После одного из очередных изгибов следа где-то в стороне,
справа, раздалось тихое ржание.
— Прошу прощения, — сказал я. — Заказ
доставлен.
Я покинул след и вступил в рощу деревьев с овальными
листьями. Спереди доносились фырканье и топот, и по тенистым дорожкам я
отправился на звук.
— Подожди! — позвал Люк. — Нам не следует
разделяться.
Но лес оказался настолько густым, что было непросто проехать
здесь верхом, а потому я лишь завопил:
— Не беспокойтесь! — и нырнул в чащу.
…И, разумеется, он был там.
Полностью оседланный и взнузданный, вожжи запутаны в густой
листве… Он ругался по-лошадиному, мотая головой из стороны в сторону и стуча
оземь копытами. Я замер, разглядывая его.
Может сложиться впечатление, что я скорее предпочел бы
натянуть пару «адидасов» и трусцой побежать сквозь Тень, нежели нестись верхом
на скотине, у которой ум за разум заходит от выпавших на ее долю перемен. Или,
допустим, ехать на велосипеде. Или скакать на палочке.
Нельзя сказать, что впечатление неверное. Не то чтобы я не
знал, как обращаться с этими животными, но особой нежности ним никогда не
питал. С другой стороны, я никогда не имел дела с чудесными лошадьми, такими,
как Джулианов Моргенштерн, папина Звезда или Бенедиктов Глемденнинг, которые в
смысле продолжительности жизни, силы и выносливости в сравнении с обычными
смертными конями примерно то же, что жители Амбера — в сравнении с жителями
большинства Теней.
Я огляделся, но поверженного всадника не обнаружил…
— Мерлин! — донесся оклик Люка, но мое внимание
было сосредоточено на объекте поближе.
Не желая усиливать беспокойство лошади, я приближался
медленно.
— С тобой все в порядке?
Я заказывал просто коня — чтобы не отстать от своих
стпутников. Сгодилась бы любая старая кляча, жрущая сено. А вместо этого
получил прекрасного скакуна с черными и оранжевыми полосами, будто у тигра,
очень похожего на черно-красного Глемденнинга. Я понятия не имел, откуда взялся
жеребец Бенедикта, — и хорошо, пусть его происхождение останется тайной.
— Мерль! Что-то не так?
Мне не хотелось орать и пугать бедное животное. Я осторожно
положил руку ему на шею.
— Все в порядке… Ты мне нравишься. Я тебя отвяжу, и мы
будем друзьями, договорились.
Какое-то время я распутывал поводья, другой рукой массируя
коню шею. Когда я освободил его, он не отпрянул, но, казалось, продолжал
изучать меня.
— Пойдем, — сказал я, подбирая поводья, — вон
туда.
Беседуя, я тем же путем повел жеребца обратно. И пока мы
выбирались, я вдруг сообразил, что он и вправду мне по душе.
Тут навстречу выскочил Люк с кинжалом.
— Боже правый! — воскликнул он. —
Неудивительно, что ты так задержался. Ты его раскрашивал!
— А, нравится?
— Если когда-нибудь захочешь от него избавиться, я дам
тебе хорошую цену.
— Не думаю, что по своей воле с ним расстанусь.
— Как его зовут?
— Тигр, — ответил я, не задумываясь.
Мы направились к следу, и даже Далт уставился на моего
скакуна с чем-то подобным восхищению. Найда протянула руку и погладила
черно-оранжевую гриву.
— Теперь есть шанс прибыть вовремя, — сказала
она. — Если мы поторопимся.
Я влез в седло и направил Тигра по черному следу. Я ожидал
каких-нибудь взбрыкиваний, так как помнил отцовские рассказы об устрашающем
воздействии тропы на животных. Но, похоже, ничто моего коня не беспокоило, и я
перевел дух.
— Вовремя для чего? — спросил я, как только мы
выстроились в боевом порядке: Люк во главе, Далт справа за ним, Найда слева от
тропы и я чуть позади, справа от нее.
— Не могу утверждать наверняка, — ответила
Найда, — потому что сестра все еще одурманена. И все же я знаю, что она
больше не движется, и у меня сложилось впечатление, будто ее похитители нашли
убежище в башне, где черный след гораздо шире.
— Гм-м, — произнес я. — Ты, случаем, не
заметила скорость изменения ширины следа на единицу пройденного расстояния?
— Я изучала гуманитарные науки, — с улыбкой
заметила она. — Помнишь?
Затем Найда внезапно повернулась и устремила взор в сторону
Люка. Он по-прежнему опережал нас на корпус, глядя прямо перед собой… хотя
мгновением раньше явно посматривал через плечо.
— Черт тебя возьми! — тихо воскликнула
девушка. — Эта поездка с вами обоими заставила меня вспомнить о коллежде.
Я и говорить-то начала…
— По-английски, — подсказал я.
— Я произнесла это по-английски?
— Да.
— Черт! Одергивай меня, если снова заметишь, хорошо?
— Разумеется, — согласился я. — Похоже,
что-то там было для тебя приятное, несмотря на работу, взваленную Дарой.
Полагаю, ты единственная ти'ига с ученой степенью Беркли.
— Да, приятное было… Да что говорить — я получала
удовольствие, хотя и не могла разобраться, кто из вас кто. То были
счастливейшие дни моей жизни — с тобой и с Люком, там, в Беркли. Много лет я
пыталась выведать имена ваших матерей, дабы понять, кого мне надлежит защищать.
Но оба вы были так чертовски осторожны!..
Я пожал плечами:
— Это в крови… В свою очередь, я наслаждался обществом
Винты Бейли — и ценил твою защиту.
— Как я страдала, когда Люк начал ежегодные покушения
на твою жизнь! Окажись он сыном Дары, которого требовалось защищать, это не
имело бы никакого значения. Но — имело. Я уже полюбила вас обоих. Все, что я
могла сказать, это то, что в вас течет кровь Амбера. Мне не хотелось вредить ни
одному из вас. Тяжелей всего было, когда ты пропал, и я пришла к выводу, что
Люк заманил тебя в горы Нью-Мексико, чтобы убить. Тогда я уже очень сильно
подозревала, что ты именно тот, кого мне надлежит охранять. Я была влюблена в
Люка, я влезла в шкуру Дана Мартинеса, и я не расставалась с пистолетом. Я
следовала за вами повсюду, где только можно, зная, что если Люк попытается
навредить тебе, то чары, во власти которых я находилась, заставят меня
пристрелить любимого человека.
— Однако ты выстрелила первой. Мы просто стояли,
беседуя, на обочине. Люк выстрелил в ответ, защищаясь.