Другие правила - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Большаков cтр.№ 86

Подкрепившись, Антон сходил в туалет и решил переодеться — для конспирации. Было бы только во что… В шкафу рядом с ванной нашелся комбинезон подходящего размера, еще ни разу не надеванный. Антон разделся и влез в мягкий распах комбеза, затянул шов. Большеват… Зато не жмет. Нацепив баллон и оставив шлем болтаться на патрубке, Антон на носочках вышел во двор… К нему шагнули два гиганта в бронескафандрах. «Ой, дурак… — подумал Антон, оплывая страхом. — Зачем же я заказ делал…»

Не говоря ни слова, один из боевиков вскинул ручной лазер и ударил Антона прикладом в лицо. Мир вспыхнул и потух.

…Первое, что Антон ощутил, придя в сознание, была тряска. Тряска и рывки. Опять как тогда на танке. Сколько можно?.. Тело качалось и подпрыгивало, и всякий раз больно перетягивало полный живот. Антон открыл глаза и увидел несущийся на него песок дорожки. Он падает! Антон вытянул руки, пальцы загребли песок, и его вздернуло — пояс обручем врезался в живот. Падение! Рядом с головой, задев ухо, промахнула черная суставчатая колонна. Рывок! О господи, его несут, как кошелку, схватив за пояс! Пурпур тащит, в бронескафандре, это его нога промахивает… Антон затрепыхался, и боевик сделал остановку.

— Я… — прохрипел Антон. — Сам…

Пурпур разжал руку, и стажер упал лицом в песок. Толчком разошлась боль из опухшей щеки. Антон подобрал ноги и поднялся. Окружающее поплыло, но он устоял.

— Вперед, — включилась внешняя акустика бронескафандра. — Шаг в сторону — отрежу ноги.

Пурпур не угрожал, он просто сообщал. И Антон верил: как исполнитель сказал, так он и сделает. Шатаясь, стажер пошел, куда было сказано. Сбоку появился второй пурпур, тоже в БК, на шлеме у него было написано «Блайн».

— Проверь крыши, — приказал первый, тащивший Антона, с надписью «Бехоев» над смотровой щелью.

Блайн взял короткий разбег и запрыгнул на крышу коттеджа, отделанного натурированной органикой «под сруб». Пурпур прошелся по крыше, оглядел соседние и спрыгнул вниз. Его бронированные ноги-тумбы ушли в мягкий газон выше щиколотки. Антон загляделся, и от тычка в спину закинулась голова. Спотыкаясь, он побрел дальше. Ему было так паршиво, что грубость не всколыхнула ни злости, ни возмущения, ни даже страха. Говорят, когда лев нападает на человека, тот не чувствует боли, настолько цепенеет от шока. Лев волокет тебя за ногу, а ты даже не сопротивляешься… Так и он. Агент 007… Живи и дай умереть. Смотреть тошно…

Впереди улочку перегородил краулер. Блайн ухватился за круговой бампер и сволок машину с дороги. Затрещали кусты, танкетка перевернулась вверх гусеницами и закачалась на упругих стволиках колючки.

Они вышли на маленькую площадь. Полукругом ее обступали коттеджи, а с другой стороны просвечивал павильон подземки. Рядышком, присев на ограду из бэушных пластиковых труб, сидел пурпур в боекостюме, с лучеметом на коленях, и благодушествовал.

— Вниз, — скомандовал Бехоев.

Как прикажете… Антон зашагал вниз по остановленному эскалатору. По мере спуска цилиндрический туннель постепенно расширялся, переходя в обширный зал с параболическими сводами. Пурпуры топали сзади и переговаривались вслух:

— Ты эту их «капустовку» пробовал? Нормально хоть?

— На джин чем-то похоже. Или на коньяк. Греет. И запах уматный.

— Надо будет попробовать… Как думаешь, к обеду сгуртуем?

