Путь через равнину - читать онлайн книгу. Автор: Джин М. Ауэл cтр.№ 24

— До тех пор я никогда не хохотала. Народ Клана не умеет хохотать. Им не нравятся излишние звуки, а громкие возгласы обозначают предупреждение. А это выражение лица, когда при улыбке приоткрываются зубы? Для них это обозначало, что они чем-то обеспокоены, защищаются или даже угрожают. Для них это был плохой знак. Когда я была маленькой, им не нравилась моя улыбка или смех, и я долго училась, чтобы не делать этого.

Они ехали вдоль реки по широкой плоской полосе гравия.

— Многие улыбаются, когда нервничают или встречают незнакомых, — сказал Джондалар. — Но это не значит, что они защищаются или угрожают. Просто показывают, что они не боятся.

Эйла, ехавшая впереди, наклонилась, заставляя лошадь обогнуть куст возле ручья, впадающего в реку. После того как Джондалар изобрел узду для Удальца, Эйла тоже иногда пользовалась ею — но не при езде, а для того, чтобы привязывать лошадь к чему-нибудь, если потребуется. Эйла никогда не обучала Уинни специально, но, с тех пор как ей удалось впервые проехаться на спине кобылы, постепенно наладилось взаимное обучение. Вначале оно было неосознанным, потом, по мере того как женщина начала специально приучать лошадь делать определенные вещи, они стали все лучше понимать друг друга.

— Но если улыбка говорит, что ты не боишься, не значит ли это, что ты вообще ничего не боишься? Что ты силен и тебе неведом страх? — сказала Эйла, когда они вновь поехали рядом.

— Я никогда не задумывался об этом прежде. Тонолан улыбался, когда встречал незнакомых людей, и казался таким уверенным, но это не всегда было так. Он пытался убедить людей, что не боится, так что, наверное, это была защита, оборонительный жест, как ты сказала, сообщение: «Я настолько сильный, что не боюсь вас».

— Но может быть, демонстрация силы — это тоже угроза? Когда Волк обнажает клыки при виде незнакомых, не показывает ли он свою силу? — настаивала Эйла.

— Может быть, но есть большая разница между доброжелательной улыбкой и оскалом клыков Волка и его рычанием.

— Правда, — согласилась Эйла. — Улыбка заставляет чувствовать себя счастливой.

— Или по крайней мере тебе становится легче. Если ты встречаешь незнакомца и в ответ на твою улыбку он улыбается, значит, он приветствует тебя и ты знаешь, что здесь можно остановиться на ночлег. Но не все улыбки обязательно делают тебя счастливым.

— Может быть, облегчение — начало ощущения счастья, — сказала Эйла.

Некоторое время они ехали молча, затем она продолжила разговор:

— Думаю, что есть нечто схожее между нервно улыбающимся человеком и людьми Клана с их языком жестов, те показывают зубы в минуты беспокойства или в знак угрозы. Когда Волк ощеривает пасть перед чужаком, он пугает его, потому что ему не по себе…

— Но зато когда он обнажает клыки при виде нас, его собственной стаи, он улыбается. Много раз я видел, что, улыбаясь, он просто издевается над тобой, вернее, играет. Тебя он любит, но дело в том, что он скалится и пугает людей, которые для него чужие. Если он намерен защищать тебя, то как ты собираешься заставить его сидеть на месте, если там тебя нет? Как ты можешь научить его, чтобы он не угрожал чужакам, если он этого хочет? — Доводы Джондалара были вполне серьезными: он не был уверен в том, что следовало с собой брать зверя. С Волком могли возникнуть проблемы. — Запомни, волки нападают, чтобы добыть пищу. Мать воспитала их такими. Волк — охотник. Ты можешь научить его многому, но как научить охотника перестать быть охотником, не бросаться на чужаков?

— Ты был чужаком, когда пришел в мою Долину. Помнишь, когда Бэби пришел ко мне в гости и обнаружил тебя? — спросила Эйла; в этот момент они шли по тропам, разветвляющимся от реки к оврагу, выходящему на равнину.

Джондалар почувствовал, что его бросило в жар при одном лишь воспоминании о неожиданной встрече. Казалось, что никогда он не был так уверен, что смерть неминуема.

Они пробирались меж каменных стен по лощине, вырытой весенними водами; весной здесь оживали кусты артемизии, которым было суждено погибнуть с началом дождей. Джондалар вспоминал, как появился лев.

Он пришел в пещеру, где его воспитывала и кормила Эйла, и нашел там, на каменном выступе, чужака.

Бэби, самый огромный пещерный лев, какого он когда-либо видел, ростом с Уинни и еще более массивный, произвел на Джондалара огромное впечатление, к тому же Джондалар еще не пришел в себя от боли, причиненной ему гибелью брата: они столкнулись с таким же львом или даже именно с этим, когда по глупости разоряли львиное логово. Это было последнее дело в жизни Тонолана.

Джондалар почувствовал, что наступают последние мгновения его жизни, когда увидел, что лев, взревев, приготовился к прыжку. И вдруг между ними оказалась Эйла, которая, подняв руку, приказала льву остановиться. Огромное животное присело и как-то сникло; это могло бы показаться смешным, если бы Джондалар не помертвел от страха. Затем Эйла стала почесывать и гладить гигантскую кошку и играть с ней.

— Да, я помню, — сказал он, когда они уже бок о бок выехали на возвышенность. — До сих пор не понимаю, как ты могла остановить льва, изготовившегося для нападения!

— Когда Бэби был детенышем, он часто, играя, набрасывался на меня. Но когда он подрос, то стал великоват для таких игр. Он был слишком грубым. Пришлось учить его останавливаться вовремя, — объяснила Эйла. — А сейчас мне нужно научить Волка, чтобы он не набрасывался на незнакомых и оставался бы рядом со мной, когда я этого хочу. Чтобы он не причинил зла людям и чтобы они не причинили зла ему.

— Если кто-то и сумеет добиться этого, так только ты, Эйла, — сказал Джондалар. Раз уж Эйла решила, то так и будет. И с Волком станет легче в пути, хотя до сих пор он доставлял им немало хлопот. Из-за него они с опозданием переправились через реку, он испортил массу нужных вещей. Правда, Эйла отучает его от этого. Нет, Джондалар вовсе не питал к Волку ненависти. Он нравился ему. Захватывало то, что можно видеть зверя так близко, удивляло его дружественное и даже любовное отношение к ним. Но ведь на него уходило время и расходовались запасы пищи. Лошади требовали столько же внимания, но Удалец так хорошо относился к нему и был настоящим помощником. Путь обратно домой был достаточно трудным, и им не нужна была обуза — животное доставляло не меньше хлопот, чем ребенок. «Да, ребенок стал бы проблемой, — подумал Джондалар. — Будем надеяться, что Великая Мать не пошлет Эйле ребенка, пока мы не вернемся. Если бы мы уже добрались, то все было бы по-другому. Можно было бы подумать о детях. А сейчас… Остается только молить Великую Мать. А интересно, что было бы, если бы рядом был малыш?

А что, если Эйла права и дети связаны с Даром Радости? Но ведь мы же были близки, а до сих пор нет никаких признаков, что будет ребенок. Это Дони вкладывает ребенка внутрь женщины. А что, если Великая Мать решит вообще не давать Эйле ребенка? Но у нее уже был один, хотя и полукровка. Раз уж Дони дала одного, даст и других. Может быть, виноват я? Интересно, может ли у Эйлы появиться ребенок от моего духа? Или у другой женщины?