Неотразимая графиня - читать онлайн книгу. Автор: Эшли Марч cтр.№ 55

Он хотел спросить ее о вечернем расписании с Йеном, о чем она упоминала раньше, понять то тайное, что она так упорно старалась скрыть от него. Но вместо этого улыбнулся и попробовал подумать о другом, более легком предмете разговора. Но вскоре понял, что, кроме Йена, Анджелы и Генри, им, собственно, не о чем говорить, что у них, увы, мало общего. Его жена, которую он так хотел и чувствовал необходимость защитить, была для него все еще чужим человеком.

Лия подвинулась на стуле и осторожно отодвинула котлету на своей тарелке.

— Почему вы смотрите на меня так?

Его губы дрогнули, но попытка улыбнуться не могла скрыть огня в его взоре. Он все пытался разгадать Лию. Она могла бы сказать ему, что все просто и никакой загадки не существует. Все, чего она хотела, — это иметь шанс следовать своим желаниям, а они были почти ординарны.

— Я думаю, как вы будете выглядеть в брюках, — наконец сказал он.

— Наверное, как мальчишка, — отозвалась она.

Ну нет, его взгляд двинулся от ее лица к ее груди и потом снова назад.

— Я как-то сомневаюсь, что вы можете быть похожи на мальчишку.

Лия пыталась не покраснеть. Потянувшись вперед, она подняла бокал и сделала глоток хереса. Может быть, ей следует успокоиться, но что-то казалось неправильным, стоило ей подумать, что она должна будет оставаться в своей спальне весь вечер, словно она решила игнорировать его.

И если честно, то она испытывала любопытство, наблюдая за своим новым мужем, он испытывал схожие чувства. Это любопытство началось с его отношений с Генри. То, что он проводил много времени с ним, тогда как другие отцы передали бы Генри на попечение няни на целый день. Но, наблюдая за ним за столом, она также обнаружила, что стала замечать те вещи, которым раньше не придавала значения. Широкий размах плеч, мускулистая грудь, было почти непостижимо, как он сидит на своем стуле. Создавалось такое впечатление, как будто гигант уселся на стульчик гнома.

Лия выпила еще хереса, решив, что лучше смотреть в тарелку. И что делало ситуацию еще более неловкой, так это молчание, которое повисло над ними. Она никак не могла сообразить, о чем бы еще поговорить с ним после разговора о Генри. Очевидно, он тоже не знал, что сказать, и поэтому молчал. Наблюдая за ней, она полагала. Она не поднимала глаз, но могла чувствовать на себе его взгляд, отчего ее щеки покрылись румянцем.

Так никогда не было с Йеном. Он был разговорчивый, но не стремился доминировать в разговоре. Он делал замечания относительно погоды, последних светских событий, его собственных личных слабостей. Любое, лишь бы расположить собеседника. Он задавал вопросы, выбирал информацию, которую другой никогда бы не рассказал кому-то еще. Он заставлял любого чувствовать себя так, как будто он единственная персона в комнате, не важно, была ли там сотня других гостей или только слуга, ждавший указаний в сторонке.

Сначала Лия была благодарна Йену за эти разговоры, понимая, что ей удобнее слушать и наблюдать, чем самой принимать участие. И когда он концентрировался на ней, она ощущала себя самой красивой и желанной женщиной в мире. Хотя впоследствии она поняла, что все его обаяние направлено на достижение одной цели — снискать расположение другой персоны, заставить любого чувствовать благодарность по отношению к нему. Превыше всего Йен хотел нравиться.

Очевидно, этого не было в случае с Себастьяном… с ее новым мужем. Он любил участвовать в разговорах, но его никогда не смущало, когда вдруг повисало неожиданное молчание.

Лия подняла глаза и встретила его взгляд. По тому, как он смотрел на нее, ей казалось, не воспринимает ли он молчание как свое преимущество в отличие от Йена, которому было необходимо говорить. И даже при том, что он не говорил, его глаза повторяли то, что он уже сказал, страх и возбуждение в одно и то же время, без единого слова было ясно — он хочет ее.

Она не понимала этого, но и не могла отрицать. И хотя она пока верила, что он сдержит обещание, то есть не потребует от нее исполнения супружеских обязанностей, пока она сама не пригласит его в свою постель, как скоро его начнет раздражать это соглашение? Когда он станет злиться на нее? Лучше предвидеть это и еще раз оговорить условия, иначе он будет надеяться, что однажды она проявит слабость и придет к нему.

— Возможно ли, чтобы слуги оставили нас на время? — спросила она.

Он сделал жест, и вскоре они остались одни в столовой.

— У меня есть к вам просьба, милорд.

— Себастьян, — поправил он.

— Себастьян.

Хотя она уже называла его так, когда он еще не был ее мужем, сейчас это казалось чем-то неловким, почти экзотичным.

— Да?

— Себастьян, — повторила она, просто для того, чтобы еще раз произнести его имя. — Как я сказала, у меня есть просьба…

— Да? Продолжайте.

Он улыбнулся, словно был изумлен пустой тратой времени.

— Я хотела бы расширить уже принятые условия нашего брака, а именно: вы не будете смотреть на меня и говорить со мной так, как делали это сегодня… за завтраком. Это обезоруживает. Пугает. Оскорбляет, если хотите…

— Простите, если обидел вас, миледи.

Она открыла рот, пауза, затем закрыла.

— Нет, пожалуйста, — настаивал он. — Скажите все, что хотели сказать.

— Если вы просите, чтобы я называла вас Себастьян, то не могли бы вы называть меня Лией?

— Я не уверен, — последовал ответ. Хотя его тон был достаточно вежливый, но под ним скрывались эмоции, которые она не могла разгадать. — Мы женаты, хотя, кажется, вы намерены напоминать мне, что мы чужие. Не следует ли нам тогда обращаться друг к другу соответствующим образом?

— Все, что я прошу…

Он уперся руками в стол и поднялся.

— Я знаю, о чем вы просите, леди Райтсли, и уважаю вашу просьбу. Вы дали согласие на брак. Каждый из нас до конца исполнит принятое соглашение. Тем не менее, я хотел бы заранее попросить прощения, миледи. Я попытаюсь контролировать свои слова и то, как я смотрю на вас, но не знаю, смогу ли контролировать свои мысли. Вас обидело бы, если бы я признался, что вы постоянно фигурируете в моих фантазиях? Я представляю вас обнаженной, целую каждый дюйм вашего тела?

Лия встала, подняла подбородок, красные пятна выступили на ее щеках.

— Вы смеетесь надо мной?

— Нет, я не смеюсь над вами, — сказал он, и улыбка, полная горькой иронии, тронула его губы. — Я смеюсь над собой. Я любил свою жену, как никогда не любил никого. Она предала меня. И умерла. Я должен был задыхаться от ярости, проклинать ее имя, пребывать в печали, как в тот раз, когда вы впервые увидели меня. Вместо этого вы та, о ком я не могу не думать, вы постоянно в моих мечтах, и вам удалось стереть ее лицо из моей памяти. И по всем правилам мне следовало презирать вас не только за это, а также за ваше поведение, которое угрожает Генри. Но я женился на вас.