— Да должны… Тыщ девять уже есть, хватит. Буду я бегать за каждым…

Антона вывели на остановку и придержали. В обе стороны уходил магистральный туннель. Он кольцом соединял «Большой Сырт», «Соацеру» и техкупол. До «Теплого Сырта» и «Азоры» тянули радиальную линию, а конвейер, проложенный к ДТ-комбинату, стоял законсервированным.

Антон уже пришел в себя (голова болела, но терпеть можно) и прикидывал свои шансы. Шансы были незавидны. Живой — и на том спасибо. Могли бы на месте в расход пустить…

Подошла самоходная платформа, грязноватая, с прозрачными обтекателями и жесткими сиденьями в пять рядов. На них вповалку лежали и сидели нахохлившиеся первопоселенцы, сутулые, жалкие, озябшие на сквозняке, некрасивые, неловкие, угловатые, засунувшие руки глубоко в карманы мятых серых комбинезонов, избитые и молчаливые. Гурт. На передке платформы, привалясь к блоку силового контроля под чехлом и свесив ноги на бампер, сидел пурпур в легком боекостюме.

— Еще один? — крикнул он.

— На тебе, до кучи, — сказал Блайн и дал Антону слабого пинка. Антон ударился коленями о подножку и упал в проход. Подобрал ноги, нащупал сиденье и уселся. На «ногоприкладство» он не обиделся — кто он такой, чтобы обижаться?..

«И это — Марс?! — думал он, поводя глазами по спинкам сидений. — Первопоселенцы! Красивый город-колония! Чужесветный плацдарм!» К горлу подкатило тяжкое раздражение. Как бараны… Их в загон — они идут. Их гуртуют — они терпят. А бить не будут, еще и спасибо скажут! А сам-то? Да и чего он, собственно, хотел? Это ему в детстве мечталось — продвинуть трансмантийную инженерию, построить с помощью «монтажных вулканов» громадный остров и заселить его исключительно хорошими людьми. Смелыми, гордыми, веселыми, знающими, умелыми, честными. А где их взять, хороших? И что это вообще такое — хороший человек? Талантливый администратор или прекрасный производственник — хорошие? На работе — вполне. А если администратор после работы напивается и бьет свою жену? А производственник — великий охотник до маленьких девочек? Как их тогда назвать? На что глаза закрыть — на «отдельные недостатки» или на успехи и достижения? Учителя хороши? Так это смотря кто… И как разобрать, что важнее для преподавателя — проверять тест-программы или расписываться за аванс и получку? Нет, прав был тот мудрец из Азии — «мы все обычные люди», не обязательно хорошие и не обязательно плохие, а так, серединка на половинку…

Платформа с воем разогналась и понеслась. Даже теперь, с кровоподтеком на пол-лица, Антон не растерял обычного любопытства. Глазел. Туннель закруглялся подковой, уводил цепочку светилен вверху за поворот. Ближняя однообразно белая стена была кое-где расписана в манере соцреализма: могучие космонавты и колонисты с несуразно маленькими, словно засушенными головами на монументальных шеях ширили размах, вносили вклад и звали к свершениям. А между талантливо изображенной Аэлитой и серой раскорякой «Хиуса» грубо врывалась реальность: на двери с табличкой «Противометеоритное убежище» были намалеваны пурпурный серп и молот. Антон отвернулся.

По противоположной стене тянулись коммуникации — пучки волноводов и кабелей, разноцветные трубы, коробчатая потерна Линии Доставки. Потом взгляд зацепил страшную картинку. Иллюстрацию на тему дня — на чистой стене красным по белому было выведено неровными буквами: «Пурпуры — казлы». Автор фосфоресцирующего граффити ответил за «казлов» — он лежал на узком тротуаре, под своим творением, в луже крови. Это был прыщавый подросток в голубеньком комбинезончике. Над ним стоял пурпур в броне и давал прикурить соратнику в «аргироаспиде». Лицевые щитки у обоих были откинуты — сытые, довольные рожи… За три дня не обгадишь, как Гирин однажды выразился. По тротуару пронеслись белые роботы медслужбы и один оранжевый киберстроитель — затирать нелояльщину.