Практическая магия - читать онлайн книгу. Автор: Дебора Смит cтр.№ 5

Они уселись в кабину и закрыли дверцы. Ричард аккуратно положил открытки на сиденье, зажег сигарету и открыл окно. Он следил, как весенний воздух уносит дым.

– Я хочу, чтобы ты знал, каких парней тебе следует опасаться. Видишь вон того, на углу? Тот, что слоняется вокруг желтого фургона.

– Да, вижу.

– Он драгдилер. Продает наркотики. Этот парень здесь новенький, но, думаю, он не один такой.

– Я не стану с ним разговаривать.

– А если он первым заговорит с тобой?

– Не буду обращать на него внимания. Мама хочет, чтобы я так поступал, когда ребята начинают смеяться надо мной из-за того, что я хожу в Сент-Винсент. Я сначала думаю, а не пускаю в ход кулаки. У меня есть мозги, так что мне незачем употреблять бранные слова. – Квентин назубок выучил все наставления матери.

– Но если продавец наркотиков от тебя не отстанет? Если попытается всучить тебе эту дрянь? Если он скажет что-то такое, о чем нельзя сказать маме? – Ричард мрачно смотрел на сына и ждал ответа.

Квентин задумался, но не потерял уверенности в себе. Паренек был просто умницей, отличным учеником. Благодаря Анджеле ему не придется зарабатывать на жизнь в гараже или беспокоиться из-за отсутствия денег. Он хорошо устроится в жизни. Возможно, станет юристом или врачом, и даже получит ученую степень.

Если только уцелеет в таком окружении. Ричард хотел знать наверняка, что его сын не пропадет. Он смотрел на него и с тревогой думал о том, что из-за него и Анджелы Квентин оказался между молотом и наковальней. Каждый учил его по-своему, и мальчик путался. Квентин сидел спокойно, все еще обдумывая ответ на вопрос отца.

– Скажи мне не то, что хотела бы услышать от тебя мама, – велел Ричард. – Скажи мне то, что хочу услышать я. Как ты справишься с этим ублюдком, если он к тебе пристанет?

Квентин шумно выдохнул. Его глаза потемнели, он улыбнулся.

– Я врежу ему между ног.

– Правильно. А потом ты пойдешь к Альфонсо Эспозито, и он сделает так, чтобы этого недоноска арестовали. – Альфонсо, их сосед, работал детективом в полиции. – Поступай так же, если кто-то попытается обидеть тебя или твою мать. Например Фрэнк Сиконе, этот чертов мироед-ростовщик. И дети у него воры. Никогда ничего у них не бери. Понял?

– Да, папа, – Квентин кивнул.

Ричард заметил, как сын коснулся рукой подбородка. Судя по всему, ему уже доставалось от Джонни Сиконе, который был старше и крупнее.

– Твоя мама хочет, чтобы ты хорошо прислуживал у алтаря, не дрался и не ругался, – проворчал Ричард. – Я знаю, что ты стараешься. Ты правильно говоришь, хорошо учишься, ты действительно умный. Я горжусь тобой. Но надо вести себя также, когда мама будет рядом с тобой. – Ричард нагнулся к сыну. – Но если ты окажешься один на улице, то необходимо поступать так, как я тебя научил, договорились? Ты станешь говорить так, как я, драться, как я, и тогда люди поймут, что с тобой не стоит связываться, с мамой ты или без нее. Потому что этим соплякам плевать, знаешь ты латынь или нет. Им безразлично, умный ты или дурак. Им до лампочки то, что говорили или делали римские цезари. И потом я знаю, что тебе и так несладко приходится из-за школьной формы и галстука, который тебе приходится носить. Могу себе представить…

– Да ладно, они просто кучка дерьма, – с презрением бросил Квентин. – Так говорит миссис Зильберштейн.

– Согласен, но если ты позволишь им взять над собой верх, они когда-нибудь убьют тебя.

