Почта святого Валентина - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нисенбаум cтр.№ 49

«Вот сбегу от вас, и играйте в свадьбу, в школу, во что хотите!» — подумала Нюша и повеселела. Она свернула в переулок и двинулась вдоль школьной ограды, но не успела сделать и десяти шагов, как вдруг сзади раздался голос:

— Ну что, опоздали?

Обернувшись, она увидела мужчину лет тридцати или тридцати пяти. Рыхлые щеки, рыхлый живот, спутанные светлые волосы. Не бродяга, просто человек, которого давно перестало интересовать мнение зеркала. Почему он смотрел на нее таким узнающим взглядом? Незнакомец улыбался так, словно умолял купить свою необаятельную улыбку.

Видя, что Ануш не может его вспомнить, мужчина усмехнулся.

— А я-то был в полной уверенности, что уж меня ты никогда не забудешь. Ты вот совсем не изменилась.

— Простите, я очень спешу.

— Нам по пути. Ты ведь в школу, так?

«Откуда он меня знает? Главное, откуда я его помню… если, конечно, я его помню?..»

Не находя ответа, сознание металось между своими зыбкими стеллажами в поисках нужной полки. С полок падало что-то звонко-прозрачное, и Нюше померещились тревожные отголоски какой-то давно забытой мелодии.

Школьную ограду недавно покрасили. Сквозь прутья в переулок пробивались ветки шиповника, на площадке под команды невидимого физрука шла разминка. «Какое счастье, что это закончилось», — подумала Нюша, глядя на разнокалиберных девчонок, большинству из которым ни форма, ни движения совершенно не шли. Мужчина старался не отставать, но быстрый шаг давался ему с трудом. Почему она его не боится?

— Ты когда в последний раз Мишку Ситникова видела? — спросил человек, стараясь дышать ровно.

— Откуда вы знаете Мишу Ситникова? — задавая этот вопрос, Ануш уже понимала, что он излишен. Она вспомнила все, и воспоминание мгновенно раскалило докрасна ее щеки, подбородок и шею. Ничего хуже этой встречи нельзя было придумать. «Или ты лукавишь?» — тут же подумала она и только теперь испугалась. Такие воспоминания нужно выскабливать железом, вытравливать кислотой, раз уж нельзя как-нибудь отменить и переиграть само прошлое. Одиннадцатый класс, полутемный кабинет химии, засада в раздевалке, дискотека по случаю Восьмого марта. О нет! Зачем она сделала так много, чтобы это ничтожество («Ну посмотри на него! Посмотри хорошенько!») обратило на нее внимание! Зачем всю весну и потом еще черт знает сколько думала о нем, зачем воображала его главным зрителем и судьей своей жизни, прически, фигуры? Оранжевые колготки! Господи, их бы хоть забыть! Разумеется, родители этого видеть не должны были, поэтому она складывала синюю юбку-резинку и чертовы апельсиновые колготки в рюкзачок (ради этого приходилось даже забывать два-три учебника), заходила по дороге в кафе и переодевалась в туалете. Как на нее глазели официантки! Невозмутимое выражение лица и болезненно обжигающий румянец — невозможное сочетание… Невозможная дура!

Сталкиваясь с ним в коридоре (она выучила наизусть расписание, чтобы рассчитать возможность таких столкновений), она мучилась главным вопросом: посмеялся он сейчас или улыбнулся? Его звали Женя Ганич. Высокий, светловолосый, с нахально-ласковыми глазами. Про выпускной даже думать не хотелось. Ну почему в день свадьбы ее наказывают таким унижением! Впрочем, сейчас униженным казался мужчина. Женя… Женя? «Постой-ка! Ему сейчас столько же, сколько и мне. А выглядит на десять-пятнадцать лет старше. Ужас! Может, это не он?»

— Погоди, не беги. Ануш! Я так хотел тебя найти, извиниться, все исправить. Но как-то все ветра не было попутного. Вроде кто-то нарочно мешал.

Они остановились. Ганич тяжело дышал:

— Сначала я женился… В тот же год, ты не знала?..

Она помотала головой. «Какое мне дело? И что это за тесемочка у него на шее? Ключи от квартиры?»

— …Все были против. Мои родители, ее родители… Даже она сама меня стеснялась — что это, муж на пять лет младше, не работает, не учится…

— Зачем же согласилась, если стеснялась? — спросила Ануш.

— Наверное, я ей нравился. Ну и вообще, замужество для женщины — вроде бы главный признак…

— Признак чего?

— Признак того, что у нее все хорошо. Прости, я глупости говорю, наверное. Она работала в салоне красоты: маникюр, педикюр, афрокосички… Короче, полгода даже мы не продержались…

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Зачем? Да не знаю…

Он помолчал, видимо, ожидая, что она запретит продолжать. Но Нюша смотрела себе под ноги.

— Потом, когда провалился в МЭИ и когда ехал в поезде служить в Дагестан, сто раз думал: не надо было лезть во взрослую жизнь, зачем торопить события… Надо было радоваться тому, что есть, — школьная любовь, нормальная, симпатичная девочка. Понимаешь?

— Вроде бы. — Нюша еле удержалась от того, чтобы поморщиться.

Глядя на плохо выбритые одутловатые щеки Ганича, она думала, что дело не в афрокосичках и не в армии. Все же обстоятельства — это сочинение, а не диктант. Хотя кто сейчас разберет. Но побриться, причесаться — разве от обстоятельств зависит?

— Мне сто раз хотелось все вернуть… Слушай, а может, зайдем куда-нибудь, посидим?

— Прости, Жень, сегодня никак не могу. (Зачем я сказала «сегодня»?)

— Все хотел написать тебе, позвонить… Но как только соберусь с духом… Черт, даже во рту пересохло… Может, зайдем… Ой, да, я уже спрашивал. Как только надумаю, тут же и передумаю. Мол, если судьба, ты мне сама встретишься. Ну вот. Ты мне и встретилась.

Он посмотрел на нее с преданным умилением. «Этого только не хватало». Она попыталась мысленно преобразить нынешнего Ганича в того, в кого несколько лет назад была влюблена до потери самоуважения. Нет, это не возбудило в ней желания прожить — хотя бы в воображении — счастливый вариант той истории. Настоящий счастливый вариант — встреча с Гошей, его буйные фантазии, забота, их общие шалости-глупости, а главное — она сама. Та Ануш, какой она стала сначала в его глазах, а потом и в своих, когда поверила в нарисованный им образ. «Где ты, Хронов… Неужели и тебя сейчас пытают прошлым?»

— Мне сегодня нужно столько успеть! Я побегу, ладно?

— Беги, конечно. — Он все понял и понуро улыбался. — Все-таки ты — самая лучшая, самая чистая, самая настоящая из всех… Надеюсь, это вижу не только я. Ну… Не смею задерживать. Не пойду за тобой, не бойся. Спасибо, что простила меня. Ты ведь простила?

Она кивнула, прикоснулась к его рукаву и зашагала прочь.

Поднимаясь по парадной лестнице, Ануш поражалась, насколько выросла из всего школьного: из этих коридоров, запахов, из несвободы. Для нее нынешней здесь было слишком тесно.

— Никогосова! Это ты? — раздался громкий шепот.

Она оглянулась.

— Мы тут, зайди на минутку!

Из приоткрытой двери женского туалета тянуло табачным дымом.

— Вы с ума сошли?! — шепотом закричала она. — Совсем, да? Сейчас вам покурят!