Хозяйка Дома Риверсов - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 101

И вот двенадцать лордов, членов совета, явились во дворец, чтобы отвезти ребенка вверх по реке и представить его отцу. Возглавлял их Сомерсет, а мне предстояло сопровождать принца — вместе со всеми его няньками и мамками. Герцогиня Анна Бекингемская, крестная мальчика, также собиралась поехать. День был холодный, осенний; барк был тщательно укрыт плотными занавесями, а младенец крепко спеленут и завернут в меха. Нянька держала его на руках, сидя на корме, прочие прислужницы устроились возле нее, там же находилась и кормилица. Следом за нами плыли еще два барка: на одном герцог Сомерсет со своей свитой, на втором герцог Йорк и его сторонники. Прямо-таки флотилия необъявленных врагов! Я стояла на корме и смотрела на воду, прислушиваясь к ее успокоительному шелесту и наблюдая за мощными рывками весел.

Мы заранее сообщили, что лорды намерены посетить короля, и я была потрясена видом Виндзора, когда мы высадились у его ступеней и прошли через притихший замок до верхних дверей, у которых стояла стража. Обычно, если король со своим двором отправлялись из одного замка в другой, слуги использовали эту возможность, чтобы после их отъезда все хорошенько омыть и отчистить, а затем закрыть королевские покои до следующего визита. Но поскольку короля отослали в Виндзор, а весь двор остался в Вестминстере, слуги даже не открывали большую часть помещений и спальных комнат; пустовали и те огромные кухни, где обычно готовили еду для сотен человек; в приемных и пустых конюшнях царило гулкое эхо. А те немногие, кто на этот раз сопровождал короля, разместились прямо в его личных покоях; остальной замок был пуст и казался совершенно заброшенным. Прекрасный парадный зал, обычно являвшийся сердцем дворцовой жизни, имел весьма небрежный, какой-то обшарпанный вид; даже камин не был вычищен, и неровно мерцавший в нем огонь свидетельствовал о том, что разожгли его совсем недавно. В замке было холодно и полутемно. Голые стены не украшали гобелены, да и многие окна по-прежнему были закрыты ставнями. На полу шуршал пересохший старый тростник; в подсвечниках торчали жалкие огрызки свечей. Я пальцем поманила к себе тамошнего дворецкого.

— Почему огонь в каминах не разожгли заранее? Где королевские гобелены? Эти помещения выглядят просто позорно!

Он склонил голову.

— Простите меня, ваша милость, но здесь у меня в распоряжении всего несколько слуг. Остальные находятся в Вестминстере, обслуживают королеву и герцога Сомерсета. И потом, все равно ведь король никогда в эти комнаты не заходит. Если вам угодно, я велю затопить камины в комнатах врачей и их слуг. Ведь кроме врачей здесь никто не бывает; нам приказано не допускать сюда никого, если только он не прислан самим герцогом.

— Мне угодно, чтобы вы затопили все камины и повсюду зажгли свечи! Пусть залы королевского замка выглядят, как и подобает: светлыми, чистыми и приветливыми, — заявила я. — А если у вас недостаточно слуг для содержания этих помещений в чистоте, вам следовало доложить об этом. Его милость короля, безусловно, надо обслуживать гораздо лучше, чем это делается сейчас. Он все-таки король Англии! И вы обязаны относиться к этому с должным уважением.

Дворецкий поклонился, выслушав мои упреки, но вряд ли он был со мною согласен. Если король ничего не видит, какой смысл развешивать на стенах ковры? Если во дворце никого не бывает, зачем подметать парадный зал и приемные? Если в замке никто не гостит, зачем разжигать огонь в каминах? Я заметила, что герцог Сомерсет, стоя у двойных дверей, ведущих в личные покои короля, поманил меня к себе. Стражи там не было, только один дежурный.

— Объявлять о нашем прибытии нет необходимости, — быстро сказал мне герцог.

Одинокий стражник распахнул перед нами двери, и мы тихо вошли.

