Путешественница. Книга 2. В плену стихий - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гэблдон cтр.№ 141

Нашего корабля нигде не было видно. Неужели он пошел ко дну?

Меня накрыло волной, и Джейми на время пропал из виду. Я затрясла головой, отфыркалась, проморгалась и увидела его снова. Он улыбнулся мне, хотя улыбка получилась напряженной, и еще сильнее сжал запястья моих рук, не выпускавших спасительную деревяшку.

— Держись крепче! — снова прохрипел он, что я и делала: цеплялась за корявую, царапавшую руки деревяшку, как за величайшую драгоценность.

Волны несли нас вместе с обломками кораблекрушения, ослепляя брызгами. Иногда мне открывался вид далекого берега, иногда же я не видела ничего, кроме бескрайних морских просторов. А когда волна захлестывала с головой, то ничего, кроме воды.

Что-то неладно было с моей ногой: полное онемение время от времени прерывалось уколами резкой боли, и перед моим мысленным взором предстала страшная, зубастая акулья пасть. Уж не схватило ли меня за ногу какое-то морское чудовище? Я уже воображала, как теплая кровь вытекает из страшного обрубка в холодную, соленую морскую воду, и меня охватила такая паника, что я попыталась вырвать у Джейми руку, чтобы ощупать ногу и проверить, не откушена ли она.

В ответ он прорычал что-то невразумительное, но мои запястья продолжал удерживать смертной хваткой. Тем временем парализующая волна паники схлынула и до меня дошло, что будь моя нога и вправду откушена, я уже давно лишилась бы сознания.

Правда, дело, похоже, к тому и шло. Зрение затуманивалось: с краев наползала какая-то серая пелена, лицо Джейми отгораживала завеса из плавающих светящихся точек. Действительно ли я истекала кровью, или это являлось последствием потрясения и холода, судить было трудно, да и какая, в сущности, разница? Результат-то один и тот же.

Постепенно на меня снизошла апатия и спокойствие. Я уже не ощущала обеих ног от бедер до ступней, да и в существовании рук меня убеждала лишь железная хватка сжимавшего их Джейми. Когда голова оказывалась под водой, мне приходилось напоминать себе о необходимости задержать дыхание.

Волна схлынула, деревяшка вынырнула на поверхность, а следом над водой показался и мой нос. Я набрала воздуху, и зрение чуточку прояснилось. Лицо Джейми Фрэзера покачивалось в футе от меня. Мокрые волосы облепили череп, черты лица были искажены брызгами, сквозь которые приходилось смотреть.

— Держись! — проревел он. — Держись, черт тебя подери!

Я благодушно улыбнулась, едва ли воспринимая его слова. На меня снизошло великое успокоение. Не было больше боли, ничто уже не имело значения. И когда накатила следующая волна, я забыла о необходимости задержать дыхание.

Я успела увидеть ужас в глазах Джейми, а потом мои глаза застила тьма.

— Черт тебя побери, англичаночка! — донесся, словно с огромного расстояния, его гневный и испуганный голос — Черт побери, попробуй мне только умереть! Я тебя сам убью, вот увидишь!

Я была мертва. Меня окружала слепящая белизна, а в ушах звучал мягкий шелест, какой могли бы издавать крылья ангелов. Этому сопутствовали всеохватный покой, бестелесность, свобода от страха и ярости, полнота спокойного счастья. Потом я закашлялась.

Оказывается, я не была бестелесна. Моя нога повреждена. И повреждена серьезно. Постепенно до меня дошло, что этим мои раны и болячки не исчерпываются, но с левой голенью, похоже, дело обстояло хуже всего. У меня существовало смутное подозрение, что кость оттуда удалили, а вместо нее вставили раскаленную докрасна кочергу.

Нет худа без добра: по крайней мере, нога была на месте. Когда мне удалось разлепить глаза, боль в ней показалась зримой, в виде пульсирующей пелены. Наверное, в действительности дело тут было скорее в голове, чем в ноге, но вне зависимости от реальных причин перед глазами крутились какие-то белые вихри, перемежающиеся вспышками яркого света. Глазам от этого делалось больно, и я снова их закрыла.

— Слава богу, пришла в себя!

В словах, прозвучавших с шотландским акцентом у моего уха, слышалось глубокое облегчение.

— Ничего подобного.

Мой голос прозвучал хриплым карканьем, усугубленным попаданием в горло морской воды. Вода эта заполняла и лобные пазухи, из-за чего в голове ощущалось противное бульканье. Я снова закашлялась, и вода хлынула из носа. Потом я оглушительно чихнула, извергнув вместе с массой воды слизь, мокроту и еще невесть что. Все это через нижнюю губу пролилось мне на подбородок и грудь. Руки мои, как мне казалось, находились где-то далеко-далеко, однако я попыталась поднять одну из этих нереальных конечностей, чтобы утереться.

— Не дергайся, англичаночка. Я о тебе позабочусь.

На сей раз в голосе прозвучала отчетливая нотка веселья, и это разозлило меня настолько, что заставило снова открыть глаза. На краткий миг передо мной возникло напряженное, сосредоточенное лицо Джейми, а потом поле зрения снова оказалось закрытым складками огромного, ослепительно белого носового платка.

Он вытер мне все лицо, игнорируя попытки сопротивляться, связанные с боязнью задохнуться, затем зажал мой нос тряпицей и велел сморкаться.

Дышать было нечем, и мне пришлось послушаться, что, как ни удивительно, помогло. Во всяком случае, противное бульканье прекратилось и ко мне вернулась способность соображать.

Джейми смотрел на меня с улыбкой, но сам выглядел хуже черта: волосы всклоченные, торчащие в разные стороны склеенными морской солью пучками, кожа на виске содрана, на плечи, как мне показалось, наброшено вместо рубахи что-то вроде одеяла.

— Тебе очень плохо? — спросил он.

— Ужасно, — прокаркала я в ответ, ибо то, что я, оказывается, жива, а стало быть, должна снова ощущать и воспринимать происходящее, определенно меня раздражало.

Услыхав мой голос, Джейми потянулся за кувшином с водой, стоявшим на столике возле моей кровати.

Я растерянно заморгала, но это и вправду была самая настоящая кровать, а не подвесная койка или гамак. Похоже, то ошеломившее меня ощущение слепящей белизны было связано не с чем иным, как с белоснежными льняными простынями, отштукатуренными светлыми стенами и потолком и с белыми муслиновыми занавесками, которые дувший в открытые окна ветерок колыхал и надувал на манер парусов.

Судя по колеблющимся световым бликам на потолке, где-то неподалеку была вода, отражавшая солнечные лучи. Здесь было гораздо уютнее, чем на сундуке Дэвида Джонса, хотя на миг я и ощутила укол сожаления об утраченном всеобъемлющем покое, который испытала в сердце волны. Это сожаление лишь усилилось, когда, стоило мне чуточку шевельнуться, ужасная боль пронзила все тело.

— Боюсь, англичаночка, у тебя сломана нога, — сказал Джейми. — Лучше тебе ею не шевелить.

Это я уже и сама сообразила.

— Спасибо за совет, — процедила я сквозь зубы. — Скажи лучше, где, черт побери, мы находимся?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Дом выглядит прилично, и это все, что я сейчас могу сказать: когда нас заносили внутрь, я мало что видел. Вроде бы кто-то сказал, что это место называется «Жемчуга» или как-то в этом роде.