Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал… - читать онлайн книгу. Автор: Василий Звягинцев cтр.№ 45

Когда машина тронулась, Михаил сделал ещё приличный глоток из небрежно прихваченной со стола в кухне и спрятанной в карман пиджака бутылки и принялся выяснять, куда и зачем они едут. Потрепался немного в своём обычном стиле, а когда решил, что впечатление произведено и девушка достаточно уболтана, он начал хватать её за коленки и выше. Не так, чтобы совсем грубо, но слегка за пределами допустимого там, откуда прибыла Яланская. Да, впрочем, и в редакции «Голоса совести» молодые сотрудницы не давали ему по морде за его «свободу рук» только потому, что боялись лишиться весьма и весьма выгодной работы. Хотя в их проамериканской газетке следовало бы придерживаться американских стандартов насчёт «харрасмента» и прочих достижений демократии.

Когда определённая Галиною граница допустимого флирта была перейдена, репортёр мгновенно схлопотал заслуженное. Открытой ладонью, но крайне болезненно. Пощёчина была тут же дополнена советом трогать за означенные места свою двоюродную бабушку (отчего-то весьма популярный в роте «печенежек» персонаж), причём на том самом языке, что она советовала младшим подругам использовать только в самом крайнем случае. Для самой Яланской, при её жизненном опыте, вербальные и мануальные заигрывания Воловича особого значения не имели, тут важен принцип.

Репортёр даже не возмутился, но немедленно впал в задумчивость, из которой не выходил до момента прибытия в место назначения.

Яланская без церемоний вытолкнула его из машины прямо в объятия Фёста, как могла, очаровательно улыбнулась обожаемому её полковнику (не сразу поняв, что Фёст – не Секонд), спросила, может ли она ещё чем-то помочь, получила ответ, что больше всего она поможет, контролируя порученный ей объект, не менее важный, чем даже и Кремль. И вознаграждена Галина будет в той же мере, как непосредственные участницы боевых действий.

Это поручицу не слишком вдохновило, она поджала губы и скомандовала водителю, будто извозчику-лихачу:

– Гони!

Осадок у неё в душе остался неприятный. Подруги, значит, себе в ярком деле кресты зарабатывают, а она со штатскими придурками в безопасном месте возиться должна. При всей её родственной причастности к «высшим кругам» Галина ещё не сообразила, что тёплое и почти интимное (не в том смысле!) общение с будущими соратниками будущего правителя России может принести намного больше «бонусов», чем беготня с автоматом по подмосковным лесам.

Фёст радостно сообщил Воловичу, что если мозги у него ещё чуток работают, то сегодня он может войти в анналы мировой журналистики наряду…

– Да неважно с кем, сам придумаешь. Самый цимес будет вот в чём. Я тебе сейчас правду скажу, чтобы заранее знал, как настраиваться. После того, что ты видел вчера, мы наносим ответный удар. Думаю, в течение ближайших суток власть будет возвращена законному Президенту. Всяческая незаконная оппозиция, хоть правая, хоть левая, хоть радужная, будет, как бы поизящнее выразиться, – искоренена. Наиболее радикальные её элементы – физически. А ты всё это дело опишешь в восторженных тонах. Материал немедленно пойдёт как в наши, так и западные издания. Фотографии тоже будут. Самые что ни на есть…

– Извини, Вадим, – осторожно начал Волович, потирая всё ещё зудящую щёку. Теперь пощёчина от Яланской (кстати, репортёр за последние три часа пребывания в Столешниковом, где она ему наливала «по потребности» и шутила, что называется, напропалую, «влюбился» в неё настолько, что теперь даже несравненные глаза и формы Людмилы подзабылись) казалась ему завуалированным поцелуем. Вот так, кстати, некоторые люди становятся мазохистами. Воловичу такое превращение, несомненно, пошло бы на пользу. Зато Ляхова (то ли американца-экстрасенса, то ли отечественного «альфовца» или «каскадовца») он опасался всё больше и больше. Этому рафинированно-интеллигентному парню пристрелить ближнего – как нечего делать. Видели, знаем.

– Извинить не могу, – твёрдо сказал Фёст, припомнив Булгакова, – поскольку не знаю, за что. Излагай.

– Ну как тебе сказать… Ты представь – такой мой текст просто не поймут. Скажут, что это под давлением или вообще не мной написано. Мы ведь давно внушили мировому сообществу…

– Ты знаешь, милый, мне ведь абсолютно по… все ваши обычаи, правила и эмоции. И твои лично. Дала тебе барышня по морде, и правильно сделала…

– Откуда, откуда ты знаешь? – оторопело спросил Волович. Свидетелей, кроме водителя, не было, а что почти неуловимого взгляда и жеста Яланской Ляхову оказалось достаточно, он не сообразил.

– Ты, блин, всё время забываешь мою официальную должность и звание. Я, может, не только видел «третьим глазом», что ты в машине с моей сотрудницей сделать пытался, но сам это дело инициировал. В смысле – по морде. Остальное – твоя личная инициатива. Продолжаем по сути: ты пишешь репортаж о сегодняшней ночи, как Джон Рид, Михаил Кольцов и Хемингуэй в одном лице, я его публикую, где найду нужным, то есть – везде. А ты попутно, для усиления эффекта, выступишь с кратким экспозе по телевизору. С радостной рожей и бьющим через край энтузиазмом. Заодно и уцелевшим к моменту передачи дружкам и «спонсорам» передашь привет и добрый совет. В смысле – увидел ты реальное воплощение возвышенных идей «борцов с кровавым режимом» и преисполнился… Как там у Радищева: «Душа моя их гнусным поведением уязвлена стала». Одновременно чисто практический вывод – из старого корыта, братва, кормить больше не будут, пора перестраиваться или подыхать. Насчёт подыхать – поубедительней, ибо этот термин употребляется в самом буквальном смысле. А тебе я заплачу по высшей ставке Госдепа. Плюс все гонорары, что сумеешь выбить, – твои. Договорились?

Хотел ещё припугнуть отважного борца, но вовремя сообразил, что не только ведь кнутом следует действовать, и сказал с усмешкой, очень точно имитирующей ту, с которой Волович любил позировать на фотографиях и телеэкранах:

– Кроме того, получишь эксклюзивное право брать интервью у моих красавиц, – Вадим обвёл рукой девичье отделение, оживлённо болтающее, пока командир отвлёкся. – И даже перед Галиной за тебя слово замолвлю, чтобы не обижалась на дурака. А дальше как сумеешь. Да-алеко ведь пойти можешь, особенно если Президент оценит твой героизм. Вместе ведь с ним вы стояли под вражеским огнём. Министром печати и массовых коммуникаций пойдёшь, если позовут? Волович давно, ещё минуты три назад для себя всё решил. Не Джордано ведь Бруно он, не Галилей, не Муций Сцевола даже.

– А Яланская тебя не сильно ударила? – вдруг спросил Фёст.

– Да ну, пустяки, так, махнула ладонью перед носом…

– Тогда ты, брат, почти что на коне. Если б ей твоё поведение на самом деле не понравилось, плевался бы ты сейчас кровью и осколками зубов. Она девушка суровая…

Дежурная по станции, показывая на сигнал семафора и одновременно на висящие над перроном часы, сказала майору:

– Всё, электричка на наш блок-участок вошла. Через минуту прибывает.

Фёст услышал и выругался сквозь зубы. Пролетаем, похоже. Запаздывает войско. Да и ладно, тех, что есть, хватит, чтобы начать склады потрошить. А эти как-нибудь доберутся, или – тоже вариант – если транспортом разжиться, можно на обратном пути подхватить…