Покои короля тоже претерпели существенные изменения. Раньше это была красивая комната с окнами в эркерах; два окна выходили на заливные луга и на реку, а два окна напротив смотрели на город, откуда всегда доносился людской гомон, звуки шагов, топот копыт по булыжной мостовой, а порой и музыка. В приемной короля всегда было полно придворных и королевских советников. На стенах висели красивые гобелены, на столах стояли золотые и серебряные вещицы, расписные шкатулки и разнообразные диковинки. Теперь же приемная была совершенно пуста и пугала своей непристойной наготой; там остался только огромный стол, заваленный и заставленный всевозможными медицинскими снадобьями, сосудами и приспособлениями; я разглядела плошки для растирания и размешивания лекарств, ланцеты, огромный кувшин с извивающимися в нем пиявками, множество бинтов, склянки с бальзамами и мазями, коробку с сушеными травами, медицинский дневник, куда записывались ежедневные курсы весьма болезненных процедур, и еще несколько коробок со специями и металлическими стружками. Возле стола находилось тяжелое кресло с широкими ременными петлями на подлокотниках и на ножках, с помощью которых, видимо, короля заставляли сидеть неподвижно, вливая ему в глотку те или иные снадобья или кромсая ланцетом его исхудалые руки. Сиденья как такового у кресла не было; там была просто доска с дыркой, под которой стоял большой таз для сбора мочи и кала. В комнате было довольно чисто и тепло, в камине за решеткой горел огонь, и все же это помещение больше напоминало палату в Вифлеемской лечебнице, [58] а не королевские покои. Здесь все было оборудовано скорее для содержания сумасшедшего, за которым, впрочем, неплохо ухаживают, а не для жизни короля. Мы с герцогом переглянулись; он тоже явно был в шоке. Никто из вошедших сюда людей не поверил бы, что здесь английский король, удалившись от мира, всего лишь молится в полной тишине.

Три главных королевских врача, выглядевшие очень торжественно в своих темных одеяниях, стояли возле стола; они поклонились нам, но ничего не сказали.

— Где же наш король? — спросил герцог.

— Его одевают, — сообщил доктор Арундель, — и сейчас доставят сюда.

Герцог шагнул было в сторону спальни, затем спохватился и остановился; мне показалось, что он просто боится увидеть, что там внутри.

— Немедленно выведите его оттуда, — кратко приказал он.

Доктор подошел к двери в спальню, широко ее распахнул и велел:

— Внесите короля.

Внутри послышались такие звуки, точно там двигали мебель, и я невольно впилась ногтями в ладони, спрятав руки в рукава. Мне было страшно. Я с ужасом ждала, что же сейчас оттуда появится. Затем в дверях возник мускулистый мужчина, одетый в королевскую ливрею; он нес тяжеленое кресло, напоминавшее королевский трон и установленное на помост с поручнями, более всего похожий на носилки; вместе с ним этот помост нес еще один слуга. А в кресле, бессильно покачивая головой из стороны в сторону и закрыв глаза, сидел король — вернее то, что осталось от нашего короля.

Одет он был хорошо — красивая синяя туника, а поверх нее красный колет, — и его редкие темные волосы были тщательно расчесаны и подстрижены до плеч. Его даже побрили, хотя при этом слегка порезали: на горле у него краснело пятнышко крови. Поскольку голова Генриха безвольно качалась из стороны в сторону, возникало ощущение, что из спальни вывезли только что зарезанного человека, из ран которого все еще течет кровь, однако же убийцы его продолжают стоять рядом. Для того чтобы он сидел ровно, его закрепили ремнями — на талии и на груди. Но голова короля все равно клонилась набок, а когда кресло опустили на пол, голова его и вовсе упала на грудь, и он стал кивать ею, точно китайский болванчик. Доктор аккуратно поправил ему голову, пристроив ее относительно вертикально, но спящий даже не пошевелился. Глаза его были закрыты, дышал он тяжело, точно человек, погруженный в пьяный сон.