Козни колдуна Гунналуга - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 50

— И сколько, интересно? — вопрос был задан все так же простодушно, и даже казалось, что сотник сейчас же готов для начала поторговаться, чтобы сойтись на наиболее выгодных условиях, а потом развязать тесемки своего подвешенного к поясу кошеля, чтобы выполнить требование.

— Отдайте нам одного человека… Того, на которого мы укажем…

Овсень переглянулся с юношей. Ансгар твердо поджал губы и сжимал левой рукой меч с напряжением. Но сотник успокаивающе улыбнулся.

— А на какого человека вы покажете?

— Сначала договоримся, а потом мы покажем… — мрачно настаивал свейский воин.

— Ну, нет, так не годится… — простота из Овсеня так и лезла наружу. — Я веду переговоры, и я не могу на это согласиться. Вдруг вы укажете на меня? Зачем мне это нужно? Нет. Ты уж, добрый человек, сначала скажи, кто тебе нужен.

Свей выдержал недолгую паузу, раздумывая, потом сказал:

— Ладно. Есть у вас вот такой человечек, — и показал рукой чуть выше своего колена. — Ростом с ребенка и с детским голосом, но человек взрослый, бородатый и очень волосатый. Извеча… Человечек этот ходит с большим мешком. Он нам очень нравится. Мы хотим забрать его вместе с мешком.

— Нет среди нас такого человека, — развел руками Овсень.

И говорил это предельно искренне, глядя собеседнику в глаза настолько честно и простодушно, что трудно было ему не поверить.

Но переубедить шведского воина было трудно.

— Есть у вас такой человек. Мы не можем ошибаться. Наши сведения верны.

— Я готов поклясться духами своих умерших родителей, — сказал сотник, — что такого человека среди нас нет.

— Я тебе не верю, — возразил свей. — Уважать или не уважать дух родителей, это дело твое, мое дело — поставить условие. Если через час на берег не будет выведен этот человечек, мы вас атакуем, и человечка этого возьмем живым или мертвым. Нам все равно.

— Я никогда не обманываю, — сказал Овсень, и голос его из простодушного стал вдруг весомым и грозным. — У меня привычки нет обманывать. Тем более когда мне угрожают. Это против моего чувства собственного достоинства — обманывать противника в словесном разговоре. Так противник может по недоумию подумать, что я его боюсь, а это будет неправдой. Я, конечно, не чужд хитрости, когда идет бой, но там совсем другое дело, потому что любой ложный выпад тоже является обманом и любая засада тоже. Но сейчас бой между нами не начался, и потому я утверждаю, что я не обманываю. Тем более что я поклялся духом своих умерших родителей. А что касаемо вашего желания повоевать, то, как говорят у нас, милости просим. Мы найдем место для ваших могил в приливной полосе. Надеюсь, вам там понравится.

Это уже было оскорблением, и свейский вой непроизвольно положил руку на меч. Но вовремя остановил себя, потому что Ансгар сделал то же самое, и зашевелились воины с луками на борту ближней ладьи. А свей знаком был, наверное, со славянскими стрельцами, поскольку славянским языком он владел хорошо.

— Я поставил условия. Ваше дело, согласиться на них или нет, — сказал он сухо, развернулся и, прямой как палка, пошел на свой драккар.

Трап убрали тут же, гребцы заработали веслами, и лодка легко снялась с берега, в котором не увязла глубоко.

Сотник и конунг провожали драккар взглядом.

— Ты не понял, кого они просили, — сказал Ансгар, хотя воин даже имя назвал.

— Я понял. Потому так смело и клялся, — улыбнулся Овсень.

— Но…

— Они просили маленького человечка Извечу. А я клялся, что у нас нет такого человека. Извеча не человек, он — нелюдь, и я говорил правду. Нежели ты думаешь, что я стал бы лгать, когда упомянул дух своих умерших родителей? Я слишком люблю и уважаю их, чтобы бросаться такими словами.

Теперь уже засмеялся Ансгар…

* * *

Ладья Большаки вернулась к лагерю быстрее, чем до него дошли Овсень с Ансгаром. Любопытство заставляло гребцов налегать на весла. На берегу вокруг руянского сотника собрались воины, обсуждая переговоры и предполагая, о чем там мог идти разговор.

Навстречу самим переговорщикам, не желая дожидаться их возвращения, вышли Велемир со Смеяном. Видели, что сотник с конунгом смеются, и тоже не показывали лицами грусти.

— Что нужно жадным свеям? — спросил Смеян. — Большака говорит, что они его боятся и потому не нападают. И попытаются что-нибудь выторговать перед тем, как уйти. Говорит, что все свеи такие…

— Сейчас расскажем… — сотник шагнул в круг. — Живан где?

— Уже ушел. Наверное, готов уже стрелять, — сказал Велемир. — Хотя он пошел в обход, но пошел быстро. И должен или быть на месте, или вот-вот на место подойти.

— И хорошо. Будем ждать его сигнала. Костер разводите.

— Зачем? — спросил Большака. — Свеи уже уплывают?

— Они обещали атаковать нас через час.

— И что? Желаешь перекусить перед боем? — руянский сотник, как обычно, слегка кривлялся и шутил, поддерживая тем легкое отношение к предстоящему бою в других воинах.

— Разводите костер, плавьте в малом котле смолу… Готовьте паклю… Велемир, отсюда достанешь до драккаров?

— Далеко, конечно… Но, если стрелять от уха, то с новым прозором — достану… — без сомнения сказал стрелецкий десятник. — Стрелы с паклей и смолой?

— Да.

— Этими, конечно, труднее попасть. Смола капает, когда горит. Стрела вес меняет. Придется делать пробный выстрел. Но со второго — попаду обязательно. И даже с новым прицелом попробую. Он, кажется, помогает, хотя я к нему не привык. Но когда-то и привыкать нужно. Зря, что ли, Далята так старался. Буду стрелять по парусам. Смола на них осядет. Паруса сами промаслены и хорошо горят…

— Стрелы готовь. По три на каждый драккар… Эй, там… Выводите на берег лошадей и лосей. Может, Живану подмога потребуется.

— Это все хорошо, — согласился Большака. — Но чего они все-таки хотели?

— Они хотели получить одного из нас…

— Конунга?

Все смотрели только на Ансгара, предполагая, что такое требование для воинов Дома Синего Ворона было бы естественным.

Понимая будущий эффект своих слов, сотник Овсень выдержал паузу и оглядел окруживших его воев. И потом только сообщил:

— Нет. Конунг их не интересует. Они хотели Извечу. И его мешок.

— Кого-кого? — даже не сразу понял сотник Большака.

— Моего доброго домовушку Извечу. Друга моего дорогого, за которого я готов голову положить, но не отдать на съедение свеям.

Собравшиеся вои разразились хохотом.

А Извеча, словно его звали, тут же вышел на середину круга вместе с тем самым мешком. Он все слышал, и из глаз его опять катились неестественно крупные слезы. Овсень тут же пальцем подтер одну слезу, а подскочившая к нелюдю волкодлачка слизнула другую и оскалилась, грозно зарычала, показывая, что готова за Извечу с любым сцепиться.