Эталон зла - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Фомичев cтр.№ 23

Большую толпу жителей они увидели еще на подъезде к деревне. Около сорока женщин, детей, стариков медленно шли вдоль домов. Судя по всему, этот поход не был добровольным. Потому что многие кричали и плакали, а кое-кто падал на землю.

Сопровождали странное шествие семеро полицаев, одетых в комбинированную форму: сапоги и бриджи советского образца, а кителя и головные уборы — немецкого. Вооружение состояло из винтовок Мосина. У старшего полицая — МП-40.

— Это чё такое? — недоуменно протянул Герман, разглядывая толпу в бинокль. — Типа, на работы ведут?

— Думаю, их или в заложники взяли, или увозят в Германию, — ответил Олег. — Я о таком слышал. Да и в кино видел.

— Так то кино.

— Не все, что там показывают, — вранье.

Парни наблюдали за деревней с развилки дороги. Отсюда населенный пункт был виден как на ладони.

— Что делать будем? — задал вопрос Виктор. — Если брать языка, то лучше ситуацию не найти. Полицаев семеро, немцев не видно.

— А зачем нам язык? — сказал Герман. — Что надо, Мы узнали от этих придурков. Лезть на рожон нет смысла.

Артем опустил бинокль и почесал лоб. Глянул на своих.

— Мы до сих пор не нашли дорогу в лес. Партизаны ничего толкового не сказали. Их тропинки и дорожки нам не подходят. Местные знать должны. И потом, надо точно знать планы полиции и немцев на ближайшие дни. Вдруг они собираются проводить операцию в лесах? Попадем под раздачу.

— Вот сука! — выругался Герман. Он все смотрел в бинокль. — Бабу беременную прикладом в живот. Урод! Слышь, пацаны, этих легашей надо валить! Суки беспредельные, совсем берега потеряли!

— Ну что? Едем?

Олег глянул на Артема и Виктора. Те молчали.

— Как?

— Да поехали. Только после этого — в лес. Если не найдем нормальной дороги — бросим машину. Хер с ней! Ноги бы унести.

— А не найдем место перехода?

— Найдем. Весь лес перероем, но найдем!

Сенька Хмырь, бывший налетчик, вор со стажем, а нынче командир взвода полиции Новодолгинской комендатуры был зол сверх всякой меры. Мало того что его выдернули из теплой постели и заставили ехать в Залескино обеспечивать отправку очередной партии рабочих в Германию, так еще и пригрозили: не соберет нужного количества людей — сам поедет. Со своими полицаями.

Начальник комендатуры капитан Хрункель недвусмысленно намекнул Хмырю, что его судьба висит на волоске. А после событий недельной давности, когда партизаны почти беспрепятственно сожгли склад с мукой и выкрали помощника коменданта, доверие к полиции и вовсе было утрачено.

Коменданта Сенька боялся. Тот умел заставить подчиняться любого, невзирая ни на что. Полгода назад Хрункель расстрелял старого Сенькиного кореша и подельника Ивана Длинного. Только за то, что тот не вывел взвод на усиление к железной дороге. Правда, мела метель, мороз был под тридцать. Но капитана это не интересовало. Ивана вывели во дворик комендатуры, зачитали приказ и шлепнули. А Сенька стоял неподалеку в строю взвода и смотрел, как расстреливают кореша. И все полицаи смотрели.

С того дня Сенька стал взводным. И теперь получал все плюхи от начальства.

* * *

И настала у Сеньки черная полоса жизни. Если раньше его все устраивало: и служба, и возможность развлекаться по своему желанию, и власть над людьми — то теперь все было плохо.

За то, что его ребята поиграли с двумя пятнадцатилетними девочками из райцентра (между прочим, дочерьми партизан!), капитан велел тех выпороть и посадить в карцер. А Сеньке сказал, что в следующий раз прикажет пустить насильников в расход.

Этого Хмырь понять не мог. Для чего они шли в полицию? Чтобы мстить Советам за себя и делать что хочется! Ну и еще служить новым хозяевам. А что выходит?

Этого нельзя, то запрещено, за это наказание! Можно четко и беспрекословно выполнять приказы, лезть под пули партизан, проводить запланированные конфискации у населения и участвовать в мероприятиях комендатуры. Под строгим надзором со стороны немцев. Братцы, где воля?!

Сенька этого не понимал, впрочем, как и его люди. Воевать, конфисковать, усиливать, ловить — понятно. А отдохнуть хорошенько? Попить, погулять, девочек помять — это нет? Несправедливо.

Не раз и не два думал Сенька уйти от немцев. Но ничего путного не надумал. К партизанам нельзя — тут же шлепнут. За былые подвиги. Бежать в Германию? Шлепнут по пути. Везде его ждало одно — пуля. Оставалось одно: продолжать служить и ждать подходящего момента.

Сенька и ждал, постепенно наливаясь дикой, необузданной злобой. На немцев, на Советы, на людей. Даже на своих корешей. Никому нельзя верить! Рассчитывать только на себя. И драться за кусок до последнего.

Невесела участь предателя, нелегка. Нигде не найти ему приюта. Никто не любит изменников. Даже немцы.

По списку следовало отобрать для отправки пятнадцать человек в возрасте от четырнадцати до тридцати лет. В основном это были подростки и молодые женщины. Мужчин в селе давно нет. Кто в армии, кто в партизанах.

Сенька заранее знал, что в Залескино не наберет нужное количество, и загодя отправил десяток человек в соседнее село. Хрункелю не все равно, откуда рабочая сила?

Остальных следовало вести в райцентр. Хмырь точно не знал, но слышал, что гестапо решило ликвидировать деревню, потому что та была близко к лесу и почти не контролировалась. А это значит, что она наверняка помогает партизанам.

В планах немцев на это лето было полное уничтожение партизан не только в районе, но и в области в целом. В области несколько крупных железнодорожных станций, и от их бесперебойного функционирования зависит график поставок на фронт. Нельзя позволять партизанам срывать стратегические замыслы немецкого командования.

Сенька насчитал в деревне сорок семь человек. Двенадцать шли по списку, остальных надо гнать в Новодолгино. Заранее представляя себе, сколько времени уйдет, пока толпа доползет до места, Хмырь кривил губы и вполголоса матерился.

Причем надо гнать через соседнее село. Туда собиралась приехать команда из гестапо, проводить предварительный отбор подозреваемых в связях с партизанами. Тех увезут сразу. Остальных — гнать пешком.

С гестапо Хмырь связываться не хотел ни при каких обстоятельствах. Слишком легко из союзника стать арестантом. Но приказ есть приказ.

Как и следовало ожидать, добровольно уходить из дома никто не хотел. И незваных гостей встречали крик, причитания, плач и вой. Бабский. Мальчишки лет двенадцати — четырнадцати молчали и смотрели на полицаев с нескрываемой ненавистью.

Приходилось действовать силой. Прикладам и пинками вышвыривать на улицу, гнать по дороге к месту сбора, присматривая, чтобы никто не ускользнул. И так в каждом доме. Неудивительно, что через полчаса подобной работенки полицаи озверели и уже не разбирали, кого бить — старуху, пацана или бабу.