Квентин горделиво выпрямился.

– Я отобью у них охоту связываться со мной, – торжественно пообещал он. – И они меня не убьют. И я позабочусь о маме. Клянусь.

Ричард крепко обнял сына. Они долго сидели, прижавшись друг к другу. Потом отец поцеловал темные кудри сына и чуть оттолкнул его.

– Ты станешь главным драчуном в квартале и самым лучшим учеником, хорошо? И мы будем видеться с тобой каждые выходные. Я договорился о том, чтобы вам поставили телефон, так что ты сможешь позвонить мне, если я тебе понадоблюсь.

– Хорошо.

– Так. Я не римский император, но у меня есть для тебя подарок. – Ричард достал узкий, блестящий предмет из кармана шерстяной куртки и протянул мальчику.

Квентин присвистнул. Он осторожно взял в руки серебристую ручку, нажал на кнопку, и мгновенно вылетело узкое лезвие стилета.

– Моему перочинному ножику до этого далеко. Спасибо, папа, – прошептал он.

– Расскажи мне, как ты будешь им пользоваться.

– Я не стану играть им, потому что это не игрушка. Не покажу его отцу Александру. Или маме. Не порежу парня, если он первым не набросится на меня.

Ричард кивнул. Квентин медленно сложил лезвие, убрал стилет в карман, потом поднял глаза на отца. В них притаилась боль. Но губы мальчика были крепко сжаты. Пришла пора прощаться.

– Неужели тебе и в самом деле необходимо туда ехать? – спросил Квентин. – Это же почти в Канаде.

– Да, я должен работать там. Место просторное, платить за него не нужно. Я получил деньги за медведицу, так что самое время начать. Твой старик не какой-нибудь халтурщик. Не имеет значения, сколько уйдет на это времени, но ты еще будешь мной гордиться.

– Я и так тобой горжусь. – Ричард взъерошил волосы сына.

– Ты хороший мальчик, – тихо произнес он. – А теперь скажи мне что-нибудь по-латыни и отправляйся домой. Ты остаешься за мужчину в нашей семье. Ведь я могу на тебя рассчитывать, верно?

Квентин открыл дверцу, вылез из машины, аккуратно прикрыл ее и нагнулся к боковому окну. Он несколько раз глубоко вздохнул, и отец понял, что мальчик изо всех пытается сдержаться и не заплакать. На Ричарда нахлынуло отчаяние. “Пусть с моим сыном будет все в порядке, – взмолился он про себя. – Пусть он найдет равновесие между возвышенным и грубым”.

– Ars longa, vita brevis, – наконец произнес Квентин, что означало: “Жизнь коротка, искусство вечно”.

Ричард улыбнулся.

– Отлично, умник. И как это перевести?

– Я хочу, чтобы ты жил вечно, – охрипшим голосом ответил Квентин, развернулся и ушел, стараясь справиться с хлынувшими слезами.

Не только студенты колледжа Маунтейн-стейт, но и многие выпускники не раз пытались среди ночи вымазать, оцарапать или как-то изуродовать Железную Медведицу, но она непоколебимо стояла всеми четырьмя своими лапами на земле на почетном месте посреди круглого дворика перед административным корпусом между клумбой с желтыми нарциссами и кустами азалий.

С каждым годом члены семьи Тайбер ненавидели скульптуру все сильнее. Недовольные работники птицефабрики шипели вслед мистеру Джону: “Поди трахни свою Железную Медведицу!” Фермеры, выращивавшие птицу и получившие за цыплят меньше ожидаемого, бормотали себе под нос: “Конечно, лучше потратиться на чертову железную тушу, чем нам заплатить как положено”. И в клубе до ушей мистера Джона частенько долетало: “Вполне возможно, что у меня не столь изысканная обстановка, как в доме Тайберов, но я, по крайней мере, способен отличить произведение искусства от груды металлолома”.