Мой враг, мой любимый - читать онлайн книгу. Автор: Хизер Грэм cтр.№ 93

– Я так считаю, – осторожно продолжил он, – этот парень, янки, будет до смерти рад, что вы…

– И слышать об этом не хочу, – резко оборвала его Кирнан.

– Он женится на вас, я уверен.

– Но надо же подумать и о детях. Они ни за что не захотят жить под одной крышей с человеком, виновным в смерти их брата и отца!

– Мне кажется, вы не правы, миссис Миллер. На мои взгляд, эти дети судят о войне более здраво, чем вы думаете.

– Возможно, – не стала спорить девушка. – И все же посмотрим, как будут развиваться события. Мне нужно время, чтобы все обдумать.

Но вот времени-то у нее как раз и не было. На следующей неделе Кирнан вместе с близнецами отправилась в город, чтобы сделать кое-какие покупки. Дело было отнюдь не простое, поскольку доходы от оружейного завода она получала в валюте конфедератов, при виде которой продавцы морщились, когда в городе хозяйничали янки. И все же она многое купила, поскольку жесточайшая блокада, которой подвергался Харперс-Ферри в течение всей зимы, с приходом северян была снята, и промышленные товары имелись в изобилии.

Выходя из лавки, Кирнан вдруг почувствовала, как в грудь что-то ударило. На мгновение ее охватила паника – она подумала, что в нее попала пуля. Вот и Патрисия испуганно вскрикнула, увидев расплывающееся красное пятно на груди и животе Кирнан.

Однако оказалось, что это всего лишь помидор.

– Проститутка! Подстилка янки! – выкрикнул кто-то из окна.

Она резко вскинула голову, но никого не увидела. Видимо, метатель помидоров вовсе не хотел, чтобы один из ненавистных ему янки застал его за этим занятием.

– Кирнан! – в ужасе вскричала Патрисия. – О чем он?

– Пойдемте отсюда, – сердито сказал Джейкоб. – А ты, Кирнан, встань между нами. Пусть-ка этот мерзавец посмеет бросить еще что-нибудь, ему придется иметь дело со мной!

– Да я сама метну в него помидор! – трясясь от ярости, заявила девушка.

Казалось, она вот-вот расплачется.

– Пойдемте отсюда! – настойчиво повторил Джейкоб и чуть ли не силой повел ее прочь.

Лейси Донахью, стараясь отчистить платье Кирнан, потом все время допытывалась, не пострадала ли она. Томас, молча наблюдавший за этой суетой, сидя у камина, вдруг с решительным видом взялся за ружье.

– Томас, не надо! – попыталась остановить его девушка.

– Негодяй! Да как он смел оскорблять леди!

– Томас, прошу вас, не делайте этого! – Не хватало еще, чтобы Донахью погиб, защищая ее честь и достоинство. – Томас, не надо ни с кем драться. Если на то пошло, я действительно имела дело с янки. Ну пожалуйста, Томас, бросьте ружье!

Лейси чуть не задохнулась, услышав такое.

– Ты имеешь в виду капитана Камерона, Кирнан? – недоверчиво спросила она.

– Хватит, Лейси! – резко оборвал ее муж. – Не забывай, что здесь дети. И все равно, Кирнан, – добавил он, обращаясь к девушке, – этот человек не имел никакого права…

– Ну-ну, Томас, успокойтесь, повесьте ружье на место. Нам пора домой, а то скоро снайперы стрелять начнут. Дайте мне слово, что не выйдете с ружьем на улицу!

– Будь по-твоему, Кирнан. – Томас глубоко вздохнул. Она наконец улыбнулась и позвала Джейкоба и Патрисию. По дороге в Монтемарт все трое молчали. Настроение у детей и у Кирнан было подавленным. Едва карета остановилась перед домом и Джеремия принялся выпрягать лошадей, как хозяйка Монтемарта торопливо поднялась наверх.

За окном сгущались сумерки. Кабинет Эндрю – или бывшая операционная Джесса – сиял чистотой. Никаких коек, бинтов, медикаментов. Кирнан опустилась в плетеное кресло и задумалась, глядя в темноту.

Не прошло и получаса, как в комнату кто-то вошел, и она, не оборачиваясь, догадалась, что это Джейкоб.

– У тебя будет ребенок, да? – напрямик спросил он.

Кирнан молча кивнула, не сводя глаз с окна.

– И не от моего брата, так?

– О, Джейкоб, мне очень жаль! – оглянулась она.

Парень как изваяние застыл на пороге. В его карих глазах читались горечь и боль, а также мудрость, несвойственная этому возрасту. Как же рано он повзрослел!

– Что ты собираешься делать? – продолжил он.

– Пока не знаю.

– Ты уедешь… оставишь Монтемарт?

– Нет, Джейкоб, вас с Патрисией я ни за что не брошу. Обещаю тебе. Если, конечно…

– Если что?

– Если ты сам этого не захочешь.

– Нет, – помолчав, отозвался он. – Я не хочу, чтобы ты уезжала. Ты, конечно, слишком часто таскаешь нас в город, но все же не уезжай. – Казалось, мировая скорбь легла сейчас на плечи этого мальчика – так не по-детски он вздохнул. – Нам будет хорошо вместе, Кирнан. Вот увидишь.

– Спасибо тебе.

Поколебавшись, он добавил:

– Знаешь, ты могла бы выйти замуж за этого янки.

Несмотря на то, что в последнее время Джейкоб и Джесс неплохо ладили, в голосе мальчика чувствовался холодок.

Кирнан пожала плечами.

– Я даже не знаю, где он сейчас. И потом я как-то сказала, что ни за что на свете не выйду за него.

– Но ведь ты его любишь, правда?

– Джейкоб, я…

– Любишь! Я видел, как вы смотрели друг на друга. – Внезапно Джейкоб нахмурился. – Он ведь… он ведь не принуждал тебя, правда?

Кирнан покачала головой, с трудом сдерживая улыбку. Порой парнишка обескураживал ее независимостью и прямотой своих суждений. Прекрасный получится из него человек!

– Нет, – ответила она, – Джесс никогда меня не принуждал.

– В общем, не сомневайся – мы отлично поладим.

К изумлению Кирнан, Джейкоб вдруг подошел к ней и порывисто обнял. Не успела она опомниться, как мальчик уже выбежал из комнаты, а она осталась сидеть в темноте.

«Где-то сейчас Джесс? – подумала Кирнан. – Только бы ему было хорошо, только бы он был вне опасности!» И вдруг она поймала себя на мысли, что не знает, как себя с ним вести, очутись он сейчас рядом.

Он ведь янки и от своей позиции не отступит. По крайней мере, она не в силах его изменить. В том, что касается понятий добра и зла, белого и черного, Джесс тверд как скала.

Правда, и от нее он не требовал изменить свои взгляды. Имея собственные убеждения, он умел уважать чужие. А вот она уже давно ничего не понимает. Да и в справедливости дела южан – во что Кирнан еще недавно так свято верила – она начала сомневаться. Единственное, что она знала точно, так это то, что война калечит и убивает и несет горе и страдания абсолютно веем, независимо от цвета формы.