулся. Как это похоже на Далейнов, этих высокомерных патрициев, так мало уважать сограждан, чтобы вообразить, будто жалкая пантомима поможет усадить задницу Флавия на Золотой Трон!

Бдительные рядом с ними внезапно выстроились в шеренгу с военной четкостью. Фотий быстро бросил взгляд мимо них. На ипподром въехал всадник и медленно двинулся вдоль спины к его центру.

Потом его увидели и другие. Кто-то выкрикнул его имя, а затем это имя подхватили другие голоса. На этот раз крики возникли действительно спонтанно. Всадник натянул поводья и остановился, и вокруг него тут же выстроилась охрана из Бдительных. Именно их военный строй и их молчание заставили всех посмотреть на них, и постепенно двадцатитысячная толпа замерла.

— Граждане Сарантия, я принес вам весть, — крикнул Валерий, командир Бдительных, хриплым, грубым голосом солдата.

Разумеется, все не могли его слышать, но его слова повторяли в толпе, как происходило всегда. Они неслись по этой огромной площади, вверх по трибунам, через спину с ее обелисками и статуями, через пустую катизму, где во время скачек сидит император, до самых арок, откуда смотрели несколько возничих и служащих ипподрома, укрывшихся от палящего солнца.

Фотий увидел рядом с собой на песке брошь. Он быстро накрыл ее ладонью. Кажется, никто не заметил. Позже он продаст ее и получит достаточно денег, чтобы изменить свою жизнь. Но сейчас он с трудом встал на ноги. Он был весь в пыли, липкий от пота, но решил, что ему следует стоять, когда будет названо имя императора.

Он ошибался насчет того, что сейчас произойдет, но как ему было понять тот танец, который плясали в тот день?

* * *

Много позже оказалось, что расследование, которое проводил императорский квестор под руководством начальника канцелярии, не смогло установить личность Убийц самого известного в то время сарантийского аристократа. Это стало неожиданностью и вызывало беспокойство.

Довольно легко установили, что Флавий Далейн, только недавно вернувшийся в Город, вышел из своего дома наутро после смерти императора Апия в сопровождении двух старших сыновей, племянника и небольшой свиты. Члены семьи подтвердили, что он направлялся в палату Сената, чтобы официально оказать поддержку сенаторам в минуты испытаний и принятия ответственного решения. Предполагали — но в Императорском квартале этого не подтвердили, — что он договорился встретиться там с канцлером, после чего Гезий должен был сопровождать его в Аттенинский дворец, чтобы отдать последний долг усопшему.

Тело Далейна и то, что осталось от его одежды, когда покойника на носилках отнесли в дом, а потом к месту последнего упокоения — в семейный мавзолей, было в таком состоянии, что широко распространившиеся слухи насчет его облачения в то утро не могли получить официального подтверждения.

Одежда вся сгорела, вместе с пурпурной каймой, которая вызвала так много толков, или без нее, а большая часть кожи аристократа обуглилась дочерна или совсем исчезла. То, что осталось от его лица, выглядело ужасно, черты лица под некогда знаменитой серебряной сединой невозможно было различить. Его старший сын и племянник также погибли, как и четыре человека из свиты. Уцелевший сын, как сообщалось, ослеп, и смотреть на него теперь больно и страшно. Ожидали, что он примет монашеский обет и удалится из Города.